Сегодня президент Сирии БАШАР АСАД прилетает в Сочи, где он проведет переговоры с президентом РФ Дмитрием Медведевым. Накануне визита сирийский лидер встретился с корреспондентом "Ъ" МИХАИЛОМ ЗЫГАРЕМ и рассказал ему, что считает события в Грузии переломным моментом в отношениях России и Запада, так как теперь Россия поймет, что ей больше не нужно выстраивать отношения с США.
"Война в Грузии — это апогей попыток изолировать Россию"
— Вы пока не делали никаких официальных заявлений по поводу событий в Грузии. О чем вы будете говорить президенту Медведеву, какова ваша позиция?
— В этом вопросе мы полностью поддерживаем Россию. С Россией сейчас происходит то, что уже случалось с нами: начала этот кризис Грузия, а Запад обвиняет Россию. Сплошная дезинформация, искажение фактов, попытки международной изоляции России. Этот процесс продолжается уже несколько лет: сначала они хотели окружить Россию кольцом враждебных правительств, нанести удар по российской экономике, постоянно вмешиваться во внутренние дела России, развернуть около ваших границ систему ПРО и вот наконец ситуация в Грузии. Война, которую развязали в Грузии, это апогей попыток окружить и изолировать Россию. Мы выступаем против всех этих попыток, так как считаем, что это продолжение американской политики времен холодной войны. То, что сделала Россия, это защита своих законных интересов.
— Сирия в течение нескольких лет пытается выйти из международной изоляции. Сейчас на Западе призывают к изоляции России. По вашему мнению, Россия не рискует стать страной-изгоем?
— Мы не великая держава, а маленькая страна, в отличие от России. Потом, против нас долгое время выступали почти все страны Запада и даже некоторые страны нашего региона. И каков результат? Скорее они оказались в изоляции, а не Сирия. Во-первых, потому что наш народ един. Во-вторых, потому что решение проблем региона невозможно без Сирии. С вопросом изоляции России все еще яснее: решение важнейших проблем Средней Азии, Кавказа, Европы невозможно без России. Как от Сирии, так и от России зависит международный баланс сил. Поэтому мы в одинаковой ситуации. Я считаю, что после кризиса с Грузией Россия стала только сильнее. Важно, чтобы Россия стала занимать позицию великой державы, и тогда все попытки изолировать провалятся.
"Раньше в России были люди, которые думали, что США — друг. Сейчас, думаю, таких не осталось"
— На прошлой неделе в мировых СМИ впервые появилась информация о том, что Россия может ответить на размещение системы ПРО США в Европе при помощи Сирии, а именно якобы Россия намерена разместить свои ракетные комплексы "Искандер" в Калининградской области и в Сирии? Насколько это возможно?
— Несколько лет назад Сирия поднимала вопрос о закупке в России "Искандеров". Но тогда это никак не было связано с ПРО. Россия просто предлагала нам различные варианты вооружения, которые мы могли бы закупать, и среди прочего был поднят вопрос "Искандеров". Однако в том контексте, о котором вы говорите, пока нам ничего такого не предлагали. Наша позиция заключается в том, что мы готовы сотрудничать с Россией во всем, что может укрепить ее безопасность. А насчет подробностей, надо дождаться переговоров с российскими официальными лицами. Я думаю, что действительно Россия должна подумать, какие ответные действия она будет предпринимать, когда окажется зажатой в кольце.
— Я правильно вас понял, что такого предложения вам не поступало, но вы с радостью рассмотрели бы его.
— В принципе да. Мы еще не думали об этом. Такого предложения не поступало. В любом случае, все подобные проекты сначала должны изучить военные эксперты. А когда все будет решено, мы объявим обо всем открыто и гласно.
— А что касается давнего контракта о покупке "Искандеров" Сирией, эта сделка все же будет доведена до конца?
— Нет, у нас нет никаких конкретных договоренностей, даже переговоров на этот счет в последнее время не велось.
— Однако в Сочи вы будете обсуждать новые закупки оружия?
— Конечно, военно-техническое сотрудничество — это основной вопрос. Закупка оружия очень важна. Правда, время от времени возникают разные препятствия. Часто бюрократические, иногда происходят задержки по производственным причинам. Бывают и финансовые проблемы. Я считаю, что нам надо бы ускориться. Вдобавок к этому не прекращается давление на Россию со стороны США и Израиля. Но я думаю, что в России и в мире теперь уже всем известно о роли Израиля и его военных консультантов в кризисе в Грузии. И если раньше в России были люди, которые думали, что эти силы могут стать дружественными, то сейчас, думаю, таких больше не осталось. Поэтому, я полагаю, нашему военно-техническому сотрудничеству больше это не помешает.
— В последние годы в СМИ не раз появлялась информация о том, что Сирия покупает у России вооружение не только для себя, но часть приобретаемого оружия перепродает Ирану, который выступает спонсором сделок. Приводились даже конкретные примеры, например, британским журналом Jane`s Defence: самолеты МиГ-31 и ракетно-артиллерийские комплексы "Панцирь". Такая практика имеет место?
— Если рассуждать логически, то можно заметить, что отношения между Ираном и Россией очень хорошие. Системы ПВО Ирана российского производства намного более современные, чем те, которые есть у Сирии. Поэтому, видимо, это я должен закупать такие системы в Иране, а не наоборот. Во-вторых, у России хорошие отношения как с Сирией, так и с Ираном, поэтому все могут покупать вооружения напрямую. Наконец, договоренности, подписанные между государствами, конкретно и четко прописывают, где в окончательном итоге будет применено то или иное оружие. Эти слухи появляются потому, что на Россию хотят оказать давление. Но это все вранье.
За этими слухами стоят США. Франция в эпоху Ширака тоже проводила такую политику, распространяя ложь, Британия — в эпоху Тони Блэра. Некоторые европейские страны, не буду называть их, но они просто попугаи, которые повторяют то, что им говорят.
"Если начнется война, мы будем воевать самостоятельно"
— А ближневосточные СМИ, в свою очередь, сообщают, что США стянули в Персидский залив уже пять авианосных групп. О чем это может говорить? США собираются начать морскую блокаду Ирана? Или нанести военный удар?
— Нынешняя администрация США — это администрация войны. Естественно, целью этой администрации является война. Но война с Ираном не будет для США легкой прогулкой. Последствия этой войны отразятся не только в Персидском заливе или на Ближнем Востоке. Они распространятся на весь мир. Поэтому мы должны стараться, чтобы такой войны не было. Хотя мы, как и Иран, не исключаем такой возможности, но все же прилагаем все возможные усилия, чтобы не допустить этого.
— Какие политические силы вы считаете союзниками Сирии. Кто придет на помощь Сирии, если у вас будут проблемы?
— С военной точки зрения у нас нет союзников. Сирию ни с какой страной не связывает договор о взаимной обороне. В случае развязывания войны сражаться будем только мы. Но не менее важна и политическая поддержка — у нас много друзей. Это и Россия, и страны организации "Исламская конференция", и арабские страны, Африка, Латинская Америка.
— Вы специально не выделили Иран? Он не является каким-то особенным вашим союзником?
— Конечно, он является нашим союзником. Просто я включил его в число стран--членов "Исламской конференции". Наши отношения с Ираном — сильные, тесные и стратегические. Но это сотрудничество в мирное время. Если же начнется война — это будут уже совсем другие условия. С Россией, к примеру, мы тоже сотрудничаем очень широко. Но если начинается война, мы будем воевать самостоятельно.
— Считаете ли вы российскую внешнюю политику на Ближнем Востоке эффективной?
— Если бы вы задали мне этот вопрос десять лет назад, я бы ответил нет. В 90-е Россия напоминала парализованного великана. После 2000 года внешняя политика стала более динамичной. Но и тогда Россия пыталась выстроить отношения с Западом. Россия проявляла заинтересованность в развитии сотрудничества с НАТО, хотела усилить связи со странами бывшего СССР. Это, конечно, естественно. Но мы были не согласны с этой политикой. Потому что мы заранее знали, что Запад преследует цель блокировать Россию. Он отвергнет все, что бы ни предложила ему Россия. А Россия имеет большие возможности, поэтому должна остаться великой державой.
То, что произошло в Грузии, является переломным моментом в этом плане. Раньше у России был очень громкий голос. А сейчас у России есть сильная рука. Мы сейчас живем в мире силы. Нет ни принципов, ни морали, ни этики, нет международного права, в частности, с этой администрацией США. Сейчас Россия доказала миру, что она остается великой державой. Поэтому могу сказать, что на современном этапе российская политика очень эффективная.
— В 2005 году Россия списала Сирии 70% ее долга. На тот момент Сирия осталась должна России порядка $3,6 млрд. Каков дальнейший график списания долгов?
— Все верно. Когда я был в Москве, мы подписали такое соглашение и в соответствии с ним были списаны долги. По поводу оставшихся сумм минфины страны разработали механизм, в частности, предусматривающий взаимные инвестиции. Сейчас российские турагентства начинают работать в Сирии, есть сотрудничество в нефтяной сфере, в электроэнергетике. Так что скоро вопрос долга будет окончательно решен.
"События в Ливане похожи на те, что происходит в Грузии"
— Как дальше может развиваться ситуация в Ливане? В следующем году в этой стране пройдут выборы. Вы думаете поддерживаемая вами "Хезболла" станет наконец ведущей политической силой страны?
— "Хезболла" и так является крупной политической силой. Это мощная партия, у которой свои члены правительства, депутаты парламента. Я думаю, что она правильно выстраивает отношения с другими политическими силами Ливана. С каждым днем притягивают к себе все больше симпатий масс. Но говорить о выборах сложно, потому что на них влияет много фактов. Денежные вливания, внешнее вмешательство со стороны США. Запад обвиняет нас в том, что мы вмешиваемся во внутренние дела Ливана, а мы всего лишь, являясь важным государством в регионе, имеет транспарентные связи и ведем открытый диалог с разными политическими силами. И диалог вовсе не является вмешательством. Просто у нас есть своя точка зрения на события в Ливане, и она хорошо известна. Это похоже на то, что у вас происходит с Грузией. У вас есть отношения и свои интересы, но это же не вмешательство.
— А чего вы ждете от предстоящих президентских выборов в США? Как они могут повлиять на расклад сил в регионе? На ситуацию в Ираке?
— Мы не уделяем обычно никакого внимания перемене власти в США. Потому что каждая администрация оставляет очередной администрации огненный мяч. Каждая следующая администрация, приходя к власти, обнаруживает, что у нее руки парализованы.
Даже если придет к власти администрация, похожая на нынешнюю, вряд ли она допустит те же ошибки. А если победят те, кто хочет проводить более правильную политику, изменение будет, но изменение весьма ограниченное. Поэтому нам не стоит испытывать особых надежд. У нынешней же администрации просто нет никакого понимания ситуации. Они говорят, что с каждым днем ситуация становится все лучше и лучше, а на самом деле она становится все хуже и хуже. И возможно, кто-то в этом заинтересован — те, кто считает, что продолжение хаоса является поводом для продолжения их военного присутствия. Они говорят: "Если мы выведем, то кто же будет поддерживать мир?" Есть и другая часть американской администрации, которая стремится найти решение, но не знает как.
— Сейчас Сирия проводит непрямые переговоры с Израилем при посредничестве Турции. А вы можете представить себя в будущем встречающимся с премьер-министром Израиля?
— После подписания мира?
— Скажем, для этого.
— Это вопрос символический. Сейчас мы ищем возможности достичь результата мирного процесса. А суть его — возвращение оккупированных территорий, установление границ между Сирией и Израилем. Мы уже разъяснили Израилю, что между нами нет никакого мира, пока не возвращены все оккупированные территории. Сейчас нам нужно выяснить, насколько искренне Израиль заинтересован в достижении мира. На данном этапе все вопросы должны обговорить специалисты, в частности военные. И если я встречусь с премьер-министром Израиля, мы же не эксперты — мы ничего не сможем сделать. Нужно сначала достичь результатов, а уже потом можно будет говорить о встрече. Она может произойти уже после достижения мира, и тогда будет служить его укреплению.