Умер Джеральд Дарелл — знаменитый английский зоолог, писатель, защитник животных. В этом году он должен был отметить свое семидесятилетие.
Если бы все герои Дарелла умели читать, то любой горожанин-пес, собирающийся на дачу, знал бы заранее, что не следует нюхать шершней, что деревенские собаки убегают с громким визгом, если поглядеть на них через калитку, и что цыплята, которые соскакивают вдруг с кустов и уносятся с безумным кудахтаньем, хотя и желанная, но недозволенная добыча. А живущая в коробке из-под зимних сапог черепаха — что летом имеет смысл требовать с хозяев землянику и стороной обползать колодцы, даже если воды в них давно уже нет.
Но из тех, о ком писал замечательный англичанин, уроженец индийского города Джамшедпура, читать умеют только люди. Впрочем, для них книги Дарелла особенно важны — остальные и так способны быстро сориентироваться в окружающем мире. Этому Дарелл обучился у своих героев рано — еще в детстве, когда жил с семьей на греческом острове Корфу и не помышлял о карьере писателя: для мальчика, делавшего рекордное количество орфографических ошибок, это была бы странным. Если верить самому Дареллу, проблемы с орфографией сохранились и после того, как он стал автором более трех десятков бестселлеров — "Гончие бафута", "Земля шорохов", "Зоопарк в мое багаже", "Путь кенгуренка", "Под пологом пьяного леса", "Моя семья и другие звери"...
Первая его повесть — "Перегруженный ковчег" — появилась в 1947 году, после путешествия в Камерун, куда Дарелл отправился ловить зверей для английского зоопарка Уипснейд, где он тогда работал. За этой экспедицией последовали другие, и из каждой он привозил по книге.
Уроженец Индии, житель Корфу, человек, побывавший всюду, Джеральд Дарелл, хотя и оставался истинно английским писателем, был (в отличие от своего старшего брата Лоренса, тоже знаменитого прозаика) очень далек от классического типа британца, для которого все, что не Соединенное Королевство есть "континент", иными словами, земля не самого высшего сорта. Для Дарелла ни стран, ни живых существ второго сорта не существовало вовсе. Безалаберная Греция ему так же близка, как чопорная Британия, скорпионы не менее любимы, чем собаки, а вся экзотика африканских лесов так и не заставила забыть двух сорок, живших у него в детстве. Переход от привычного домашнего мира к экзотике в книгах Дарелла так же прост и естествен, как прогулка по Риджент-парку, на окраине которого притаился знаменитый лондонский зоопарк: когда после множества встреч с собаками, белками, лошадьми, лебедями, и утками вдруг замечаешь выглядывающую из-за кустов двугорбую спину верблюда.
И верблюды, и белки, и собаки в глазах писателя равны человеку не только в праве на жизнь, но и по интеллекту, чуткости и способности постигать таинственную сущность мира. В этой позиции Дарелла никогда не было ни дидактики, ни желания бросить вызов общепринятой системе ценностей. Правота его не вызывала сомнений, книги выходили огромными тиражами, а основанный в 1958 году на острове Джерси собственный зоопарк и Трест по охране животных оказались в центре внимания всего мира.
"Джерсийский центр по охране животных — своего рода стационарный ковчег. Его цель — попытаться спасти от полного истребления некоторые виды животных точно так же, как музеи хранят великие творения искусства, а различные общества обеспечивают охрану древних памятников и растений. Животные не менее важны, и если еще можно представить себе рождение нового Рембрандта или Леонардо да Винчи, то никакие наши усилия не помогут возродить истребленный вид фауны", — писал Дарелл в сопроводительной брошюре треста, и вряд ли эти слова могли показаться кому-нибудь просто блажью.
На русский язык книги Дарелла начали переводить с середины шестидесятых. Их полюбили сразу: людям, лишенным возможности путешествовать, они, конечно же, открывали новые горизонты. Для страны, где большая часть населения — горожане в первом-втором поколении, генетически сохранившие отнюдь не сентиментальное отношение к животным, книги Дарелла давали возможность иного взгляда на жизнь. Возможность, которой многие сумели воспользоваться.
И теперь, тридцать лет спустя, любая овчарка, резвящаяся в сквере, где еще недавно красовалась табличка "выгул собак воспрещен", может надеяться, что никто не обрушит на ее хозяина поток площадной брани. А любая дворняга, несущая вахту возле уличного кафе — что с ней поделятся даже самым дорогим блюдом. А волки, львы и жирафы, задыхающиеся в цементной пыли вечной стройки московского зоопарка — что и их жизнь когда-нибудь все же наладится. Потому что в России, как и во всем мире, тоже выросло поколение читателей Дарелла. И еще потому что люди — тоже наверное, не самые скверные существа, если звери в дарелловских книжках всегда предпочитают их общество.
Джеральд Дарелл умер в госпитале на острове Джерси, рядом со своим зоопарком. Так и не сумев ужиться с чужой печенью, пересаженной ему в апреле прошлого года.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА