ЭПИГРАФ"Утвердить ассигнования в конгрессе стоит немалых денег. Давайте прикинем: за большинство в бюджетной комиссии палаты представителей надо заплатить сорок тысяч долларов; за большинство в сенатской комиссии — столько же; небольшая надбавка одному-двум председателям одной-двух комиссий — и вот вам ста тысяч как не бывало! Затем идут семь кулуарных деятелей, одна кулуарная деятельница; несколько членов палаты представителей или сенаторов с безупречной репутацией (они стоят дороже, так как придают всякому мероприятию нужную окраску); затем обеды в их честь..."
Марк Твен. "Позолоченный век"ЭПИГРАФ
Короткое слово "лобби" (от английского "lobby" — что-то вроде прогулочной площадки или коридора) имеет трудную судьбу. В середине XVI века употреблялось оно исключительно в монастырском лексиконе, означая маленький дворик, в коем отдыхали в полуденный зной какие-нибудь францисканцы или бенедиктинцы. Столетие спустя так стали называть помещение для прогулок в британской палате общин. С тех пор слово, утратив монашескую чистоту, обрело некий политический смысл. И 200 лет не прошло, как словечко докатилось до Америки. И тут-то термин "лоббирование" стал уже означать покупку голосов за деньги в кулуарах конгресса. Чопорные англичане, считая подобную практику предосудительной, стали термина чураться. Но жизнь брала свое (как и конгрессмены). И в ХХ веке идея лоббизма прочно овладела политическими массами. Если зло неизбежно, бороться с ним бессмысленно: в США лоббизм — в законе с 1946 года. То есть признана и пирамида, на вершине которой — влиятельный политик, в середине — эксперты-консультанты, а внизу — "непосредственно заинтересованные". Вторые озабочены, как бы поизящнее совместить интересы первых и третьих, чтобы это не привлекло лишнего внимания некоей компетентной "четвертой силы".
Действуя в рамках традиции и закона, Клинтон провернул сногсшибательную операцию, достойную "мексиканских сериалов". Еще в 1982 году, изнемогая в тисках кризиса, Мексика заявила о банкротстве и попросила списать ее долги коммерческим банкам. И списали! МВФ помог гибнущей экономике ради реформ. Дальнейшая дюжина серий скучновата — в мелодраматическом ключе. В прошлогоднем отчете МВФ черным по белому написано, что Совет директоров "восхищен грандиозной перестройкой мексиканской экономики". Фонд говорил об этих реформах как о любимом детище. Любящий взгляд не замечал признаков точившего молодой организм недуга. Гром грянул в декабре 1994 года: песо упал на 40%. Слезы навернулись на глазах не только у мексиканских богатых (как, впрочем, и бедных), но и американских инвесторов, успевших связать судьбу с, казалось, удачно влившимся в НАФТА мексиканским рынком. Клинтон, проводив падающий песо печальным взором, очнулся от шока лишь к середине января, впервые тогда произнеся астрономическую цифру $40 млрд ("серия от 12 января"). Именно столько, по его прикидкам, стоил план спасения Мексики. Сию сумму — под правительственные гарантии — президент хотел выбить из американских богатых. Но слово "гарантии" подразумевало, что надо было заставить плакать еще и конгресс. Крупный план из "серии от 15 января": лидеры партий, являя трогательное единодушие, дают клятву верности плану Клинтона. Все улыбаются. В "серии от 22 января" появляется злой гений. В облике доселе неприметного главы банковского комитета палаты представителей Джима Лича, который бросает роковую фразу: "Это невозможно!" Братавшегося с Клинтоном лидера республиканского большинства в нижней палате Ньюта Гингрича товарищи по партии одергивают, обещая напомнить публике, что Гингрич, оказывается, и сам что-то напутал в контракте на свою книгу (в США есть жесткий лимит побочных доходов для законодателей). "Серия от 23 января": министр финансов Роберт Рубин выступает с "Нагорной проповедью": "все это в наших интересах", а деньги мексиканским богатым дадут лишь "на жестких условиях". Далее Клинтон взывает к Сенату, Рубин сохраняет серьезное выражение лица ("не сомневайтесь, нам все вернут"). А дотошные республиканцы досаждают Белому дому гнусными приставаниями: мол, хорошо бы, чтобы за все, как и в 1982 году, заплатил МВФ. И в фонде вновь взыграли "родительские чувства" — на сумму $17,5 млрд, причем $7,7 млрд. Мексике дадут немедленно. Никогда еще МВФ не выписывал столько в одни руки. А что же США?
"Серия от 1 февраля": в Белом доме собрались лидеры конгресса. Беседа с президентом длилась не более часа. По окончании ее гости избегают репортерских глаз. Но слухи об аудиенции просочились: Клинтону дали понять, что план его никто в конгрессе не поддержит. А все дело в том, что президента заподозрили в элементарном лоббизме. Дескать, он радеет не столько о плачущих мексиканских богатых, сколько о тех, что на Wall Street, увязших на рухнувшем мексиканском рынке. Законодатели умыли руки, дабы остаться чистыми перед лицом общественного мнения (кому хочется кого-то спасать за свой счет). Клинтон же решился на дерзкий шаг — действовать через голову Конгресса: своим указом он выделил Мексике $20 млрд из чрезвычайного фонда, то есть из федеральных средств. Конгресс теперь выжидает, свернет ли себе шею президент с такими вот тратами или все образуется. Если повторится история 1982 года (когда Мексика отказалась долги возвращать), то трудно даже вообразить, сколь гневными будут филиппики в адрес Клинтона. Впрочем он-то, возможно, рассчитывает, что это произойдет уже без него. А в историю — как "спаситель" Мексики и ушлый лоббист — он уже вошел.
Успехи зарубежного лоббизма не дают покоя российским законодателям, которые решили легализовать то, что на наших просторах живет и побеждает испокон веков. Только называется иначе: "толкач", "блат", "связи" или более широко — "умение жить". В Думе хотят, чтобы толкачи регистрировались. Но пока суд да дело те работают и без лицензий.
На прошлой неделе внимание общественности было приковано к толкачам нефтяным. "Известия" опубликовали аж две статьи об этом увлекательном бизнесе. Из одной следовало, что управление делами администрации президента (в лице некоей таинственной фирмы без адреса "Ростопливо") решило подзаработать на нефти, и в этом порыве даже встретило сочувствие МВЭС. Вторая "нефтяная история" — о бескорыстной любви заморского принца (в лице Mobil) и провинциальной Золушки (в лице Красноярского комбайнового завода). Российско-британское предприятие "Балкар Трейдинг" и американская фирма Mobil, мол, "вышли в правительство с предложением о выделении кредитных ресурсов Красноярскому заводу". Ну кто еще позаботится о российской глубинке!
Истории вызвали переполох, а отдуваться пришлось главе МВЭС вице-премьеру Олегу Давыдову. Он сообщил подозревающим его в чем-то нехорошем, что притязания "Ростоплива" были МВЭС героически отвергнуты. Мол, вот вам Бог, а вот — порог! Сообщил он и то, что элитарный клуб нефтяных спецэкспортеров (числом 14) вообще закрыт на большой амбарный замок. Хотя, как выясняется со слов того же Давыдова, ключ от замка не утерян. Решительно заявив — "больше никому это право (спецэкспортерства — прим. Ъ) предоставляться не будет, г-н Давыдов обронил, что "исключения могут быть сделаны только для выполнения федеральных программ по спецрешениям". Остается гадать, какова должна быть сила убеждения, уж если самой администрации президента было отказано... А может, "Ростопливу" все же оставили шанс?
Что касается Mobil, то она просто вошла в положение сибиряков, которым для счастья не хватает пустяшных $150 млн. Но услуга за услугу: Mobil получит право закупить в России 8 млн тонн нефти в течение двух лет. Закупая нефть в России (по очень смешным внутренним ценам), фирма готова приплатить за право "доступа к трубе" $50 за тонну, в том числе $28 — в виде экспортной пошлины. Предлагаемые "Балкар Трейдинг" и Mobil условия по экспорту "очень выгодны для российской стороны", отмечает Давыдов. Выгодны они и иностранцам: после заключения соответствующего соглашения о поставках оговоренного количества нефти Mobil переведет уполномоченному банку России те самые $150 млн, необходимые заводу. Сибиряки же, как следует из разъяснений главы МВЭС, будут "погашать этот кредит на согласованных с Минфином условиях". Практика российского "толкачизма" учит: если какие-то условия "согласованы", значит, они исключительны. А второе правило состоит в том, что исключение из правил не есть их ужесточение, а наоборот — преференция. В данном случае речь может идти о беспроцентном кредите. А западные эксперты теперь делают непонимающий вид, указывая, что сумма кредита и стоимости экспортной нефти (более $800 млн) есть цифры неравные. По данным Агентства нефтяной информации (АНИ), средняя цена тонны нефти в России — около 132 тыс. руб., что в три с лишним раза меньше мировых цен.
Вообще с этой нефтью много странного. Например, в конце прошлого года поговаривали о создании на основе "Роснефти" некоей Российской национальной нефтяной компании (РННК), которая якобы должна будет завладеть госпакетами акций уже существующих нефтяных компаний. Высокопоставленные эксперты тогда сказали, что эти слухи — "блеф", как блеф и то, что в администрацию президента якобы поступил соответствующий проект указа, по которому РННК получит в распоряжение 45%-ные пакеты акций всех иных приватизированных нефтяных структур в России. Но вот на прошлой неделе АНИ сообщило, то правительство уже высказалось за передачу госпакета акций нефтедобывающего объединения "Пурнефтегаз" в состав "Роснефти" для дальнейшего формирования новых нефтяных структур в России.
Так что жизнь берет свое. Но иногда, казалось, и вполне очевидный повод для лоббизма у нас упускают. Как раз накануне встречи министров финансов "семерки" в Торонто вдруг занемогли глава Минфина Владимир Пансков и его зам, уже имеющий опыт участия в таких встречах, Андрей Вавилов. А глава Минэкономики Евгений Ясин, ответственный за контакты с "семеркой", как назло уже запланировал другие встречи. Видимо, более важные. А западные министры как раз расширили повестку дня за счет вопросов о России, а именно о кредитах ей по линии МВФ...
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, НАТАЛЬЯ Ъ-КАЛАШНИКОВА