В службу "Комкон-2" поступили на рецензирование анкета и проект, разработанные российским НИИ культурного и природного наследия Министерства культуры и Академии наук России. Анкета "Ваше мнение о нравственной деградации молодежи под воздействием современной культуры" предназначена для опроса экспертов и представляет собой часть исследовательского проекта "Анализ нравственного перерождения общества под влиянием средств массовой коммуникации". Идея его проведения исходит, по сведениям Ъ, от одного из думских комитетов. Кроме анкетирования, предполагается провести "анализ содержания телевизионных программ, репертуара кинотеатров, видеокассет в пунктах проката и киосках, прессы аморального содержания и литературы".
Цель анкеты — "выяснение уровня негативного нравственного влияния современных СМК (ТВ, кинематографа, видеокассет, печати и литературной продукции) на общество" — сформулирована так, будто результат заранее известен. В связи с чем хочется вспомнить, что опыт проведения социологических опросов с заданной целью накоплен еще советской общественной наукой.
Влияние СМК на общество действительно трудно преувеличить. Так, эсхатологический тон и пафос самого документа явно почерпнуты из телепередач и газетных статей, сетующих по поводу гибели культуры, нравственности, отсутствии положительных идеалов и героев. Правда, пафоса там все же меньше, чем в выступлениях некоторых думцев.
Многие пассажи, предлагаемые для оценки экспертам — идеальный материал для литературы и кинематографа: "тяга к смерти", "самоубийства или рискованное поведение", "потеря смысла жизни и крах национальных идеалов", "повышение агрессивности и насилия по поводу и без", "ухудшение состояния окружающей среды" и прочее. Художники часто ставят своих героев в пограничные ситуации, но подозревать людей искусства, интересующихся образами наркоманов, беженцев и преступников, в злонамеренности, значит самим страдать "повышенным уровнем эмоциональной раздражительности". Равнодушного к проблемам "пропаганды западного менталитета и принижения русской традиции" и "потери смысла жизни как содержания современной культуры" найти нелегко. Однако специалиста, который станет искать моменты "акцентирования сексуальных и порнографических сцен" и "половой распущенности и общего безнравственного поведения" в "Гибели богов" Висконти обрести куда труднее.
Вообще лексика и стиль документа сильно напоминают о писаниях Сергия Нилуса и других ультрапатриотов. Однако простой плагиат — дело малодостойное, и потому анкета предлагает собственные варианты: "разработка решений, программ и планов по защите духовной среды, сбор информации о решениях администрации регионов, положительно подействовавших на нравственный климат". Телевидение, как известно, опаснее прочих, поэтому перед экспертами поставлены задачи определения телеканалов и отдельных передач, "наиболее разлагающе действующих на молодежь". С ними предполагается бороться с помощью запретов и штрафов, поощряя "духовно-ориентированные программы" и закрывая "духовно опасные, без всяких условий".
Наверное, для этой работы разумно было бы привлечь институт благочиния, распространив его юрисдикцию и на мирян. Однако в условиях России придется создавать соответствующие инспекции для всех конфессий. Опыт цензурных запретов на ТВ азиатских стран, где власти борются с показом мультфильмов о свинках, песнями Мадонны, рок-н-роллом и рэпом, тоже пригодится. Но даже если запретить аморальное с точки зрения всех религий, как быть с уже приобретенными населением спутниковыми антеннами, видеокассетами и книгами?
НАТАЛИЯ Ъ-ОСИПОВА