Эволюции Владимира Полеванова по траектории "амурское наместничество — Госкомимущество — Контрольное управление при президенте РФ" не только соответствуют формуле "на всех постах, куда партия и правительство посылали Владимира Павловича, его отличало чувство высокой ответственности за порученное дело", но и служат иллюстрацией к руководящим взглядам на проблему госконтроля.
Трехмесячная деятельность Полеванова по управлению приватизационным ведомством уже отдавала оксюмороном, ибо в его лице чиновник, ex officio призванный приватизировать и привлекать иностранных инвесторов, более всего радел о национализации и борьбе с иностранными шпионами. Оксюморон, приведя Полеванова к снятию с должности, на том отнюдь не кончился, ибо его перемещение на поприще госконтроля порождает не менее парадоксальную ситуацию. Ответственный пост в ведомстве, призванном вскрывать имущественные злоупотребления, будет занимать тот самый человек, за которым еще с берегов Амура тянется шлейф обвинений в тех самых злоупотреблениях — в особенности по части приватизации предприятий золотодобычи, — подобно тому, как его друга Сосковца сопровождают не менее интересные толки по части олова. Спору нет, госконтроль еще со времен создавшего его Петра I постоянно порождал подобные казусы — смелый разоблачитель злоупотреблений генерал-прокурор Ягужинский в конце концов сам был обвиняем в непомерных взятках. Но в случае с Ягужинским и многими другими наличествовала иная последовательность событий: сперва кристальный человек занимал данную должность, а потом природа брала свое, и его имя начинали связывать с неслыханными безобразиями. В казусе Полеванова кривотолки откровенно предшествуют кристальному назначению, и, в рамках аналогии с петровскими временами, это выглядит примерно так, как если бы царь-преобразователь, прослышав о злоупотреблениях сибирского губернатора кн. Гагарина, распорядился бы князя отнюдь не повесить (как то случилось в реальности), но назначить на должность обер-фискала.
Судьба Полеванова потому так выгодно отличается от судьбы кн. Гагарина, что, не в пример Петру, при решении кадровых вопросов явно злоупотреблявшему топором и веревкой, нынешний правитель предпочитает номенклатурный принцип обоймы, и чиновника, по каким-либо причинам удаляемого с должности, не бросают вниз, а двигают вбок — на новое ответственное назначение, причем в случае крайней ни к чему неспособности всегда существует администрация президента, исполняющая роль своеобразного собеса для чиновников особо выдающихся.
Но, возможно, идея назначить человека, обвиняемого в крайнем воровстве, на должность главного борца с номенклатурными ворами связана с трудной судьбой контрольного управления как такового. Новоизбранный председатель ВС РСФСР Борис Ельцин летом 1990 года начал свое служение с упразднения российских органов народного контроля. В конце 1991 года стало очевидно, что вовсе без контроля тоже нельзя, и КУ при президенте возглавил нынешний член яблочного триумвирата Юрий Болдырев. Будучи отнюдь не чиновником и не политиком, но правдолюбцем par excellence, Болдырев направил всю энергию на расследования воровства в Москве и ЗГВ, то есть именно в тех структурах, на подвиги которых слабое российское правительство, больше всего опасавшееся бунта в столице или армейского мятежа, поневоле закрывало глаза. Когда же Болдырев, исполненный презрения к оппортунистическому тезису о том, что политика есть искусство возможного, ушел с поста, его сменил совершенно противоположно настроенный Алексей Ильюшенко и тоже опроверг тезис начет искусства возможного, заменив его тезисом "политика есть искусство угодного начальству" (темная история с трастовым делом Руцкого). С уходом Ильюшенко в прокуратуру осиротевшее КУ уже почти год влачит призрачное существование — но, судя по слухам о грядущем фискальном назначении приватизатора-национализатора, новый начальник КУ сможет продемонстрировать новый тезис: "политика есть искусство покрывать свои и друга-Сосковца приватизационные опыты в части цветной металлургии". Вероятно, болдыревский ригоризм оставил столь дурную по себе память, что единственной альтернативой нереалистическому ригоризму в Кремле считают реалистическое откомандирование козла на обережение огорода.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ