Калейдоскоп астрономических цифр, якобы отражающих стоимость операции в Чечне и последующего ее восстановления, увел широкую публику от осознания одного немаловажного факта. Экономические последствия войны на Северном Кавказе не исчерпываются бухгалтерским балансом огромной стройки, в которую федеральные власти обещают превратить республику.
Общий тезис властей предельно прост: "раз бомбы падали с неба, то и деньги должны упасть оттуда". Более конкретного плана восстановления экономики пока нет. Что и не удивительно: даже расчеты расходов на эти цели основываются на допущениях весьма и весьма условных (см. табл.). Так же обречены на неудачу попытки сосчитать, сколько стоит собственно война — ведь боевые действия продолжаются (хотя армия уже сэкономила: снаряды с истекшим гарантийным сроком дешевле израсходовать в бою, чем уничтожать их "по уставу").
Когда говорят об экономике Чечни, имеют в виду прежде всего ее нефть и транспортные узлы. Промышленные запасы разрабатываемой уже 102 года грозненской нефти составляют 51,642 млн т, общие же разведанные запасы составляют 378 млн. Появившиеся в последнее время данные о том, что 60% запасов находятся на территории Ингушетии, специалисты Минтопэнерго опровергают: пропорция, сложившаяся в добыче нефти (до 14 млн т в Чечне, 1,123 млн в Северной Осетии, 0,963 млн в Ингушетии) верна и в отношении запасов. Добытая на 27 месторождениях нефть перерабатывается на трех заводах, мощность которых равна 20 млн т. В прошлом году было переработано 1,3 млн т.
Руководители причастных к восстановлению Чечни ведомств склоняются к идее восстановления в буквальном смысле. Однако очевидно, что недостатки этого подхода перевешивают его единственное достоинство — наиболее общо понимаемую справедливость.
Почти не вызывает сомнений необходимость восстановления социальной инфраструктуры — шаг политически чрезвычайно выгодный для новых республиканских властей. Правда, судя по всему, примерно 40% выделенных для этого денег будут осваиваться при помощи "спецконтингента" — расквартированных там солдат — и с соответствующей эффективностью.
Вызванный войной отток населения (в особенности квалифицированного русскоязычного) позволяет Москве провести смелый эксперимент в области структурной политики: война упростила экономику Чечни до предела, и нет никаких экономических мотивов для восстановления былого многообразия. Нефтепереработку, например, вполне можно перенести в Россию — даже по самым смелым прогнозам, только к 1997 году добычу нефти удастся довести до 4 млн т. Реанимация коммуникаций целиком будет зависеть от интенсивности терроризма — железнодорожные и электромагистрали будут требовать постоянно растущих издержек на охрану и поддержание работоспособного состояния.
Восстановление АПК и легкой промышленности будет наиболее сложной задачей, и прежде всего потому, что теоретически оно должно сопровождаться приватизацией предприятий — формально государственных, но фактически принадлежащих вполне определенным лицам. 290 млрд рублей, предназначенных на восстановление сельхозпереработки, должны стать платой федерального правительства за умиротворение экономических элит районного масштаба. Правда, Москве предстоит смириться еще и с плохо скрываемыми нарушениями приватизационного и налогового законодательств.
И последнее. Вчера "Интерфакс" распространил сообщение о том, что Совет безопасности предложил правительству план производства новых видов вооружения. Станет ли этот документ манифестом постчеченского ВПК, покажет будущее. Но почти всегда в этой стране неудачная военная кампания приводила к лихорадочному финансированию технических химер — вроде предлагаемого СБ "летающего танка с высотой полета 1-2 метра".
ВЛАДИСЛАВ Ъ-БОРОДУЛИН