Юрий Барсуков о влиянии цен на нефть на рынок топлива

Практически месяц назад, когда выпуск бензина в России серьезно упал из-за атак украинских дронов, в своей колонке я предлагал нарастить импорт топлива из Белоруссии и увеличить бюджетные субсидии для НПЗ (см. “Ъ” от 19 марта). С тех пор правительство довольно умело провело отрасль через наиболее острую стадию потенциального бензинового кризиса, заставив нефтяные компании дозагрузить заводы, улучшив логистику за счет предоставления бензину приоритета при железнодорожных перевозках, а также действительно организовав импорт из Белоруссии в объеме 100 тыс. тонн бензина в месяц. При этом нефтяные компании смогли весьма оперативно починить больше половины пострадавших от атак установок, а недостаток топлива в конце марта — начале апреля был компенсирован из запасов.

Сейчас ситуация с точки зрения объема предложения бензина уже не выглядит такой опасной, как еще месяц назад. Однако появился новый фактор, который может нарушить баланс рынка в ближайшие месяцы,— рост цен на нефть. За последние полтора месяца цены выросли на $10, превысив на прошлой неделе $90 за баррель марки Brent впервые с октября. Поскольку рубль особенно не укрепился, рентабельность экспорта топлива из РФ существенно возросла. Это хорошо заметно по разнице оптовых цен на дизтопливо, экспорт которого разрешен, и на 95-й бензин, который с марта вывозить нельзя,— дизтопливо дороже на 5 тыс. руб. на тонну.

Но раз экспорт бензина закрыт, то, казалось бы, и волноваться не о чем. Однако практика показывает, что это не так: если разрыв между внутренними и экспортными ценами на бензин достаточно большой, находятся способы обойти запрет. Так, нефтекомпании могут сократить выпуск товарного бензина и вместо этого производить его компоненты — нафту и риформат, экспорт которых не запрещен. Попытки регуляторов запретить экспорт компонентов могут оказаться деструктивными, так как некоторые НПЗ выпускают нафту, но не имеют установок вторичной переработки для производства бензина. В таком случае запрет экспорта может привести к снижению переработки.

Собственно, наиболее простым решением проблемы было бы точечное увеличение демпфера — бюджетных субсидий для НПЗ — на выпуск бензина. Рост цен на нефть и тот факт, что рубль при этом не укрепляется, дает Минфину дополнительные бюджетные доходы, которые можно потратить на временное (в течение лета) увеличение демпфера. В противном случае Минэнерго придется в еще большей степени, чем сейчас, погружаться в ручное регулирование отрасли, в попытках отслеживать загрузку едва ли не каждой крупной установки. Сложно сказать, насколько такая практика может быть успешной — она сработала в этом марте на фоне президентских выборов, но не принесла особых результатов летом прошлого года, когда цены на топливо взлетели вслед за ценами на нефть на фоне ослабления рубля.