Российская национальная театральная премия назвала лауреатов

Объявлены лауреаты национальной театральной премии «Золотая маска». Двадцать восьмая церемония награждения прошла онлайн — без помпы, без зрителей в зале, без вставных музыкальных номеров. Итоги премии комментируют Татьяна Кузнецова, Ольга Федянина и Сергей Ходнев.

Раздача «Золотых масок» уже давно стала событием традиционным — своего рода знаком стабильности и кульминацией театрального года. Но обеспечивать стабильность в нестабильные времена становится все сложнее. Напомним, что в первый год пандемии «Золотые маски» вручали в онлайн-режиме, по-деловому, без развлекательной шоу-программы. В следующем сезоне шоу вернулось — его на ура встретил зал, который в соответствии с действующими на тот момент санитарно-эпидемиологическими предписаниями заполнен был наполовину, а радовался как полный. Тогда, в апреле 2021-го казалось, что, раз самый драматичный момент эпидемии пройден, все угрозы отступают. В этом году пресловутая «атмосфера общего профессионального праздника» вряд ли была бы уместной, и церемония снова ушла в онлайн. В трансляции из Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко «живьем» принимали участие ведущие — Мириам Сехон и Сергей Епишев, руководители фестиваля Игорь Костолевский и Мария Ревякина, многочисленные лаудаторы. Лауреаты подключались по скайпу, зуму и прочим видеоканалам из разных локаций и городов. Было заметно, что людям театра, даже очень опытным, пока еще тяжело дается работа на постоянном крупном плане, а постановщикам, очевидно, пока еще не хватает предусмотрительности заготовить перебивки и компьютерные трюки на случай сбоев. Гладко все это не выглядело, но неизбежные задержки, технические накладки и даже слово «оргазм» в прямом эфире не изменили общий парадный тон открытия — с поздравлениями от министра культуры, благодарностью спонсорам, участникам, экспертам, членам жюри и даже — совсем уж редкость — тем, кто о театре пишет.

Можно только предполагать, до какой степени на работу обоих жюри (жюри музыкального театра и жюри драматического театра и театра кукол) в этом году влияли внеплановые обстоятельства. К фестивалю они прямого отношения и не имели, но никто не может игнорировать накал страстей и событий. Уходы с привычных мест работы, публичные выступления в связи с текущей ситуацией, отъезды из страны, требование режиссеров снять свои имена с афиш — некоторые номинанты «Маски» в этом году оказались вольными или невольными участниками политизированного информационного поля. Из нескольких десятков номинированных спектаклей три не были по разным причинам показаны — это немного, но все равно обидно, особенно для номинантов.

Как бы то ни было, сама церемония прошла подчеркнуто дистанцированно от любой злобы дня. Тем не менее в благодарственных речах лауреатов то и дело звучала прямая или косвенная отсылка к дню сегодняшнему.

Это относится в первую очередь к словам Евгения Цыганова, который передал в прямом эфире просьбу Дмитрия Крымова отдать его режиссерскую «Маску» журналисту Дмитрию Муратову — в качестве символической защиты (на Муратова недавно было совершено нападение). Но это же и относится и к выступлению Евгения Миронова, который сказал о спецпризе за спектакль «Горбачев»: «Мы с Чулпан посвятим эту награду Раисе Максимовне и Михаилу Сергеевичу» — и продолжил это словами о важности и необходимости партнерства. И слово «партнерство» в его устах прозвучало как очень своевременное, серьезное и трогательное напоминание — о чем-то, без чего театра не бывает. И не только театра.

Балет: парадоксы конкуренции

Итоги «Золотой маски» в разделе «Балет» и «Современный танец» на первый взгляд выглядят справедливыми. Победившая «Чайка» Большого театра действительно «лучший спектакль в балете», причем не одного сезона. Украшенный целой россыпью выдающихся актерских работ (режиссер Александр Молочников сумел создать ансамбль истинно чеховского многоголосия), он явно станет многолетним репертуарным хитом Большого, как и другие спектакли Юрия Посохова — «Нуреев» и «Герой нашего времени», тоже лауреаты «Золотой маски». С американским хореографом Посоховым, бывшим премьером Большого театра, москвичам чертовски повезло: совместимость труппы и балетмейстера очевидна и невероятна. В сюжетных, основанных на виртуозном классическом танце и драматической игре балетах Посохова московские танцовщики, традиционно склонные к актерству, чувствуют себя как рыбы в воде. Однако, несмотря на богатейшую хореографию «Чайки», в номинации «Лучший хореограф» Юрия Посохова прокатили. Возможно, судьи решили, что «Масок» у «Чайки» и без того две: один из Тригориных — Владислав Лантратов — заслуженно получил награду за лучшую мужскую роль. Впрочем, выбор между ним и другим кандидатом, Артемом Овчаренко (Треплев) был явно нелегок. Собственно говоря, номинации были достойны почти все исполнители «Чайки» всех трех составах. Однако кроме двух мужчин в список экспертов попала только Аркадина Светланы Захаровой — действительно самая удачная роль балерины за последние годы.

И все же «Маску» за «лучшую женскую роль» получила не она, а Оксана Кардаш из Музтеатра Станиславского: жюри по достоинству оценило ее телесные экстремальности в авангардном опусе израильтянки Шарон Эяль «Autodance». Однако сам спектакль — безусловно, высшее достижение сезона в современном танце — остался без награды по причине необъяснимого решения экспертов отправить его в разряд «балетов». Столь же скандальным образом эксперты проигнорировали великолепных исполнителей балета Пола Лайтфута и Соль Леон «Postscript», представленного продюсерской компанией MuzArts, — прим и премьеров Большого театра Екатерину Крысанову, Ольгу Смирнову, Дениса Савина, Артемия Белякова и Вячеслава Лопатина. Вместо них в список «лучших» угодили не только все немосковские балетные артисты, танцевавшие в довольно слабых балетах, но и перформеры, в задачу которых создание ролей не входит по определению (в частности, один из номинированных из «Сеанса одновременной игры» просто лежал неподвижно, как музейный экспонат).

Волюнтаризм экспертов, еще до начала конкурса убравших сильных кандидатов и напортачивших с номинациями, ослабил конкуренцию «Маски»-2022: соперники у «Чайки» остались несерьезные. Правда, о красноярской «Ленинградской симфонии» обозревателю “Ъ” сказать нечего — судьи смотрели ее на выезде. А вот поставленная Максимом Петровым в Мариинском театре «тройчатка» Стравинского (площадная «Байка про лису», опера с танцами «Мавра» и балет «Поцелуй феи») выглядела неудавшимся капустником. Камерные «Озорные песни» пермского худрука Антона Пимонова оказались обаятельными, но слишком уж непритязательными. Самарский «Фортепианный концерт» Максима Петрова очевидно вторичен. Екатеринбургский «Конек-горбунок» в постановке Вячеслава Самодурова и Антона Пимонова примечателен разве что старинной хореографией. Новейшая же выглядела заурядной, а рэперы, включенные в балет, шокировали простонародной безграмотностью. Впрочем, дирижерская победа Павла Клиничева, мастерски смешавшего этот винегрет на основе музыки Анатолия Королева, выглядит вполне заслуженной. Последний же из девяти претендентов балетной «Маски» — «Пилигрим», опус на троих исполнителей, поставленный Кириллом Радевым онлайн,— явно относится к современному танцу.

Похоже, эксперты решили, что танец в принципе несовременен — среди десяти номинантов раздела «Современный танец» доминировали перформеры. В том числе казанский «Overtime»: мужчина и женщина почти 17 часов ходили по кругу, толкая перед собой металлические катки, причем обоих страдальцев эксперты номинировали в качестве «хореографов». Собственно, перформеры и победили — «лучшим спектаклем современного танца» была названа «Новая земля», исполненная на песке танцевальной группой воронежского Камерного театра,— тут придется довериться судьям, специально выезжавшим на воронежский пляж. Из конкурса выпал еще один перформанс — «Дыхание», дитя четырех институций, ни у одной из которых не нашлось средств и желания ее показать. Остальных номинантов можно было увидеть в Москве: те авторы-исполнители (все как один номинированные в качестве хореографов), кто отваживался танцевать, сдабривали свои телесные упражнения обильным, но не всегда удобоваримым словесным гарниром. Не разговаривали разве что на «Плоту Медузы» (см. “Ъ” от 25 марта): артистов из того же воронежского Камерного театра, нежданно оказавшихся главными триумфаторами «современной» «Маски»-2022, постановщик Павел Глухов нагрузил нелегкими и весьма интенсивными танцномерами, пустив в ход всю свою фантазию, чтобы скрыть ограниченные возможности подопечных. Находчивость Павла Глухова оценило жюри, присудив ему «Маску» как «лучшему хореографу».

О том, что эксперты подменяют собой жюри, безапелляционно отсекая от конкурса потенциальных фаворитов, “Ъ” написал еще 2 ноября 2021 года — сразу после объявления списка номинантов. Из почти безнадежной ситуации судьи вырулили с единственной потерей — Юрия Посохова в качестве хореографа. Однако организаторам «Маски» стоило бы придумать, как избежать подобного конфуза в будущем. Возможно, 17-часовые хождения по кругу уместнее определять в раздел «Эксперимент». С другой стороны, на будущий год при отсутствии (по понятным обстоятельствам) иностранных постановок, перенесенных на российские сцены, конкурс подравняется и выбирать между «Чайкой» и «Autodance» — стейком и ананасом — судьям уже не придется.

Опера: режиссер как фигура умолчания

В оперных номинациях наиболее интригующим с самого начала выглядел режиссерский конкурс. Среди десяти выдвинутых на премию постановщиков был целый каскад отборных имен из драматического театра: Марат Гацалов («Дон Жуан» Пермского театра оперы и балета), Филипп Григорьян («Любовь к трем апельсинам», там же), Михаил Бычков (воронежская «Свадьба Фигаро»), Владиславс Наставшевс («Искатели жемчуга», Камерная сцена Большого театра). Плюс Константин Богомолов, чья «Кармен», поставленная все в той же Перми, вызывала такие отчаянные распри безнадежно далекой весной прошлого года. Зная, какими сложными подчас путями идет жюри к финальному вердикту, было трудно угадать: выберут ли судьи кого-то из них? Или все же голосование склонится в сторону всесветно знаменитого оперного профессионала — Клауса Гута, выпустившего в Большом «Саломею»?

На поверку жюри просто-напросто разрубило гордиев узел: в столь обильной кандидатами номинации «Лучшая работа режиссера в опере» премию не присудили. Решение до такой степени радикально, что впору было бы заподозрить, будто оно вынужденное. В конце концов, наградив в теперешних обстоятельствах немецкого режиссера за спектакль, выпущенный в копродукции с американским Metropolitan Opera, российская национальная театральная премия могла бы поставить в трудное положение и Гута, и себя самое. Но на деле судьи «Саломею» все-таки наградили — не за режиссерскую работу, а как лучший спектакль в опере (тем более что, несмотря на разрыв с Metropolitan, «Саломея» все-таки останется на полных правах в репертуаре Большого). Что же до «Кармен», то свое отношение к ее внемузыкальной стороне жюри, как кажется, выразило вполне отчетливо — единственную «Маску» за спектакль получил дирижер Филипп Чижевский.

Между Москвой и Пермью в основном «Маски» и разделились, в том числе и в частных номинациях. За лучшую женскую роль премирована Елизавета Воронцова, спевшая заглавную партию во втором составе генделевского «Ариоданта» на сцене Большого. А «Любовь к трем апельсинам» получила два приза в «художественных» номинациях — за костюмы (Влада Помиркованая) и свет (Сергей Васильев). И только «Маска» за лучшую мужскую роль ушла в Красноярск — ее получил Михаил Пирогов (Соловей Будимирович в бурлескной версии «Богатырей» Бородина, поставленной в Красноярском театре оперы и балета).

Еще одна интрига конкурса состояла в состязании сразу двух постановок «Свадьбы Фигаро» Моцарта — ту, которую Михаил Бычков выпустил в Воронеже, дополнил спектакль Дмитрия Белянушкина из Нижнего Новгорода. Жюри выбрало нижегородскую версию, присудив коллективу постановщиков один из двух своих спецпризов с формулировкой «За творческую смелость и командный дух». И тем вольно или невольно напомнило об обстоятельствах конкурсного показа этого спектакля в Москве: тогда номинированный в «лучшие дирижеры» маэстро Иван Великанов был отстранен театром от участия в показе, как предполагается, из-за своего сделанного накануне заявления относительно событий на Украине.

Что же до неожиданно щедрого в этот раз (восемь спектаклей) раздела «Оперетта / мюзикл», то в лидерах по количеству «Масок» оказались только две работы — классический бродвейский мюзикл «Шахматы» Московского МДМ и «Антигона» пермского «Театра-Театра», «опера для драматических артистов». «Шахматы» наградили за лучшую работу дирижера (Евгений Загот), лучшую женскую роль (Анастасия Стоцкая), лучшую роль второго плана (Александр Бобров), «Антигона» выиграла как работа режиссера (Роман Феодори) и лучшая композиторская работа в музыкальном театре (Ольга Шайдуллина).

Драматический театр и театр кукол: маска столичности

Актерские номинации — самые, если можно так сказать, беспроблемные: не из-за отсутствия конкуренции, а наоборот. Сильных актерских работ от сезона к сезону меньше не становится, и в этих номинациях конкуренция столицы, больших городов и регионов традиционно действительно равноправна. Анна Блинова («Нана», Александринский театр) и Евгений Цыганов («Моцарт. "Дон Жуан". Генеральная репетиция», «Мастерская П. Фоменко»), бесспорно, были фаворитами, и тут выбору жюри вряд ли кто-то удивится, несмотря на присутствие, например, очень сильных работ Елизаветы Боярской («Братья Карамазовы»), Чулпан Хаматовой («Горбачев»), Ирины Кривонос («Тайм-аут») в женской номинации и Евгения Редько («Сын»), Евгения Миронова («Горбачев»), Владимира Лемешонка и Дениса Ганина («Дело») — в мужской. Более спорным выглядят решения жюри в том, что касается так называемых ролей второго плана, но здесь и фаворитов бесспорных не было, так что «Маски», врученные Александру Девятьярову («Сын») и Марине Бабошиной («Анна Каренина»), никак не назовешь незаслуженными. Из понятного, бесспорного и ожидаемого можно упомянуть «Маску» за сценографию, которую получил дважды номинированный в этом сезоне тандем Мария Лукка и Александр Мохов за «Циолковского» (реж. Б. Павлович, Ярославский театр драмы им. Ф. Волкова). Довольно равная конкуренция «неформатного» театра в номинации «Эксперимент» закончилась победой иммерсивного «Симулятора школы», произведенного петербургским фестивалем «Точка доступа». В этой номинации очень заметно то, что граница «экспериментальности» сегодня проходит там, где театр активно переосмысляет не столько самого себя, сколько роль зрителя — и хочет окончательно превратить его в участника.

В номинации «Работа драматурга» произошло некоторое опустошение. Двое представленных в ней авторов — Клим («Юдифь») и Павел Пряжко («Комитет грустящего божества») — были драматургами тех двух спектаклей, показы которых на фестивале не состоялись. Так что из пяти номинантов остались три — Ася Волошина («Дания тюрьма»), Марина Крапивина («Тайм-аут») и, собственно, лауреат Светлана Петрийчук («Финист Ясный Сокол», спектакль независимого проекта «Дочери Сосо», отмеченный еще и за работу художника по костюмам Ксении Сорокиной).

В целом результат отбора сделал особенно заметными два обстоятельства, которые были видны еще в списках номинантов. Во-первых, сакраментальная театральная классика представлена так скромно, как только возможно, и, кажется, не вызывает сегодня особенного энтузиазма. Пять таких названий — «Утиная охота» (Театр имени Ленсовета, Петербург), «Дело» («Красный факел», Новосибирск), «Анна Каренина» (ТЮЗ, Красноярск), «Братья Карамазовы» (МДТ, Петербург), «Двенадцатая ночь» (Никитинский театр, Воронеж) — в общей сложности получили одну «Маску» на всех (вышеупомянутую «Женская роль второго плана» для «Анны Карениной»). При этом «Дело» Дмитрия Егорова, не говоря уж о «Братьях Карамазовых» Льва Додина — спектакли абсолютно «премиального» качества. Но, кажется, жюри больше интересуют современные материи, а если классика, то редко исполняемая. Что противоречит традиционному представление о непрошибаемой консервативности театрального мира, которая якобы особенно обостряется в тревожные времена.

Второе обстоятельство менее оптимистичное. В этом году заметно сократилась итоговая география драматического конкурса. Номинанты представляли давно и хорошо знакомые Петербург, Москву, Казань, Новосибирск, Воронеж, Красноярск, Ярославль. Привычное уже для «Золотой маски» расширение театральной карты в этом году ограничилось Нижнекамском («На заре», Татарский драматический театр им. Т. А. Миннуллина) и Архангельском («Книга непокоя», Молодежный театр).

Результатом этого сужения географии стало то, что в итоговом списке лауреатов оказались почти исключительно Москва и Петербург — только три «Маски» ушли в регионы («Женская роль второго плана», «Работа сценографа» и еще «Работа художника по свету» досталась «Танцующей в темноте» из Новосибирска). Это очень скромно.

Это, разумеется, не конец «эпохи географических открытий», а пока что еще последствия пандемии — в условиях санитарных ограничений разной степени жесткости региональным театрам сложно не только готовить заметные, конкурентоспособные премьеры, но и просто выживать. Остается надеяться, что федеральный Минкульт, региональные власти и меценаты всех уровней в ближайшие сезоны поддержат интересно развивающиеся, динамичные, молодые, независимые театры в регионах — и материально, и организационно.

Все «режиссерские» «Маски» ушли в Москву и Петербург. Лучшей работой режиссера жюри признало спектакль Дмитрия Крымова «Моцарт. "Дон Жуан". Генеральная репетиция», лучшим спектаклем малой формы — «Товарища Кислякова» Андрея Калинина (Александринский театр), лучшим спектаклем большой формы — спектакль Андрея Могучего «Три толстяка. Эпизод 7. Учитель». Также в Москве и Петербурге остались и все «кукольные» призы, и оба спецприза жюри.

Выбором кандидатов на спецпризы жюри явно хотело подчеркнуть, что театр должен сохранять свое значение не только как место эстетического поиска, но и как территория гражданского высказывания. Оба отмеченных специальными «Масками» спектакля — «Горбачев» (Театр наций) и «Сектор Газа» (театр «ЦЕХЪ», Экспериментальная сцена Театра-фестиваля «Балтийский дом») — безусловно, претендуют не только на художественные лавры.