Почему фильм Оливера Стоуна «Как убили Джона Кеннеди» не стал сенсацией

В российский прокат вышел документальный фильм Оливера Стоуна «Как убили Джона Кеннеди». Он не стал сенсацией, не «выстрелил» и не «выстрелит» даже в долгосрочной перспективе несмотря на то, что посвящен он проблеме, столь же бессмертной в своей актуальности, как вопрос, есть ли жизнь на Марсе. Объясняет Михаил Трофименков.

Отчасти, конечно, это случилось потому, что Стоун, товарищ Уго Чавеса, Фиделя Кастро и Владимира Путина, несмотря на все свои «Оскары» — не говоря уже о неровном, но нервном таланте,— считается на родине больным диссидентом. «Как убили Джона Кеннеди» — британская продукция: в США живой классик не нашел деловых партнеров. За ним закрепилась репутация «конспиролога», что, безусловно, несправедливо. Конспиролог ищет заговоры на пустом месте. А убийство президента Кеннеди было безусловным заговором. Почти наверняка, на чем Стоун и настаивает, заговором ультраправых из ЦРУ, ФБР и Пентагона. Или, как предполагают те самые ультраправые, советско-кубинским заговором. Но заговором — в любом случае.

Другая причина, по которой фильм не «выстрелил»: несмотря на то что Стоун обращается к рассекреченным за последнюю четверть века документам спецслужб, он не добавляет ничего нового к давным-давно известным, заболтанным и затертым странностям расследования убийства века.

Но ведь и игровой фильм Стоуна «Джон Ф. Кеннеди. Выстрелы в Далласе» (1991) ничего нового к известным фактам не добавлял. Тем не менее он в свое время не просто вызвал бурю в общественном мнении США. Стоуна пригласили выступить в Конгрессе, его спич, в свою очередь, инициировал создание уже третьей по счету государственной комиссии по расследованию далласского убийства и рассекречивание как раз тех протоколов, на которых режиссер и выстроил свой новый опус.

Ясное дело, в игровом фильме историческая интрига была изложена яростно, страстно, с мордобоями и лужами крови. Не то что скучная документалка с показаниями свидетелей, которые скучно опровергают то, что говорили шестьдесят лет назад: и с какой стати нам им верить? Но все же дело не в эмоциональности дискурса. Дело в том, что Стоун демонстративно архаичен — иными словами, честен — в своих отношениях с реальностью. Такой фильм, как «Как убили Джона Кеннеди», не просто пришелся бы ко двору, а стал бы сенсацией в 1970-х, золотых годах политического кино. Но за последнюю четверть века доверие к жанру фильма-расследования как таковому подорвано, скорее всего, безнадежно.

Сам этот жанр придумал итальянский гений Франческо Рози. Его звездный час — фильм «Дело Маттеи» (1972), посвященный гибели в авиакатастрофе 27 октября 1962 года Энрико Маттеи, президента государственной нефтегазовой компании Eni. Сейчас уже достоверно установлено, что самолет Маттеи, ведшего слишком большую игру против «Семи сестер», англо-американских энергетических концернов, ориентировавшегося на третий мир и СССР, был взорван. Рози мог только предполагать. Но его догадки подтвердились слишком жестоким образом. В процессе подготовки фильма на Сицилии бесследно исчез журналист Мауро Де Мауро, информировавший Рози о сговоре мафии и ЦРУ.

«Дело Маттеи», что принципиально важно, не было документальным фильмом. Рози облек реальное расследование в игровую форму: Маттеи сыграл великий Джан Мария Волонте. Тем не менее фильм был воспринят мировым истеблишментом как скандальное «всерьез».

Другой классический пример фильма-расследования, взорвавшего общественное мнение,— «Убийство Фреда Хэмптона» (1969) Ховарда Элка. Элк снимал кино о революционных буднях 21-летнего Хэмптона. Лидер чикагских «Черных пантер» — революционной негритянской партии — творил чудеса. Убеждал уличные банды всех расцветок заключить пакт о ненападении и поменять расовую идеологию на классовую. Открывал бесплатные лечебницы и детские столовые. Принуждал полицию «вести себя хорошо», то есть не расчехлять стволы без надобности.

Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Сначала ФБР сорвало перемирие: уличная бойня в Чикаго бушует до сих пор. Затем пришла очередь самого Фреда. В ночь на 4 декабря 1969 года его телохранитель, завербованный ФБР, подсыпал «пантере» убойную дозу снотворного. А среди ночи зондеркоманда Гувера, высадив двери в штабе Хэмптона, изрешетила его спящего. Убийцы аранжировали место преступления так, чтобы речь шла якобы о перестрелке, а не расправе. Но Элк успел снять его, как оно было. Фильм стал судебной уликой против убийц — в конечном счете откупившихся от пострадавших, что неважно,— и спасением для «пантер», обвиненных в терроризме.

Какие, однако, славные были эти совсем недавние времена, когда киносвидетельство воспринималось в суде как доказательство. А теперь что?

Недавно на ММКФ показали ернический фильм датчанина Мадса Брюггера — этакого «Бората» от документалистики — «Безнадежное дело Хаммаршельда» (2019). Брюггер как бы расследовал трагедию, едва ли не превосходившую по своему резонансу гибель Кеннеди: авиакатастрофу, в которой 18 сентября 1961 года погиб генсек ООН Даг Хаммаршельд, пытавшийся разрешить кровавый конголезский конфликт, который сам же и разжигал. Брюггер аккумулировал и довел до абсурда все клише расследовательского жанра. Погоню за неким «одиноким рейнджером», пилотом-наемником, сбившим самолет генсека: в итоге утомительного расследования выяснялось, что пилотом рейнджер никогда не был. Суетой с каким-то дырявым куском ржавого железа, якобы частью фюзеляжа генсековского самолета, прошитого пулями. Эксперты устанавливали, что и кусок не от самолета, и дырки не от пуль.

Фильм Брюггера бесил тех, кто — включая меня — сначала принял его за чистую монету, но просто констатировал реальность. В наши дни фото- и киножаб, когда хроники Донбасса выдаются за хроники Харькова или какого-то еще несчастного города, когда неатрибутированные съемки на телефон могут стать поводом для бомбардировок Ливии или Сирии, когда любую рожу на экране можно выдать за эксперта-спецслужбиста, веры экранным расследованиям больше нет. Жаль, конечно, что жертвами этого неверия падают такие, безусловно, честные люди, как Стоун. Что ж, на войне как на войне: «спишем на боевые».