Адвокат коллегии «Регионсервис» Станислав Соболев полагает, что названные механизмы «являются лишь возможными путями построения отношений с иностранными партнерами». Поскольку иностранные компании если и будут банкротиться, то по месту нахождения центра основных интересов — за пределами РФ, поэтому, видимо, речь идет о будущем российских компаний, в которых иностранные лица владеют той или иной долей, отмечает господин Соболев. То есть, исходя из этого, «три варианта» Андрея Белоусова — это наметки позиции по вопросам дочерних компаний или созданных как СП, например сахалинские нефтегазовые проекты. «Скорее всего, при реализации обозначенных сценариев власти и бизнес будут руководствоваться действующими правовыми механизмами, хотя нельзя исключать экстренного законотворчества с целью облегчения их реализации»,— говорит руководитель международной практики коллегии адвокатов Delcredere Андрей Рябинин. Старший юрист практики банкротства и реструктуризации Savina Legal Александра Алфимова не исключает, что продолжение работы компаний с учетом санкционных ограничений будет регулироваться существующим законодательством с поправкой на соответствующее «дорегулирование», которое будет создаваться в основном органами исполнительной власти и судами.

В случае с «ускоренным банкротством» может иметься в виду обычная процедура банкротства, считает господин Рябинин, но со скорейшим переходом к внешнему управлению или конкурсному производству, которые подразумевают замещение руководства компании арбитражным управляющим для установления полного операционного контроля над предприятием (под контролем кредиторов и суда). Для этого судам могут быть даны указания рассматривать подобные заявления о банкротстве в первоочередном порядке и в минимально возможные сроки, полагает он. Другие юристы допускают, что имелись в виду упрощенные процедуры банкротства, которые предполагают переход сразу к конкурсному производству без введения процедуры наблюдения. «В упрощенном порядке рассматриваются дела о банкротстве отсутствующих должников или ликвидируемых компаний»,— добавляет Антон Кравченко. «Отсутствующий должник — это когда компания фактически прекратила деятельность, а ее руководитель отсутствует или установить место его нахождения не представляется возможным»,— уточняет госпожа Алфимова. «Банкротство через ликвидацию (решение о ней принимают акционеры) дает возможность обратиться ликвидатору в суд с заявлением о банкротстве и ввести в компании процедуру конкурсного производства. В его рамках имущество должника реализовывается на торгах, могут оспариваться сделки и совершаться иные мероприятия, направленные на пополнение конкурсной массы и проведение расчетов с кредиторами,— объясняет партнер ProLegals Марина Морозова.— Процедуры наблюдения, финансового оздоровления и внешнего управления здесь не применяются».

Что касается преднамеренного банкротства, упомянутого вице-премьером, то закон предусматривает субсидиарную ответственность контролирующих должника лиц за доведение компании до банкротства, а также уголовную ответственность по ст. 196 УК РФ, подчеркивает госпожа Морозова.

Алена Бачинская не исключает, что другим вариантом может стать внесение в закон поправок, позволяющих государству, например в лице ФНС, инициировать банкротство компаний при наступлении определенных условий без наличия объективных признаков банкротства: это может быть прекращение деятельности компании в России, сокращение всего штата работников или большей его части. Отметим, впрочем, что в данном случае такого рода механизм вряд ли может быть ориентирован только на иностранные компании. С одной стороны, учитывая распространенность в России владения бизнес-активами через иностранные, в том числе офшорные, юрисдикции по цепочке, проблема отделения «настоящих иностранцев» от обычных российских собственников, ликвидирующих бизнес по своим причинам, становится почти неразрешимой, а следовательно, возможны манипуляции почти любой изобретенной правительством процедурой защиты рынка РФ от санкций, о чем в итоге и идет речь. С другой стороны, для рынка и в РФ, и за его пределами, по существу, нет различия между уходом с рынка по политическим и по коммерческим соображениям — угроза «ускоренного банкротства» заведомо будет использоваться иностранными компаниями, имеющими возможность в том или ином виде присутствовать в России, как способ выбивания из властных структур РФ максимума преференций, в том числе конкурентных, в отношении своего бизнеса. Отметим, что для подсанкционной Югославии 1990-х годов этот процесс был очень распространен и, видимо, стал одним из распространенных каналов масштабной коррупции.

Анна Занина, Дмитрий Бутрин