Александр Экман о новых правилах своей «Игры»

Свой первый постковидный сезон Парижская опера начала с главного современного хита в репертуаре — на сцену Opera Garnier триумфально вернулся балет «Игра» (Play) композитора Микаэля Карлссона в постановке одного из самых востребованных молодых хореографов Александра Экмана. Спектакль вышел четыре года назад и с тех пор успел собрать огромную международную аудиторию благодаря показам в кинотеатрах и на телевидении («Игру» показывали, например, международный канал Mezzo и наша «Россия.Культура»). Теперь, однако, постановка шла с изменениями. О переменах в «Игре», балетной зрелищности и мечтах Александр Экман рассказал Марии Сидельниковой.

— Почему вы взялись за редактирование «Игры»?

— Мне повезло, что спустя четыре года, когда спектакль заматерел, есть возможность доработать некоторые моменты, которые мне не нравились и на которые к премьере просто не хватило времени. Во втором акте добавил новую связку, изменил всю сцену с шарами — там теперь больше деталей, больше хореографии. Персонажу в юбке дал двух собак…

— Подождите, но кажется, что главное — это финал. Ваш герой теперь не уходит в никуда, оставляя после себя груду офисной одежды, а продолжает танцевать и таки возвращается к игре. Что это, кстати, был за уход — смерть?

— Это правда, я немного поменял начало и концовку. Мы теперь весь спектакль больше следим за главным персонажем. За его играми в юности, когда он действует совершенно без оглядки, потом прочерчивается переход в новый возраст — более серьезный и ответственный, а к финалу он становится еще ближе к нам. Совсем не обязательно, что раньше все кончалось именно смертью. Четыре года назад я сам не понимал, если честно, что с ним происходит в конце, это был открытый финал. А теперь мне очень хотелось закончить на хорошей ноте.

— С чем это связано? Ваш взгляд на мир стал оптимистичнее?

— Моим родителям сейчас под семьдесят. Когда ты достигаешь этого возраста, при условии, конечно, что у тебя все в порядке со здоровьем, то открывается новый этап — волноваться уже нечего, стараться быть серьезным тоже незачем, и я смотрю на них и вижу, как им классно, чувствую совершенно потрясающую энергию, поэтому мне и захотелось закончить спектакль иначе. Ну и лучшего момента для возвращения «Игры» на сцену Оперы едва ли можно было желать. Пандемия напомнила нам, как важно радоваться и играть. Я такую любовь чувствую от людей — дух захватывает! Моя вера в главный посыл спектакля — для игр нет возраста, когда ты играешь, ты не выглядишь глупо или по-детски,— сильна как никогда.

— Интересно наблюдать, как чинная премьерная публика в финале вдруг превращается в детсад и тянет наперебой руки, чтобы поймать летящий со сцены мяч. В чем феномен вашего спектакля, как вам кажется?

— С одной стороны, это очень зрелищный, развлекательный спектакль. Я не использую определение «развлекательный» в каком-то дешевом смысле, нет. Держать внимание зрителя, темп спектакля, устанавливать контакт с аудиторией, визуально впечатлять — шутка ли, 40 тысяч шаров! — все это приметы качественного развлекательного шоу. Но в то же время здесь есть сильная идея, которая, я надеюсь, заставляет поразмыслить. И эта идея выглядит достаточно провокативно именно в стенах этого театра. А от реакции зала в финале действительно мурашки бегут по коже.

— И у вас отличный состав молодых артистов. Как вы находите труппу Парижской оперы после четырехлетнего перерыва?

— Я восхищаюсь ими, как и прежде. Они невероятные, красивые и очень работящие артисты. Марион Барбо и Симон Ле Борнь из прежнего состава, Сильвия Сен-Мартен и Флоран Мелак — новая пара в спектакле. И теперь я хотя бы могу спокойно с ними работать. Прошел мандраж. Ведь четыре года назад я был моложе, а ставить в Опере было моей самой большой мечтой. И вот она сбылась, и это огромное счастье, но и ответственность, давление, стресс. Я слишком нервничал, а теперь смог больше сконцентрироваться на спектакле и на артистах.

— Нужно ли видеть в «Игре» ваш автопортрет? Герой Симона Ле Борня — это вы?

— Это универсальный спектакль. Симон — это мы все. Большинство из нас проходят все эти этапы взросления: в детстве ты играешь много, потом взрослеешь, становится неудобно, начинаются сложности, страхи, поиски безопасности. Это очень человеческая история, понятная каждому. Нет, это не только обо мне. Я-то как раз много играю, у меня работа такая.

— То есть ставите вы тоже играючи?

— Для меня креативность и игра — понятия неразделимые. Я создавал свои лучшие спектакли действительно играючи, и получались они очень легко. Ты жонглируешь идеями, пробуешь в игровой форме самые неожиданные ходы и комбинации, и — вуаля! — родился спектакль. Играть для меня очень важно. Меня это делает счастливым.

— А что мотивирует вас в работе?

— Счастье и мотивирует. Даже если я начинаю работать не очень счастливым, в процессе оно появляется.

— Вы по-прежнему желаете удивить своими спектаклями? Это ваше неизменное творческое кредо?

— Конечно. Привязка ко времени, сюрприз, история, концепт, мастерство — это ингредиенты, которые я стараюсь использовать в каждом спектакле. Для меня из них рождается театральное чудо.

— А возможно ли театральное чудо онлайн? Что вы думаете про интернет-активность театров в пандемию?

— Я и сам сделал несколько «пандемийных» спектаклей, пытался что-то ставить в Королевской опере в Стокгольме. Но сложно оставаться креативным, если вокруг все напуганы. Должны мы это делать или нет? Что важно, а что второстепенно? И к тому же нам все время отовсюду твердили, что культура — это неважно. Я бесконечно счастлив вернуться в нормальную реальность. Смотреть спектакль на экране — это не то. Я по-настоящему понял и оценил, как прекрасен живой театр. И какое счастье быть среди зрителей, быть частью аудитории, что-то вместе переживать, смотреть спектакль на сцене. Искусство может быть только живым — во всех смыслах слова. Здорово, что это время дало нам такой важный урок.

— Над чем сейчас работаете?

— Сейчас вернусь в Стокгольм, закончу одну совсем небольшую вещь, над которой начал работать еще в пандемию. Мне нужно сейчас вволю поэкспериментировать без рамок, без давления, хочу просто повеселиться и поработать в свое удовольствие. Еще одна премьера запланирована на 2022 год, но она пока официально не объявлена. А еще я хочу сделать новое шоу, что-то вроде современного артистического кабаре, в неожиданном месте — в галерее, гараже, словом, не в театре, человек на двадцать. Ищу вот инвестора. Первый пробный вечер состоится уже в ноябре в Стокгольме.

— Мечта о постановке в Парижской опере сбылась. Что дальше?

— Возможно, у моей сегодняшней мечты нет такого конкретного вектора, как раньше. Хочу просто наслаждаться жизнью. Конечно, было бы здорово однажды создать свою труппу, объединить единомышленников. Или возглавить компанию, почему бы и нет.

— В Москву зовут?

— Пока что-то нет. Но я люблю русских. Мне нравится русская культура, мне все страшно любопытно в вашей стране. И мне почему-то кажется, что русским нравятся мои спектакли,— мой юмор вам понятен.