Цена вопроса
Директор Центра энергетики МШУ «Сколково» Татьяна Митрова о перспективах рынка водорода
За последний год популярность водорода в России выросла неимоверно: чуть ли не каждую неделю проводятся круглые столы, пишутся «дорожные карты» и десятки статей. При этом, удивительное дело, пилотных проектов так и не появилось, только тонны бумаг. Закономерный вопрос: почему, пока другие страны, тоже лишь недавно «разглядевшие» водород, запускают десятки проектов, мы бесконечно обсуждаем и обсуждаем?
Фото: Центра энергетики Московской школы управления «Сколково»
Ответ, видимо, в том, что заинтересованные стейкхолдеры пока не увидели денег, которые можно заработать (или освоить), а других механизмов поддержки, как в странах, озабоченных декарбонизацией, у нас нет и пока не предвидится. Зато есть сильное углеводородное лобби, которое открыто против водорода почти не выступает, но аккуратно сливает и замыливает тему, упирая на синицу в руке. И это самая большая стратегическая ошибка с, возможно, куда более далеко идущими последствиями, чем сейчас видится участникам дискуссии.
Сама развилка — развивать экспорт углеводородов или водорода — это передергивание. Зачем противопоставлять две разные ниши? В портфеле у любой компании должны быть продукты на разных стадиях жизненного цикла. Нормальная постановка задачи — не «или», а «и»: водород не вместо нефти и газа, а в дополнение. Открывается новый, быстро растущий высокотехнологичный сегмент. (Ничего не напоминает? Лет 15 назад то же можно было сказать про СПГ.) Его можно привычно игнорировать и потом мучительно догонять либо быстро (скорость — ключевой момент) себя в нем позиционировать как серьезного, а может, и одного из лидирующих игроков. С СПГ успели выбрать в самый последний момент, и вот уже Россия — важный участник глобального рынка: собственные технологии появляются, мультипликативные эффекты растут.
Главная проблема не в том, что водород вдруг станет в ближайшие годы конкурентом природному газу (пока объемы несопоставимы), а в том, что в долгосрочной перспективе экспортные рынки ископаемого топлива просто закроются. К 2050 году планирует достичь нулевых нетто-выбросов СО2 Евросоюз, к 2060 году — Китай. То есть сжигание углерода должно либо полностью прекратиться, либо существовать только в сочетании с механизмами компенсации.
Вероятнее всего, определенные объемы нефти и газа (вряд ли угля) к этому времени еще будут использоваться, но, очевидно, в гораздо меньших масштабах, чем сейчас. Рынки сжимаются медленно, но верно. Нам же об этом предлагается просто не думать. Однако если добавить к картине геополитические вызовы, санкции, «коронакризис» — абстрактное «далеко» стремительно приближается.
Все игроки, вступающие на этот рынок, четко понимают, что скорость решает если не все, то многое. За два года, в которые Россия только озаботилась разработкой «дорожной карты», уже отгружены первые партии водорода из Австралии и Саудовской Аравии в Японию, где проведены тесты сжигания водорода в энергетических турбинах — вплоть до 100% в небольших машинах. Власти Германии выделили €2 млрд на водородные пилоты за границей.
Сейчас определяется ландшафт будущего рынка, все еще легко захватить пустующие ниши и создать новые. Но для этого нужны проекты, а не расплывчатые декларации. Есть у российского ТЭКа альтернативы водородной энергетике? Конечно, можно ничего не делать. Была у Nokia альтернатива развитию смартфонов? Да — остаться с кнопочными телефонами, именно так она и поступила. Только вот теперь Nokia больше нет.