Памяти Юрия Орлова

Исследователи диссидентского движения в СССР часто рассматривают его как парадокс, как явление, возникшее в борьбе с советской системой. Но биографии советских правозащитников каждой своей страницей напоминают, что это скорее взгляд советской системы, определившей диссидентов как противников и решившей, что для борьбы с ними хороши все средства, включая тюрьму, ссылку и высылку. Иван Сухов — о Юрии Орлове и других правозащитниках, которые не собирались ниспровергать государственный строй, но брали и берут на себя работу напоминать власти о необходимости соблюдать закон.

Жизнь Юрия Орлова — жизнь советского человека, почти плакатная история неравнодушия и участия, которые в итоге оказались наказуемы. Родился в 1924 году, воевал, окончил физфак МГУ, работал в атомном проекте. Близко к сердцу воспринял ХХ съезд, вылетел из партии и с работы, должен был уехать из Москвы в Ереван, но там снова работал, защитил диссертации, вернулся в Москву, однако был уволен в 1973 году за общественную деятельность, в 1976 году сел на семь лет, а после отсидки отбывал ссылку в Якутии.

В 1983 году генсек Юрий Андропов ответил отказом на просьбу австрийского правительства об освобождении и выезде ученого, но в 1986 году — уже при Михаиле Горбачеве — Юрия Орлова лишили советского гражданства и выслали в обмен на арестованного в США советского разведчика. Михаил Горбачев вернет Юрию Орлову советское гражданство уже после его первого после высылки визита на родину, в 1990-м, но физик останется в Соединенных Штатах — он будет приезжать в Россию, но, в отличие от многих советских эмигрантов, останется среди тех, кто так и не принял решение о возвращении.

Возможно, 65-летнему ученому, который отдал лучшие годы стране, сражаясь за нее на войне, работая в передовой науке и стремясь гуманизировать ее правовую и политическую систему (Юрий Орлов поддерживал Андрея Сахарова, участвовал в создании советского отделения Amnesty International и Московской Хельсинкской группы (МХГ) и писал расходившиеся в самиздате работы о причинах интеллектуального отставания СССР и о возможности нетоталитарного социализма), оказалось трудно переустроить свою жизнь еще раз после того, как советские власти отправили его за решетку, а затем использовали в качестве обменного материала.

А возможно, политический выбор, который сделала постсоветская Россия, оказался несовместим со взглядами советского социал-демократа Юрия Орлова.

Он остался в США и там умер, и не будет никаких панихид в Москве, со сбором ветеранов диссидентского движения и нынешних правозащитников, и молчаливого визита Владимира Путина с огромным букетом бордовых роз, как это было в день прощания с Людмилой Алексеевой в декабре 2018 года.

Людмила Алексеева, которую как раз Юрий Орлов рекомендовал в Московскую Хельсинкскую группу, вернулась в Россию после 16 лет эмиграции в 1993 году. В России во все времена многое было завязано на личных знакомствах и статусе — и Людмила Алексеева после возвращения как раз приобрела такой статус одного из главных спикеров и старейшин правозащитного движения. Очевидно, что и ее взгляды чем дальше, тем сильнее расходились со взглядами людей, определявших, какие ценности главные для современной России, а какие второстепенные. И тем не менее ее статус до конца, даже после оскорбительных инцидентов и задержаний на митингах в защиту Конституции, оставался почти системным. А после ее смерти сразу оказалось, что МХГ свое положение утратила — вместо президентских грантов одной из старейших в стране правозащитных организаций приходится прибегать к краудфандингу: теперь именно что ничего личного.

Для российской власти советские диссиденты вроде не враги, но и не друзья: она все зорче смотрит, нет ли среди них «иностранных агентов», и, конечно, находит, иначе стоило ли затевать.

Смерть Юрия Орлова никого без президентских грантов не оставит — ее вообще мало кто в России заметит, нервно кликая заголовки других новостей — о войне в Карабахе, о Белоруссии, о коронавирусе. А среди тех, кто заметит, наверно, найдутся люди, которым покажется, что это лишняя информация: умер и умер, времена другие, и правозащита совсем другая, в ней новые люди, пикетчики и их адвокаты.

Но как раз жизнь Юрия Орлова снова напоминает, что правозащита — вовсе не дело группы людей, почему-то избирающих для себя путь профессионального противостояния с властью. Дело не в противостоянии, а только в напоминании власти о необходимости соблюдать собственные законы и взятые на себя международные обязательства. Когда ответом на это напоминание становится преследование, оно может сломать напоминающим жизнь. Но говорит оно все равно прежде всего о проблемах системы. Как минимум с коммуникацией.