Экс-председатель Всеобщего национального конгресса Ливии Нури Абу Сахмейн — о ситуации в республике

На этой неделе глава Президентского совета и Правительства национального согласия Ливии (ПНС) Файез Саррадж объявил о намерении передать полномочия новому исполнительному органу власти и уйти в отставку. Это произошло на фоне начавшихся переговоров между различными политическими силами Ливии о создании новой структуры Президентского совета, который смог бы объединить представителей всех регионов Ливии. Параллельно при посредничестве внешних сил продолжаются переговоры об условиях прекращения огня. Есть ли шанс на то, что ливийцы наконец придут к согласию, а также какой в Триполи видят роль России в ливийском урегулировании, корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой рассказал бывший председатель Всеобщего национального конгресса (ВНК) Ливии (2013–2014 годы) Нури Абу Сахмейн.

— Какова цель вашего визита в Россию?

— Мы всегда стремимся прояснить нашу точку зрения на то, что происходит в Ливии, которая раскололась на части и превратилась в арену для региональных и международных конфликтов. Я получил радушное приглашение от МИД России посетить Москву. Встретился с заместителем министра иностранных дел Михаилом Богдановым, представителями служб безопасности и военными, чтобы узнать их позицию относительно действий группы (частной военной компании.— “Ъ”) «Вагнер».

Сейчас Россия очень плохо выглядит в глазах ливийцев из-за группы и ее участия в боевых действиях после 4 апреля 2019 года (наступление Халифы Хафтара на Триполи.— “Ъ”). К сожалению, Хафтар использовал «Вагнера» вместе с наемниками из других стран для атаки на Триполи. Его действия нарушают все международно-правовые стандарты. Более того, они преступны. Мятежник Хафтар не обеспечил себе ни военного, ни политического прикрытия со стороны заседающей в Тобруке Палаты представителей, которая в свое время назначила его на пост главнокомандующего. И военные преступления — массовые убийства, установка мин в жилых кварталах в районе Триполи — лягут бременем на всех, кто в этом участвовал. В том числе тех, кто связан с группой «Вагнера».

И в первую очередь речь идет о России, хотя МИД РФ всячески отрицает какую-либо связь между «Вагнером» и российским правительством.

Но мы верим, что в отношениях между странами могут быть камни преткновения и недопонимание, но все исправимо.

— И что российские официальные лица сказали вам о ЧВК «Вагнер»?

— Все российские официальные лица, с которыми я встречался, отрицают какую-либо связь с группой «Вагнер». По их словам, они проверяют, кто за этим стоит, поскольку официальное прикрытие для этой группы со стороны российского правительства отсутствует. Но я ясно дал им (российским официальным лицам.— “Ъ”) понять, что ливийский народ не может игнорировать реальные факты. Но все же мы надеемся на будущее взаимодействие с Россией на основе учета общих интересов и взаимного уважения.

Разногласия можно преодолеть, но наши принципы и ценности нельзя покупать или продавать.

Мы знаем, что Россия — это сверхдержава и у нее есть постоянное место в Совете Безопасности ООН, но в той же степени мы уверены, что крупные страны нуждаются в Ливии, учитывая ее географическое положение и историческую ценность.

— В среду Файез Саррадж объявил о намерении уйти в отставку. По вашему мнению, в чем причина?

— Я считаю, что это его личное решение. Не секрет, что между членами Президентского совета есть много разногласий. К сожалению, Президентский совет с момента начала его работы не выполнял Схиратское соглашение, заключенное в 2015 году, благодаря которому он был создан. Там говорится, что решения совета должны быть коллективными и у президента нет права на единоличные решения. Но с первого дня существования совета в его рядах был раскол, и некоторые решения Сарраджа были единоличными.

В последнее время разобщенность только усилилась, и некоторые из членов совета начали диалог с представителями других структур, в том числе парламентариями в Триполи и Тобруке. Одни отправились в Марокко, другие — в Женеву, а третьи — в Каир под предлогом начала политического диалога и замены структуры президентского совета на новую.

Все это поставило Сарраджа в неловкое положение: он почувствовал, что теряет значимость в глазах остальных.

И он решил изменить ситуацию, поставив в неудобное положение уже других членов совета и тех, с кем они ведут переговоры. Он дал им время до октября: или прийти к консенсусу, или же он возложит на них ответственность за ситуацию и лично объявит о подготовке новых выборов.

— Есть какая-либо связь между давлением Турции и вопросом об отставке Сарраджа?

— Я так не думаю.

— Восточные регионы Ливии находятся фактически под контролем Хафтара. А кто контролирует ситуацию в Триполи и на западе Ливии с учетом всех разногласий, о которых вы говорите?

— Контроль Хафтара не ограничивается востоком Ливии, есть также районы на западе и юге Ливии, где руководствуются его волей. Но не потому, что он такой хороший. Он не принес блага в районы под своей опекой. Этот человек работает только на себя и своих детей. Его влияние во многом связано с халатностью ПНС. Мне очень жаль, что правительство существует только ради своих интересов и интересов некоторых групп, в то время как народ лишен достойной жизни, страдает от непрерывных отключений электричества на три-четыре дня, постоянной нехватки наличности в банках даже в пределах ежемесячной заработной платы, проблем в сфере здравоохранения. В стране нет безопасности, множество вооруженных группировок действуют за рамками закона. ПНС несет полную ответственность за то, что Хафтар оказался способен добраться до столицы.

Немыслимо, чтобы в течение четырех лет правительство, получившее международное признание, не подготовилось к тому, чтобы противостоять любой потенциальной агрессии.

В действиях правительства нет ясности — ни внутри страны, ни за ее пределами. Поймите меня правильно: моя критика ПНС не связана с желанием ставить ему палки в колеса. Мне просто всегда искренне хотелось, чтобы правительство, которое признано международным сообществом, играло весомую роль в жизни страны. К сожалению, мы так и не увидели правительства, которое бы имело политический вес на местном, региональном или международном уровне.

— Как вы думаете, Агила Салех может быть руководителем, представляющим восток Ливии?

— Я не позволяю себе оценивать людей вне структур, которые они представляют. Агила Салех был избран членом, а затем стал спикером Палаты представителей, которая заседает на востоке. И именно жителям востока более уместно оценивать его работу.

Я встречался с ним в 2015 году на Мальте и в Омане еще до подписания Схиратского соглашения. Мы надеялись, что достигнем формирования правительства национального единства и начнем диалог и что он будет ливийско-ливийским, и мы согласовали конкретный механизм. Но, к сожалению, в то время международное сообщество и часть ливийцев сознательно обошли этот момент. И теперь, спустя четыре года, все вернулось к ливийско-ливийскому диалогу, к которому мы призывали еще в 2015 году, а также все к тем же принципам формирования правительства национального единства.

— Есть ли надежда, что новое соглашение не будет ждать судьба «Схирата?»

— Если политики и политические элиты смогут переступить через эгоизм, партийные и региональные интересы и посмотрят на родину и граждан с состраданием, тогда нет ничего невозможного. Что касается предыдущего механизма, созданию которого способствовало международное сообщество, то он не устанавливал критерии для отбора реальных участников, которые могли бы служить гражданам. И, к сожалению, даже после запуска так называемых диалогов в Марокко, Женеве и Каире все указывает на то, что история повторяется. В переговорах участвуют те же лица, которые привели Ливию к разрушению. И если, как и в прошлый раз, нам навяжут имена членов Президентского совета, то катастрофа может повториться.

— Накануне министр иностранных дел Турции заявил, что Москва и Анкара достигли соглашения о прекращении огня в Ливии. У вас есть информация об этом соглашении?

— Инициативы со стороны Турции, которая, по моему мнению, стремится представить решение этого вопроса в координации с русскими, никогда не прекращались.

Я не хочу быть пессимистичным или оптимистичным в отношении шагов Турции.

Но я не думаю, что существует диктат с их стороны, потому что у нас нет единого правительства и его члены не слушают только турок или только русских. Но мы надеемся на серьезность этих переговоров, и ливийский народ будет счастлив, когда избавится от военного вмешательства других государств в дела нашей страны.

— Ожидаете ли вы, что соглашение о прекращении огня будет выполнено?

— К сожалению, мобилизация сил Хафтара продолжается. Наемники, включая группу «Вагнер», все еще находятся в районе Сирта и Эль-Джуфры. Кроме того, силы, расположенные к западу от Сирта, находятся в состоянии боевой готовности и не оставляют возможности для Хафтара для внезапных атак. По-прежнему в Ливию попадает оружие из-за рубежа. По-прежнему международное сообщество не сделало ничего, кроме нескольких заявлений, для того чтобы возобновился экспорт нефти, и не наказало тех, кто этому препятствует.

Сигналы очень опасны и в любой момент могут привести к войне. Надеемся, этого не произойдет.

Это то, что я хотел разъяснить тем, с кем я встречался в России,— что ставки очень высоки.

— Каким вы видите свое политическое будущее?

— Будущее всегда в руках Аллаха. Мы всегда стремимся к успеху. Мы стремимся служить народу.

— С какими международными сторонами вы разговаривали из числа известных игроков?

— Я поддерживаю контакты с братьями в Алжире и братьями в Катаре, конечно, насколько это возможно. Кроме того, я встречался или просто выходил на контакт с некоторыми послами, чьи имена не хотелось бы разглашать. Они считают, что я должен внести свой вклад в сближение между различными ливийскими структурами. Возможно, мы будем способствовать скорейшему мирному исходу.