Журналисты “Ъ” Марианна Беленькая и Мария Старикова не смогли доказать суду, что их протест был стихийным

Во вторник журналисты газеты «Коммерсантъ» Марианна Беленькая и Мария Старикова были оштрафованы на 10 и 15 тыс. рублей соответственно за одиночные пикеты у здания ФСБ на Лубянке в поддержку Ивана Сафронова, их бывшего коллеги, арестованного по обвинению в госизмене (ст. 275 УК РФ). С решением судей журналистки не согласились и намерены его обжаловать.

Штрафы по административным протоколам журналисткам выносили в разных судах Москвы. Утром Тверской районный суд рассмотрел дело корреспондента отдела неделовых новостей Марии Стариковой, а вечером того же дня Хамовнический райсуд — материалы на обозревателя отдела внешней политики “Ъ” Марианну Беленькую. Поскольку госпожа Старикова сейчас находится в отпуске за пределами Москвы, на суде свои интересы она доверила представлять Идрису Мингачеву из адвокатского бюро «Бизнес-право». Этот же защитник представлял интересы и Марианны Беленькой, на заседание к которой в Хамовнический суд добрался слегка запыхавшись.

Ход заседаний был похож. Вначале защитник Мингачев заявил ходатайства о ведении протокола, участии в процессе прокурора и о допросах полицейских, составлявших протоколы о задержании. Но как судья Тверского суда Анатолий Беляков, так и судья Хамовнического суда Диана Мищенко все эти ходатайства отклонили, причем в похожих формулировках: протокол и прокурор при рассмотрении таких дел не предусмотрены, а полицейских вызывать в суд не обязательно, поскольку в делах достаточно материалов для рассмотрения их по существу.

После судьи переходили к чтению протоколов об административных правонарушениях. В них описывались события 7 июля у здания ФСБ на Лубянке так, как их видели работавшие там сотрудники полиции. В протоколе Марии Стариковой говорилось, что она вышла на Лубянку с плакатом «Свободу Ивану Сафронову!», а «в радиусе пяти метров с разницей в две-три минуты группа граждан в количестве трех человек, поочередно сменяя друг друга, встали с плакатами в пикетную очередь».

В протоколе госпожи Беленькой говорилось, что она стояла у здания ФСБ «в составе группы граждан не менее 20 человек» и держала плакат «Требуем гласности в деле Ивана Сафронова!».

Эти действия полицейские сочли публичной акцией, не согласованной с властями Москвы, поэтому провели задержание журналисток по ч. 5 ст. 20.2 КоАП РФ («Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»). Но ни Марианна Беленькая, ни Мария Старикова с такой трактовкой событий не согласились.

Марианна Беленькая утром 7 июля писала статью о ситуации с коронавирусом в странах Ближнего Востока. В 9:50 появилось сообщение, что задержан Иван Сафронов, советник главы «Роскосмоса» Дмитрия Рогозина, а в прошлом спецкор “Ъ” и газеты «Ведомости». Сейчас господин Сафронов содержится под арестом в СИЗО «Лефортово» по обвинению в госизмене путем шпионажа (ст. 275 УК РФ). Он своей вины не признает и связывает свое преследование с журналистской деятельностью.

«Я увидела сообщение о задержании Ивана, и, честно говоря, был шок. Дальше все происходило — как будто смотришь кино. Я помню первую реакцию: надо выходить в пикет. Статью я написала. Я никогда так быстро статью не писала»,— рассказала госпожа Беленькая корреспонденту “Ъ” перед началом судебного заседания.

Уже во время заседания она говорила судье: «Я не участвовала в публичной акции. Я вышла на одиночный пикет, который не запрещен законодательством. Когда я пришла к зданию ФСБ, никакой очереди не было. Я была единственная, кто поднимал плакат». Суду госпожа Беленькая говорила, что вышла в пикет, ни с кем не договариваясь, а рядом были только журналисты, которые в пикетах не участвовали, а исполняли свои профессиональные обязанности: «Также отмечу, что мы около двух часов просидели в автозаке. Если бы была действительная очередь, автозак наполнился бы гораздо быстрее. Считаю, что в обстоятельствах задержания нет ни слова правды, кроме того, что было написано на моем плакате».

Утром 7 июля Мария Старикова сдавала интервью с главой президентского Совета по правам человека Валерием Фадеевым. «С момента, как я еду из дома до редакции,— это где-то полтора часа — я уже вижу, что Лена Черненко вышла в пикет, Кирилл Кривошеев вышел в пикет. Тут же Вова Хейфец и Кира Дюрягина (все сотрудники “Ъ”.— “Ъ”) записывают видео (о деле Ивана Сафронова, отвечая на вопросы работающих у здания ФСБ журналистов.— “Ъ”), то есть все молниеносно происходит,— вспоминала она события 7 июля в телефонной беседе с “Ъ” накануне судебного заседания.— Я приезжаю в редакцию, сдаю интервью с Фадеевым. Параллельно пытаюсь получить у него комментарий, что он думает. Он говорит, что не может ничего сказать».

Рассказывая про свое задержание, Мария Старикова обратила внимание, что она стояла в пикете последней в тот день (это было, согласно протоколу, в 21:45), поэтому никакой «пикетной очереди» за ней просто не могло быть.

Защитник Мингачев, выступая перед судьями, говорил, что оба дела строятся на показаниях полицейских, но, поскольку их рапорты не были «зарегистрированы в реестре полиции», он просил признать их недопустимыми доказательствами в этих делах. И так как одиночный пикет не требует согласования, а доказательств проведения публичной несогласованной акции представлено не было, защитник Мингачев просил судей прекратить производства по рассматриваемым административным делам.

Но доводы защитника и его доверительниц председательствующих не убедили. Чтобы выписать штраф в 10 тыс. рублей обозревателю Марианне Беленькой, судье Диане Мищенко в совещательной комнате хватило 15 минут, в то время как ее более молодому коллеге Анатолию Белякову понадобился почти час для оформления решения по штрафу в 15 тыс. рублей для корреспондента Марии Стариковой. После заседаний защитник Мингачев обещал обжаловать оба решения.

Роман Дорофеев