Андрей Плахов о новых переоценках старого кинематографа

Протесты и погромы в США, запутав и без того сложную политическую ситуацию, неожиданно откликнулись скандалами в сфере кинематографа, причем не современного, а архивного. Удивительно, как актуальная «повестка» мгновенно вступает в диалог с иконографическими образами прошлого, полностью или частично меняя стоящие за ними смыслы.

Яркий пример иконоборчества — статья Джона Ридли, сценариста оскароносной картины «12 лет рабства», и последовавшее за ней изъятие из каталога сервиса HBO Max классического фильма «Унесенные ветром» — из-за содержащихся в нем «расистских элементов». Есть ли они в этой легендарной ленте? Несомненно, если посмотреть на нее современными глазами. Есть ли основания изымать ее из каталога? Такие же, как исключить из школьной программы гоголевского «Тараса Бульбу» — из-за «элементов антисемитизма». Говорят: ничего страшного, фильм же не запрещен и доступен на других сервисах, а НВО скоро вернет его обратно с правильным историческим комментарием. А что, это так трудно было сделать — пригласить киноведа, историка кино и записать предисловие к картине? Для этого хватило бы одного рабочего дня — и изымать бы ничего не потребовалось.

Но нет, компании WarnerMedia нужен был показательный жест, призванный манифестировать, что сервис стоит на прогрессивных позициях и держит руку на пульсе.

Ведь претензии к «Унесенным» есть не только у борцов с расизмом, но и у критиков патриархата, усмотревших там неправильные гендерные акценты.

Впрочем, реакция на этот покаянный жест оказалась скорее в пользу легендарного фильма. Уже через сутки он возглавил рейтинг продаж в Amazon.

В социальных сетях заговорили о «культурных чистках», о неомарксизме и даже фашизме под видом политкорректного хорошего тона, вспомнили Оруэлла и предрекли в скором будущем костры из книг «в борьбе за все хорошее против всего плохого».

Режиссер Робби Старбак пишет об абсурде ситуации: актриса Хэтти Макдэниел стала первой афроамериканкой, удостоенной «Оскара» за роль в «Унесенных ветром», и вот теперь именно эту роль изымают из обращения во имя антирасизма. А одна из чернокожих пользовательниц Twitter трактует решение НВО как лицемерное, поскольку оно призвано отвлечь от реальной проблемы ущемлений интеллектуальных и профессиональных прав по расовому признаку.

А тем временем, пока в свободном мире обсуждают, какая судьба ждет «Хижину дяди Тома», «Лолиту» и «Смерть в Венеции» (в каждой есть к чему придраться), наш «Первый канал» наложил на финальные титры «Брата-2» Алексея Балабанова хроникальные кадры американских беспорядков. Это тоже парадоксальный культурный сюжет. Когда картина появилась в 2000 году, Балабанова упрекали в разжигании ксенофобских и антиамериканских настроений. Фанаты режиссера возражали: не надо путать талантливый художественный текст с идеологией автора. И приводили в пример голливудского классика Джона Форда с его «расистскими» вестернами. Но вот прошло 20 лет, и Форд, надо полагать, один из первых кандидатов на вычеркивание из истории — вместе с Колумбом, который уже стал жертвой «войны с памятниками». Зато нашим телевизионным пропагандистам сам бог велел использовать Балабанова как провидца и пророка.

До сих пор в цивилизованном мире действовало довольно ограниченное количество запретов. Так, по сути перекрыт доступ массовой аудитории к фильмам, ставшим «иконами» нацистской пропаганды,— таким как «Триумф воли» или «Еврей Зюсс». По иронии судьбы, когда в СССР грянула перестройка и с цензурной полки начали снимать запрещенные фильмы, в это же самое время принялись разоблачать классиков советского кино. До новых запретов дело не дошло, но претензии звучали весьма громко — и к «Броненосцу "Потемкин"» Сергея Эйзенштейна, и к «Великому гражданину» Фридриха Эрмлера, и к фильму Михаила Ромма «Ленин в 1918 году», где оправдывались большевистские репрессии. Правда, трудно сказать, оценку с каким знаком получат эти шедевры агитпропа у сегодняшних леворадикалов. Будут ли они расценены как гримаса тоталитарного государства или как гимн протестующим против капитализма народным массам.

В современной России фактом существования цензуры можно удивить разве что депутатов Думы или работников Минкульта. Перед глазами целый список отечественных и зарубежных фильмов, запрещенных к публичному показу. Привыкли мы и к «общественным кампаниям», требующим перекрыть кислород той или иной картине. Есть огромное количество табу — гласных и негласных,— связанных хотя бы с историей Второй мировой войны или со сталинскими репрессиями. Кто бы сегодня, даже при наличии таланта, решился снять «Покаяние»? Или «Проверку на дорогах»?

Все это есть.

Но опасность цензуры идет и с другой стороны, и можно только гадать, что будет, когда два этих фронта соединятся. Вот преследующий меня образ.

Фильм «Последнее танго в Париже», копия которого лежала в Госфильмофонде СССР на полке так называемого «морального спецхрана», имеет шанс опять лечь на ту же полку. Теперь уже по требованию не замшелых советских функционеров, а прогрессивных современных активистов.

Андрей Плахов