Главные коллекции XXI века. Проект Елены Стафьевой

Сложные цвета и сложные лекала, составляющие ясную гармонию,— так выглядит элегантность в современном смысле этого слова

«Мы старались найти элегантную жестокость, elegant violence, что я считаю красивым»,— сказал в нашем недавнем интервью Хайдер Аккерман. Для него «элегантность» не пустой звук и не слово из каталога выставки исторического кутюра, но его собственная программа, творческая и человеческая. В ситуации последних лет это программа непростая во всех отношениях. Элегантность напрямую связана с кройкой и шитьем, с конструированием и моделированием, с лекалами и макетами, со всем тем, что называется английским словом tailoring (а по-русски сложно назвать коротко, но пусть будет «портновское искусство»).

Как способ видеть, воспроизводить и носить вещи элегантность оказалась за последние десятилетия оспорена, но неоднократно, пережив метаморфозы, брала реванш. Однако, так или иначе, все, что в моде укладывалось вокруг понятия «элегантный», связано с тем самым портновским искусством.

Одна из самых знаменитых коллекций Yves Saint Laurent времен Стефано Пилати, осень-зима 2008, как раз и была таким реваншем. Очень структурная, построенная в четких линиях, даже жесткая — и эта жесткость подчеркивалась черными губами моделей и одинаковыми черными париками, закрывавшими челками глаза (а в некоторых случаях еще и узкими черными очками),— в рецензиях писали тогда, что по подиуму шли «футуристические женщины-автоматы». Вся коллекция была устроена вокруг жакетов самого сложного кроя, и тут Пилати показал все свои профессиональные навыки и умения, свой класс в том числе в tailoring, благодаря которому после Yves Saint Laurent его пригласили в Ermenegildo Zegna делать мужские кутюрные коллекции.

Жесткая линия плеч, стянутая ремнем талия, очень высокие каблуки + платформы (обувь, которая много сезонов была хедлайнером продаж YSL), закрытые высокими черными эластичными воротниками шеи, тонкие водолазки, зацепляющиеся за большой палец и перекрывающие запястье,— строгий и очень сильный образ, в нем одновременно видны и 1980-е с их брюками-бананами, широкими поясами и жакетами без лацканов, и любовь Пилати к анализу конструктивных возможностей предметов одежды. Все юбки, брюки и особенно жакеты были как-то препарированы: в длине, ширине, застежках, карманах, спинках — во всем было какое-то легкое смещение или даже асимметрия, но крой при этом оставался лазерной точности, в лучших европейских (в случае с Пилати, работавшем у Черути и Армани, конечно, миланских) портновских традициях.

А цвета поражали сложностью, неопределенностью и удивительной красотой оттенков: цвет серого песка, цвет дубовой коры, цвет сумеречных облаков, цвет еловой коры, цвет густого сливочного шоколада, цвет шляпки белого гриба. Цвет темной морской волны в юбке из наложенных друг на друга воланов — и внезапный ярко-голубой, вспыхивавший на закрытых лацканах и подшивке воланов, или желтый — в распахнутых полах пальто. Это вот сочетание жесткости линий, сложной планиметрии кроя и пленительных, трудно определяемых, переходящих один в другой цветов создавало тот волшебный эффект идеально выверенной красоты, который и можно определить словом «элегантность».

Так же работали цвет и крой в другой, не менее великой коллекции — Jil Sander FW 12, последней коллекции Рафа Симонса для этого бренда, которую принято считать заявкой на Dior. Собственно, заявка потому и была принята, что Симонс показал, как блестяще он понимает классическую элегантность и как при этом отлично может сделать современную ее версию.

Он взял линии диоровского кутюра — пальто А-силуэта, платья X-силуэта и H-силуэта — и опять же добавил им смещения и даже легкой деконструкции: простых силуэтов, но сложно сконструированные платья с подкроем и вставками, с комбинацией разных цветов и разных фактур: шерсти, тонкой телесной сетки, трикотажа в косах; кринолины с асимметричными сборками и пастельными цветосочетаниями. И все это в цветах розовой зефирки, лимонной дольки, сливочной помадки, голубой дымки. В телесном, даже в нескольких его оттенках, почти сливавшихся с цветом кожи моделей, в taupe и mauve, то есть серо-бежевом и розово-лиловом, цвете лососины, в каком-то невозможном серо-бело-голубом и кораллово-красном, намекающем на будущую собственную версию легендарного диоровского пальто «Аризона».

Тот же принцип, когда элементы узнаваемого силуэта перебраны и заново сложены друг с другом под немного другим углом, применяется здесь не к жакетам и юбкам/брюкам, а к пальто и платьям. Одна из самых красивых коллекций двадцатилетия, поразившая тогда всех демонстрацией того, каким живым, свежим и современным может быть архивный вроде бы силуэт. Симонс выходит тут за пределы своего минимализма, о котором мы уже говорили, и открывает новую дверь, на которой слово «элегантность» написано большими буквами.

В последние годы главным на этом поприще становится Хайдер Аккерман, недаром именно с его слов мы и начали этот текст. Если в первые годы карьеры его основным приемом были наслаивание и драпировка, то уже несколько лет он занимается именно конструированием, работой с лекалами, традиционным портновским искусством. Одна из его вершин — коллекция Haider Ackermann весны-лета 2018 года.

Сделанная в основном в трех цветах — черном, белом и красном,— она очень графичная, очень четкая и при этом очень прихотливая именно с точки зрения конструкции вещей. В ней было три части: вещи с асимметричными эластичными полосами, пересекающими корпус, с блоками двух или трех цветов и классические брючные костюмы, где приталенный пиджак был фактически разъят на составные элементы и реконструирован заново так, что в нем появились прорези в проймах или узкий длинный зазор между бортами, доходящий почти до талии. Эти сложные конструкции, требующие настоящего мастерства, были сделаны в одном цвете и только подбиты цветом контрастным — так, что, например, белый пиджак с рубиновым подбоем выглядел абсолютным шиком. А ближе к концу, где вступали светлый лавандовый, палевый, бежево-розовый и лимонно-золотистый, появлялась изящная цветовая сложность и артистичность, о которой мы уже упоминали выше.

А если закольцовывать композицию, то можно вспомнить слова того же Аккермана: «Элегантность — это определенный подход, способ себя вести. Но в современном мире мы окружены жестокостью во всех возможных видах, поэтому стараешься дать всей этой жесткости, жестокости другое направление, сделать ее элегантной, снизить ее напряжение».