Умер Рутгер Хауэр

На 76-м году жизни умер Рутгер Хауэр, актер странной судьбы: в родной Голландии его признали (1999) лучшим актером столетия и символом национального авторского кино. Но для остального мира он идеальная белокурая бестия из, мягко говоря, неприхотливо зубодробительного кино.

История Рутгера Хауэра вызывает острое желание «перекрутить пленку жизни назад», то ли исправить несправедливость судьбы и киноиндустрии, то ли выпрямить своего рода «ловушку времени», в которую попал актер, как мог бы попасть любой из его бессчетных постапокалиптических героев. Как заманчиво выглядела бы история актера категории Б, выбившегося в звезды авторского кино. Но в реальности все сложилось ровным счетом наоборот.

Впрочем, свою судьбу он выбрал сам, когда рассорился с Полом Верхувеном, наметившим его на главную роль в «Робокопе», и предпочел делать заокеанскую карьеру самостоятельно. Между тем Верхувен был его Создателем, разглядевшим в 25-летнем актере национальную — на большее в 1969 году они оба не рассчитывали — звезду номер один. Они были неразлучны на шести фильмах: от телесериала «Флориан» (1969) до «Плоти и крови» (1985). По прихоти судьбы, в обоих этих фильмах Хауэр обживал самые темные времена Средневековья, сыграв, соответственно, униженного светлейшими негодяями рыцаря-крестоносца и незабвенного Мартина — главаря банды ландскнехтов с повадками рок-звезды, всех рыцарей на мече вертевшего.

В промежутке между этими фильмами Хауэр побывал, по воле Верхувена, скульптором-ходоком («Восточные сладости», 1973), бойцом Сопротивления («Оранжевый солдат», 1977) и ловеласом конца XIX века в социальной чернухе «Китти-вертихвостка» (1975).

Но, наверное, сама психофизика Хауэра — острые, как лезвие ножа, черты лица, зловеще пританцовывающая пластика — отталкивала его от более или менее реалистических ролей.

Его было слишком легко представить героем футуристических кошмаров, готических ужасов, параноидальных триллеров и средневековых колдовских мистерий. И он выбрал эту легкость стереотипных ролей. Да, и ему, и Верхувену было тесно в рамках голландского кино, но Хауэр не пожелал оставаться вечно в тени своего Пигмалиона.

На первых порах он сорвал банк в Голливуде. Сам Филип Дик, гуру киберпанка, узрел в нем «идеального сверхчеловека». Такое благословение на роль вожака мятежных андроидов в «Бегущем по лезвию» (1981) Ридли Скотта дорогого стоит. Харрисона Форда, сыгравшего там охотника на андроидов, параноик Дик, напротив, мечтал убить, тайком пробравшись на съемочную площадку. Казалось, что подобно тому, как позже Верхувен привьет голливудским блокбастерам авторскую интонацию, Хауэр вложил в свою роль мотивы богоборчества, наследующие европейской протестантской традиции. Но суждено ему было пройти свой жизненный путь по тропе, проложенной в том же 1981 году его безумным террористом Вульфгаром из фильма ничтожного Брюса Маламута «Ночные ястребы» (1981).

На фоне его последующей сорокалетней карьеры «Попутчик» (1986), где Хауэр сыграл маньяка, истребляющего всех встречных-поперечных на бесконечном хайвее, ныне кажется философским шедевром.

Он побывал на экране и слепым ветераном Вьетнама, виртуозно разящим бандитов, и одержимым сыщиком, преследующим монстров в затопленном нечистотами Лондоне, и штурмбаннфюрером СС из гипотетического будущего, в котором рейх победил. И графом Дракулой, и охотником на вампиров Ван Хельсингом. В этом калейдоскопе ролей Хауэр даже дважды побывал в шкуре советского человека: капитана подводной лодки Игоря Британова («Враждебные воды», 1997) и лейтенанта Печерского, героя восстания в лагере смерти («Собибор», 1987). Логично, что Хауэр докатился и до российского кино («Зеркальные войны», «Ключ Саламандры», «Мата Хари»).

Но, в конце концов, откуда нам знать. Наверное, он, некогда загремевший в сумасшедший дом, чтобы откосить от армии, получал удовольствие от всех этих невероятных похождений невероятных сверхчеловеков и сверхроботов. На почтовой марке, выпущенной в его честь в Нидерландах (1985), он все равно навсегда остался героем «Восточных сладостей».

Михаил Трофименков