Марина Маковецкая и Наталья Радулова присмотрелись к повседневной жизни вахтовиков

До 65 процентов территории России — районы вечной мерзлоты. Осваивают эту протяженную территорию обычно вахтовики, те, кого официальная статистика называет «лицами, работающими за пределами своего региона». Точное количество этих суровых мужских лиц неизвестно. Еще во времена СССР на Север за длинным рублем ездили тысячи граждан. Сейчас эксперты говорят о 1,5–2 млн, но поясняют, что неучтенных вахтовиков может оказаться еще больше.

Щит с огромной фотографией ромашек установлен при въезде в северный поселок Тухард. В 45-градусный мороз луговые цветы смотрятся странно. Как и табличка с названием улицы — Абрикосовая. Но люди в Таймырском Долгано-Ненецком районе Красноярского края, кажется, изо всех сил намерены обеспечить себе лето. Пекарь Татьяна Толмачева оборудовала прямо в пекарне уголок с вьющимися растениями и хвастается: «Это моя дача». У диспетчера вертолетной площадки Аллы Лазуркиной на рабочем месте целый ботанический сад. Герань, кактусы, фикусы и фиалки она подсвечивает специальными фитолампами, чтобы и в полярную ночь не чахли.

Алла принимает вертолеты из Дудинки и Норильска с вахтовыми рабочими, которые посменно обслуживают газоперерабатывающий комплекс. Впрочем, и сама Алла, и пекарь Татьяна, и повар, и уборщица в общежитии, и даже продавец в магазине тоже считаются вахтовиками. Зарплаты у них, конечно, поменьше, чем у какого-нибудь бригадира, но вполне сопоставимы с зарплатой разнорабочих, которые на Севере получают около 100–130 тысяч рублей в зависимости от «конторы». Газосварщик хвастается, что за год смог накопить на квартиру в Красноярском крае: «А здесь не на что деньги тратить».

Тратить действительно не на что: школа, больница, библиотека, клуб, 83 дома. Небольшой поселок этот и появился-то благодаря строительству газопровода Мессояха — Дудинка — Норильск. В 1968 году на берегу Большой Хеты сначала появились вагончики, а в 1970-е уже первые дома. А еще общежитие № 1, общежитие № 2, общежитие № 3...

Местные жители газодобычей никогда особо не интересовались. Разве что название новому населенному пункту дали свое: Тухард в переводе с ненецкого означает «место, где добывают огонь, топливо». Коренные в тундре все, на оленеводческих стойбищах, далеко, где земля не перечеркнута линиями газопровода. А в общежитиях — сотни пришлых, временных людей. Они держат огромную, холодную страну нашу обветренными руками, смеются: «Девиз вахтовика: во всем виноват сменщик» и даже Тухард называют по-своему — Факел. Кто они здесь? Поработают две недели, месяц, год, заработают денег и улетают.

Сюда ведь даже дороги нет. По зимнику разве что из Дудинки можно добраться, если вестибулярный аппарат крепкий и многочасовую езду в вездеходе выдержишь. Да и жилой фонд практически весь в аварийном состоянии, обветшал за полвека. В следующие три года, правда, поселок собираются обновить, уже выделены средства на строительство...

В нынешнем маленьком магазинчике все заставлено коробками с шоколадом, пряниками, рыбой, олениной. А вот алкоголя нет: сухой закон, не только тут, а всюду у работяг «на Севере». Так еще с советских времен заведено, даже Высоцкий пел о жизни вахтовика: «Как вербованный ишачу — Не ханыжу, не "торчу"». Поэтому про выпивку никто и не спрашивает. Интересуются разве что: «Апельсины завезли?». Апельсинам и яблокам с Большой земли здесь радуются и вахтовики, и возвращающиеся из тундры оленеводы. Может, реновация через несколько лет действительно превратит их Тухард-Факел в прекрасный современный поселок, в котором захочется остаться навсегда? И будет здесь всего вдоволь: и фруктов, и нового жилья, и невест для одиноких разнорабочих, и молока, и меда. Может, даже абрикосы на Абрикосовую улицу когда-нибудь привезут. А пока — работа без выходных, снег и короткие разговоры по телефону с домом: «Ну, как вы там? Скоро приеду. Сказал же, скоро. Весной».

Текст Наталья Радулова Фото Марина Маковецкая