Политолог в эфире «Ъ FM» — о пресс-конференции с Владимиром Путиным

Ситуация на Украине, отношения с Западом и угроза ядерной войны — вот некоторые темы, которые обсуждались на пресс-конференции Владимира Путина. По подсчетам журналистов она продлилась 3 часа 45 мин. Владимир Путин несколько раз отвечал на вопросы связанные с Украиной. Один из них касался инцидента в Керченском проливе. Путин заявил, что провокация со стороны украинских властей удалась и позволила повысить рейтинг Петра Порошенко. Ведущий «Коммерсантъ FM» Марат Кашин обсудил пресс-конференцию с политологом, учредителем информационного агентства «Политсовет» Федором Крашенинниковым.

— Одним показалось, что конференция была очень скучной, все ответы казались предсказуемыми. С другой стороны, было много острых вопросов, и президент давал на них прямые ответы. Что важного вы услышали в сегодняшних ответах Путина?

— Мне показалось, что это очень эталонная пресс-конференция, то есть Путин сформировал определенную схему своего выступления, которое у него очень хорошо получилось. Мне, например, сейчас надо писать проект статьи, я понимаю, что тут даже писать не о чем, и попытки к чему-то прицепиться выглядят достаточно жалко. Я бы назвал это проповедью верующим: вышел высокопоставленный человек, скажем так, жрец своего собственного культа, и очень подробно изложил своим последователям, как выглядит на сегодняшний день его учение. У него очень хорошо получилось, и даже те люди, которые пытались задать неудобные вопросы, только помогли ему, потому что сама атмосфера этого мероприятия не предполагает диалога. Допустим, тот же Илья Азар мог дольше с ним пикироваться по поводу Пономарева или по поводу Орхана Джемаля. Жанр создан так, что человеку дают возможность прокричать что-то Путину, и если президент ему отвечает таким образом, что журналиста это не удовлетворяет, ему больше не дают слова. Понимаете, Путин не хочет спорить ни с кем из тех, кто с ним не согласен. Он даже и не пытается.

— Федор Геннадьевич, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что на предыдущих конференциях у журналистов все-таки была возможность выдать какую-то ответную реплику, добавить какой-то вопрос. Как вы думаете, может быть, в этом году ввели такой формат, чтобы Путину было полегче?

— Я считаю, что сформировался некий канон путинского выступления, и, скажем так, всем этим силам зла в нем отведена очень маленькая роль. Особенно прекрасно была разыграна сцена с украинским журналистом: понятно, что он хотел как-то негативно высказаться в адрес Путина, но получилось так, что нам показали этакого, знаете, персонажа пропагандистских шоу, где типичный злобный украинец что-то прошипел, а Путин ему спокойно и вежливо высказал свое несогласие. И кто выглядит плохо в этой ситуации? С точки зрения российской аудитории, наверное, все-таки украинский журналист. Жанр достиг своего пика, и насколько долго Путин в нем продержится, увидим, но в целом это действительно уже неуязвимая оболочка: у него есть ответы на все вопросы. Кто ему сможет публично высказать, что его цифры противоречит официальной статистике? Кто-то потом будет писать в блогах, в Facebook, в статьях в оппозиционных СМИ, что Путин назвал не те цифры.

— Если говорить об украинском журналисте, Путин его спросил, хочет ли тот скандала. Он бы мог сказать «да» и спровоцировать некий скандал, но он же не стал этого делать.

— Он попытался это сделать, просто у него не было для этого шанса. Когда ты играешь на поляне, полностью контролируемой организаторами мероприятия, ты можешь только им подыграть. Понимаете, у Путина ничего нельзя спросить. В его мире, если вам не нравится его ответ, то это ваша проблема, а не президента. Он не собирается вдаваться в детали, он не собирается ничего никому доказывать. Нравится — слушай и соглашайся, не нравится — больше слова тебе не дадут.

— Как вы думаете, почему главного редактора The Insider Романа Доброхотова не пустили, хотя он был аккредитован? В том ли проблема, что они каждый год пишут, что сказал Путин и где он лукавит?

— Я считаю, что он, в отличие от украинского журналиста, смог бы действительно задать какой-то очень неудобный и неприятный вопрос. Я даже скажу, какой вопрос, например, я бы задал Владимиру Владимировичу Путину: кто эти два гражданина России, которых нам показывали по вашему приказу, Мишкин и Чепига или все-таки Петров и Боширов? Это же странно, куда делась эта тема, про нее никто ничего не спросил. Я уж не говорю о том, что удивительным образом тема пенсионной реформы, сверхактуальная, раздражающая людей, полностью была слита и подарена Путину, чтобы он опять же смог на ней очень красиво и очень выгодно для себя выступить.

— Понятно, что нужные вопросы прозвучали в том количестве, в котором это было нужно Путину. Но, как вы думаете, почему все-таки вопрос про Мишкина и Чепигу не прозвучал?

— Потому что некому было его задать. Если мы посмотрим, кто задавал вопросы, то становится понятно, что это абсолютно заряженные люди, которые гарантированно создадут тот фон, который нужен, и есть несколько, так сказать, слотов, куда пускают злодеев. Это очень легко все убирается, и создается такое общее впечатление, что Путин никого не боится, что он ответил на все неудобные вопросы и все довольны и счастливы. Я удивляюсь, как под конец дали слово якобы журналисту с уральского телевидения Роману Зыкову, который явно был членом Национально-освободительного движения. Исходя из всего этого, я думаю, что для Путина, конечно же, это удачная пресс-конференция. И до тех пор, пока она будет проходить в таком формате, не стоит ждать чего-то нового: все настолько сильно продумано, что никаких неприятных сюрпризов Путин даже не ждет.