«Дело Гона» привлекло внимание мира к системе судопроизводства страны

Арест в Токио главы Nissan (и, по совместительству, Renault и Mitsubishi Motors) Карлоса Гона по подозрению в финансовых махинациях вызвал сначала шок, а потом и очевидное беспокойство в самых разных странах мира. Длительное содержание одного из лидеров мирового бизнеса в заключении без предъявления обвинений, в стране, в которой права адвоката и подсудимого серьезно ограничены, а прокуратуры и суда, наоборот, максимально расширены, представляется наблюдателям несправедливым. Японская судебная система на самом деле фактически уникальна и вызывает массу вопросов. Ее противники говорят, что она слишком нацелена на сохранение собственной репутации. Сторонники же говорят, что при всех своих недостатках она на самом деле играет на стороне обвиняемых, защищая их от риска быть осужденными невинно.

Любителям американских и европейских детективных и судебных триллеров или просто знатокам западной судебной системы (римской или англо-саксонской, не суть), японская система может показаться ужасной. Классическая фраза «Я буду разговаривать с вами только в присутствии своего адвоката» здесь вызовет смех. Адвокат не имеет права не то что советовать своему доверителю во время допроса, но даже присутствовать на допросе у прокурора.

Так же смешно в Японии будет звучать и фраза: «Предъявите моему клиенту обвинение или отпустите его». Это в странах Европы и Америки человека в большинстве случаев без предъявления обвинения можно держать в заключении считанные часы. В Японии этот срок — 23 дня. В течение этого времени допросы проходят ежедневно по пять-шесть часов в день. А выход под залог — не право, а привилегия, которой могут воспользоваться только те, кто уже признал свою вину, да и то не всегда.

Наконец, в Японии судьи не просто часто, а почти всегда, в 99,7% случаев, встают на сторону прокуратуры и выносят обвинительный приговор. Суровый или мягкий — это уже другой вопрос. Этого уже достаточно для того, чтобы коллеги японских прокуроров начали кусать локти от зависти, а у западных адвокатов и их клиентов волосы зашевелились от ужаса.

Особенности японской системы основаны на том, что многие века она была основана на так называемом инквизиционном принципе судопроизводства, буквально списанным с германского.

Суд здесь активно участвовал в расследовании, никаких присяжных, естественно, не было, а у судьи были практически неограниченные полномочия принимать или отбрасывать отдельные улики и принимать или игнорировать те или иные обстоятельства дела. Разумеется, важнейшую роль играли допросы обвиняемого, а признание вины было важнейшим из доказательств.

После Второй мировой войны оккупировавшие страну американцы поразились существовавшим порядкам, которые даже в континентальной Европе давно были заменены на состязательность судопроизводства и равенство сторон, и попытались исправить ситуацию. В результате получилась гибридная система, в которой старые, собственные принципы остаются сильны, а новые, привнесенные из США, работают слабо.

Жесткость существующей системы судопроизводства, однако, компенсируется заботой прокуратуры о сохранении собственного лица. Как отмечает лондонская Financial Times, ссылающаяся на японских экспертов, именно этим объясняется высокий процент выносимых обвинительных приговоров. В ходе судебного заседания в деле уже полноправно участвует адвокат подсудимого, который точно так же, как и судья, рассматривает все предъявленные свидетельства обвинения и предъявляет свои собственные свидетельства защиты. А потому, говорят специалисты, японский прокурор скорее закроет дело до суда и отправит подозреваемого домой, чем допустит такого позора, как развал дела в суде. Более того, при аресте подозреваемого он из нескольких обвинений выберет то, которое, как ему представляется, будет легче всего доказать.

Дело Карлоса Гона в этом смысле очень показательно.

Из целого ряда возможных обвинений (нарушение финансовой отчетности, сокрытие доходов, хищение, уход от уплаты налогов) было выбрано только одно — нарушение финансовой отчетности. Доказать его проще, в том числе и благодаря особой расплывчатости японского законодательства в этой сфере. Правда и говорить о победе стороны обвинения как о свершившемся факте нет оснований. Против стороны обвинения играет их бывший и знаменитейший коллега — Мотонари Ооцуру, который в свою бытность токийским прокурором отправил за решетку нескольких видных японских бизнесменов. Теперь он адвокат и руководит защитой господина Гона.

Мотонари Ооцуру уже указал на целый ряд странностей в обвинении, которые можно трактовать в пользу обвиняемого. В зале суда он, несомненно, отметит и другие моменты. А, как напоминает еще один бывший прокурор, а ныне адвокат Нобуо Гохара, выразивший свои сомнения в виновности господина Гона на страницах Nikkei Asian Review, японское правосудие может быть каким угодно, но только не поверхностным. Все детали дела будут тщательнейшим образом изучены.

Впрочем, до суда дело Карлоса Гона может и не дойти. Слишком велико внимание, которое к нему привлечено. Мало того, что он один из лидеров мирового бизнеса, он, к несчастью для японских прокуроров, еще и гражданин сразу трех государств — Ливана, Бразилии и Франции. Власти всех трех стран в той или иной мере уже донесли до Токио свою обеспокоенность и факт того, что расследование дела находится под постоянным контролем, а безопасность и защита законных прав бывшего топ-менеджера Nissan — в списке правительственных приоритетов в этих странах. В этом случае, утверждают эксперты, прокуратура предъявит официальное обвинение и передаст дело в суд только если будет совершенно уверена не только в виновности господина Гона, но и в своем состоянии доказать это в суде. И тогда единственным серьезно пострадавшим станет концерн Nissan, ведь его уже обвиняют в том, что вся история с обвинением господина Гона затеяна только ради смещения его с поста президента концерна. Если громко начавшееся дело до суда не дойдет, то эти подозрения будут выглядеть еще серьезнее.

Дмитрий Головинченко