Джаред Лето о патриотизме, Замятине и Уорхоле

28 апреля в Москве выступит группа Thirty Seconds to Mars. Накануне концерта ее лидер Джаред Лето ответил на вопросы Марины Аржиловской.

— Ваш новый альбом называется «Америка». Отчего так? Это жест патриотизма?

— Ну нет, посыл тут не столько патриотический, сколько общечеловеческий. Мне хотелось прежде всего отразить ту идею, что хотя мы все разные — по признаку расы, вероисповедания, полу и так далее, в нас есть удивительная способность понимать друг друга, относиться с уважением к ценностям друг друга. И мы можем жить в мире и гармонии. И, конечно, моя музыка сочетает в себе разные стили. Разве все это не схоже с представлениями об Америке? Название страны здесь выступает скорее как символ. А политики тут нет — музыка вообще вне политики.

— Кстати, по поводу общественно-политических тем: вы как-то сказали, что одна из ваших любимых книг — это роман «Мы» Замятина. Почему?

— Да просто потому, что я считаю эту книгу образцом великой литературы. Если произведение, созданное много лет назад, не теряет своей актуальности — а вы, как и я, видите, что это так, то это настоящий шедевр, с моей точки зрения. Кроме прочего это довольно честный роман.

— Вы приобрели права на экранизацию биографии Энди Уорхола. Как продвигается этот проект?

— К сожалению, не так быстро, как хотелось бы, но я продолжаю работать в этом направлении. Видите ли, когда я берусь за какой-нибудь проект, я стараюсь его прорабатывать досконально и не упустить даже такие детали, которые, может быть, выглядят незначительными. Ничего не поделаешь — я перфекционист. А уж биография такого человека, как Уорхол, точно требует уважительного и кропотливого отношения. Но времени на эту кропотливость не хватает. Сейчас я сосредоточился на музыке: мне хотелось создать нечто необыкновенное, надеюсь, что наш новый альбом стал именно таким. Но есть столько вещей, которыми хотелось бы заняться, будь такая возможность. Например, было бы интересно глубже познакомиться с русской культурой. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, не перестаю удивляться.

— То есть в профессиональном смысле приоритет для вас пока что музыка?

— Ну, я бы даже сказал, что музыка — это и есть моя жизнь.

— А как же кинематограф?

— Музыка первична.

— В одном интервью вы лестно отозвались о фильмах Андрея Звягинцева. Есть еще какие-то российские режиссеры, чье творчество вам симпатично?

— В основном я смотрю фестивальное кино: считаю, что оно по-настоящему живое. Мне нравятся работы Сокурова. Опыта сотрудничества с российскими режиссерами у меня пока нет, но надеюсь, что в будущем он появится. Это было бы интересно.