Глеб Баранов о своей недвижимости

Дача в Крыму у меня появилась задолго до того, как он опять стал российским, лет пятнадцать назад. Вышло это, можно сказать, случайно. Во всяком случае, мечты приобрести домик на берегу моря у меня не было. Этого, мне кажется, всерьез не планировал и мой брат, с которого и началась вся история: он приобрел крымскую недвижимость за несколько лет до меня.

Главным двигателем той сделки была невоспитанность животных. Как-то раз, когда братец вместе с двумя собаками гостил в Севастополе у родственника жены, коварные московские звери подрыли розовые кусты.

Хозяин дома был ошарашен как самим фактом, так и приоткрывшимися ему перспективами: он уже знал, что новый родственник намерен посещать его в ходе автопробегов по Крыму. А мой брат, надо сказать, большой любитель подобных путешествий и способен совершать их не один раз в году.

Решение было найдено простое и остроумное: «Зачем в гости? Зачем где-то ютиться? Приезжай всегда в собственный дом».

Оказалось, что председатель одного из бесчисленных местных садовых товариществ, старый друг семьи, давно пытался пристроить соседский участок. Его хозяин умер, родственники заниматься садоводством были не готовы, а вот обменять его на деньги очень бы хотели. Да только — для москвича это было странно слышать и тогда — покупателей как-то не было.

Дом с участком братцу продали моментально и с радостью, на взгляд его контрагентов, «просто удачно впарили». И в самом деле — не особенно большой, местами как будто чуть недостроенный, но уже порядком запущенный каменный дом с плохо отделанными мансардой и балконом на втором этаже. Всего каких-то восемь соток. К тому же не на берегу моря, а где-то во второй линии, так что до берега идти добрых пять минут, а до пляжа так и все пятнадцать, если не дольше. До центра города ехать никак не меньше получаса. И в обмен на вот это добро — целая тысяча долларов.

В общем, брат, скрепя сердце, расплатился на месте, получил ключи с садовой книжкой в придачу и стал крымским садоводом. На оставшуюся в карманах мелочь местные труженики построили ему каменный забор с железными воротами и провели небольшой ремонт. В Москве в это время, если мне не изменяет память, квадратный метр уже обходился дороже этой дачи.

Брату все нравилось, так что он стал ездить в Севастополь с женой и собаками зимой и летом, а через некоторое время там в теплое время года стала гостить и наша мама.

И вскоре выяснилось то, что вообще-то тысячи лет известно всем на свете: у двух женщин, хозяйничающих в одном доме, найдется миллион поводов для мелких трений. Это и стало причиной уже моего собственного превращения в крымского садовода.

Оказалось, что соседи брата тоже желают продать свой участок, но — некому. С момента покупки первого дома прошло уже несколько лет, цены на недвижимость — вопреки представлениям не знакомых с украинской реальностью экономистов — выросли в несколько раз. Спрос же все как-то не появлялся. Но наша мама со свойственной пенсионерам энергией взялась за его обеспечение.

И я как-то вдруг понял, что мне остро необходима дача в Крыму, причем именно эта.

Так я расстался с тремя тысячами долларов, а взамен приобрел домик у моря, участок по соседству с братом и собственную садовую книжку.

Цена для меня на самом деле выросла больше чем втрое. И дом, и участок оказались поменьше, но об этом я узнал только через год, когда впервые посетил свою дачу. Впрочем, подросшей стоимости квадратного метра в Москве цифра все еще примерно соответствовала.

Строительные работы тоже подорожали. Так что забор, всякие полезные строения и все прочее, чтобы чувствовать себя не в пионерлагере, обошлись мне уже в несколько тысяч.

Соседи дивились смывному сортиру на даче и крутили пальцами у виска. Но в сумме все расходы и близко не дотягивали даже до $10 тыс. Я подумал, что пара отпусков, проведенных здесь, а не в отеле, вполне отбивают эту инвестицию. И не стал волноваться о том, что владею дачей на птичьих правах.

В сущности, все, что у меня было,— садовая книжка и какие-то представления соседей по товариществу о том, кому принадлежит участок. Взносы мама платила более или менее исправно, так что особых вопросов ни у кого не возникало. Как россиянин, я не имел права приватизировать землю и вообще оформить эту ситуацию «по-белому».

То есть получить некие документы в принципе можно было, но это были именно «серые», если не сказать «черные», схемы. И я рассудил, что платить за такое, причем немало,— просто глупо.

В конце концов, украинские законы все равно будут мной нарушены, а, значит, права останутся птичьими. И какая мне разница, что были у меня, допустим, права воробья, а стали — дятла. Можно, конечно, говорить, что законы были не нарушены, а обойдены, но это — до появления первого заинтересованного должностного лица.

Таких на Украине как бы не больше, чем в России. А то, частью какой страны в этом отношении являлся Крым, у меня сомнений не было. Хотя, надо сказать, что и пятнадцать лет назад на полуразрушенных строениях мне встречались выполненные в стилистике «Спартак — чемпион» надписи «Крым — Россия».

И все же некоторые совершенно бытовые ситуации, которые были возможны в Севастополе, в Москве того времени представить себе было трудно. Так, однажды меня оставила в совершеннейшем недоумении банальная валютообменная операция.

Я бродил в районе Артбухты, выбирая обменник с курсом получше, когда заметил на одном выдающиеся на тот момент цифры. Но когда я оказался внутри, девушка в окошке выдала мне пачку гривен, меньшую ожидаемой. При этом она указала мне на бумагу с печатью, висевшую на окошке, где был указан другой курс.

Я все понял (ну лоханулся, бывает) и машинально, ни на что не рассчитывая, сказал: «Но снаружи-то у вас курс выше». Девушка задумчиво посмотрела на $100, а затем, не меняясь в лице, отсчитала мне еще гривен. Я оторопел.

Так я узнал, что

в обменных пунктах Севастополя (или по крайней мере в некоторых из них) не только можно, но и нужно было торговаться. При крупных суммах можно было даже не смотреть на курс, а сразу предлагать свой.

Было и множество других мелочей, придававших колорит отдыху, но мне в принципе нравилось. Запущенность инфраструктуры окупалась низкими ценами на услуги и природным разнообразием.

А уж если есть готовность платить несколько дороже, то зная, где искать, можно было найти все, что нужно для отдыха, вполне приемлемого качества. И вплоть до 2014 года я нередко посещал дачу. Тем более что проезд на автомобиле через тогда еще дружественную на бытовом уровне Украину вполне устраивал моего пса в качестве способа попадания на море.

Позднее мне в Крым по ряду причин вырваться не удавалось. К тому же очереди на переправе и цены, обогнавшие московские, шарма ему не добавили. А вот мама теплое время года по-прежнему проводит там. И все последние три года она пытается оформить дачу по российским законам.

Ведь мои птичьи права, если ничего не делать, превратились бы в комариные. Это и звучит-то дико — владеть домом в России на основании украинской садовой книжки.

Но россиянин в своей стране может надеяться оформить все «по-белому», приватизировав садовый участок. Вот только это и в Подмосковье могло занимать годы, а уж в Севастополе, где переоформлять участки бросились и местные жители, очереди выглядели бесконечными.

Сбор документов, написание заявлений, получение разрешений, все эти аэрофотосъемки, межевые планы и многие месяцы ожидания решений инстанций в ходе очередного этапа. Множество каких-то посредников, вьющихся вокруг очередей, непрерывные траты денег. Я, слава богу, про это только слышу и обеспечиваю денежный поток.

Пока же права мои, как и у всех прочих россиян, покупавших садовые участки в Крыму, превратились из птичьих в коровьи (я имею в виду ее дойную функцию).

Правда, процесс вроде бы вышел на финишную прямую, и есть шансы, что осенью я получу документы, свидетельствующие о праве собственности на мой участок. Это будет большой удачей, поскольку, по слухам, со следующего года приватизация прекратится, и можно будет оформить только аренду земли.

Брату повезло меньше — его документы вроде бы потеряли, и теперь он заходит на второй круг этой волокиты. Официально об этом не говорят, но ходят активные слухи о том, что таких, как он, еще шесть тысяч человек. Правда это или нет, не знаю, но один факт налицо — повторно документы на оформление садовых участков сейчас принимают без всякого недоумения и глупых вопросов.

Не уверен, что знаю обо всех связанных с этим процессом затратах и проблемах, но уже прикинул, что к моменту завершения оформления участка и строений денег на все про все вполне может уйти не меньше, чем на первоначальное приобретение.

Так что вполне возможно, что за свою дачу я заплачу во второй раз — теперь уже российскому государству и, не исключено, каким-то близким к процессу организациям и людям. Впрочем, нельзя ведь сказать, что я в свое время как-то очень уж щедро платил за нее, а скупой, как известно, расстается с деньгами дважды.