"Огонек" продолжает путешествие из России в Китай с российской командой ГАЗ "Рейд-спорт" и ралли "Шелковый путь"

Никита Аронов, Костанай — Астана — Семей — Урджар --Карамай

Ощущение другой страны в Казахстане приходит не сразу. Мы проезжаем Воронежское, Глазуновку, Новочеркасское — все придорожные указатели дублируются на русском. Обычный степной колхозный пейзаж. Но местный колорит проступает в мелких деталях. Вот памятник погибшему водителю украшен полумесяцем. Вот кажется, что с конной статуи кто-то сбил седока, а при ближайшем рассмотрении выясняется, что это просто скульптура лошади. В Казахстане любят увековечивать животных — всю дорогу нам будут попадаться гипсовые кони, маралы, верблюды, овцы, а ближе к китайской границе — даже горный орел в два человеческих роста. Прямо у дороги появляются мусульманские кладбища с куполами, башенками и склепами из силикатного кирпича. В сумерках они смотрятся как города-призраки. На подъезде к Астане русские названия пропадают и появляются английские. Да и саму нашу гонку по казахскому радио называют, оказывается, на английский манер — "Силк Вэй". Вот она, заграница.

На дорогах начинают в массовом порядке попадаться китайские грузовики. А вот легковой автопром тут по большей части российский. Много "газелей". Чуть ли не каждый четвертый встречный автомобиль — родственник наших гоночных машин. Неудивительно — "газели" в казахской степи чувствуют себя замечательно.

Скорости на степной трассе выше, чем по российской грязи, зато хватает незаметных ложбинок, оврагов, канав, каждая из которых способна вывести машину из строя. Одна из таких случайностей на первом казахском этапе завершила соперничество двух французов-лидеров гонки, Леба и Петранселя. Последний вылетел с трассы, перевернул машину и потерял несколько часов. Но дело даже не во временной разнице. В команде "Пежо Спорт", оказывается, есть такой термин "водовоз" — машина, которая едет за лидером, помогает, вытаскивает из песка и, если надо, даже отдает свои запчасти. Поначалу все пилоты выступают на равных. Но после первой серьезной ошибки виновник становится "водовозом" до конца гонки. Такая судьба и была уготована Петранселю, а Леб уверенно вышел вперед. Но триумф его будет недолгим. В Китае он тоже слетит с трассы, сломает машину, повредит руку и сойдет с дистанции. А гонку выиграет самый осторожный из трех французов — Сириль Депре.

В команде ГАЗ "Рейд-спорт" внутреннего соперничества не наблюдается, даже наоборот. Наши пилоты — братья Коструковы — двойняшки и друг без друга никуда. Если, например, у Михаила с его гоночной "газелью" какие-нибудь неполадки, Александр всегда возвращается помочь. Ведь по правилам помогать застрявшему или сломавшемуся гонщику может только другой участник ралли.

— Так, кстати, и появились на ралли грузовики: команды побогаче принялись выпускать на трассу специально подготовленные быстрые технички,— рассказывает капитан газовской команды Вячеслав Субботин.— Естественно, за победу они не боролись. А потом баланс нарушила команда "КамАЗ Мастер". Теперь у обычного, близкого к серийному грузовика в гонке нет никаких шансов.

На коварной степной трассе ключевой фигурой становится штурман. Дело это непростое потому хотя бы, что на штурманском месте ужасно укачивает даже профессиональных пилотов. А надо ведь еще работать.

Важное отличие ралли-рейда от классического ралли в том, что раллийный штурман может заранее проехать по маршруту и изучить трассу. А участника ралли-рейда ждет полная неопределенность. Перед каждым этапом он получает только маршрутную книжку с описанием примет местности и основных препятствий.

Трасса — не более чем цепочка контрольных точек, которые нужно пройти, причем даже не обязательно в заданном организаторами порядке. Каждая из них — условный круг радиусом от 90 до 200 метров, обычно где-нибудь в грязи, в болоте, на вершине бархана. Ее прохождение фиксируется системой спутниковой навигации. Но сами гонщики этим достижением цивилизации пользоваться практически не могут. Указатель на точку появляется на навигационных приборах, только когда вы уже подъехали к ней вплотную. До этого ориентироваться приходится по старинке — по приметным деревьям, электрическим столбам и неровностям местности. А потом говорить пилоту, куда ехать. За долгие годы гонок штурманы выработали собственный жаргон. Скажем, "300 метров четыре вправо" — значит правый поворот на 90 градусов будет через 300 метров

Астана — Семей

Ночуя на аэродроме, самой Астаны мы даже не увидели — только стеклянные силуэты небоскребов на горизонте. Окрестности столицы вообще производят футуристическое впечатление. По обочинам крутятся ветряки, а сама дорога, по которой мы держим путь на северо-восток,— полноценный бетонный хайвей, гладкий, как взлетная полоса. Будто не по казахской степи едешь, а по какой-нибудь Аризоне.

Но скоро ровный бетон сменяется щербатым асфальтом. Потом мы доезжаем до участка, где рабочие закидывают дорожные колдобины землей. С этого момента асфальтовая дорога постепенно превращается в традиционную степную. С побитого асфальта машины съезжают на обочину, накатывая там новые колеи. Потом еще дальше. В результате через степи тянется широкая полоса укатанной земли, по которой каждый едет как захочет: справа ли, слева ли — да хоть посредине. Тут достоинства нашего белого "Соболя" раскрываются по полной. Нам, оказывается, вообще не нужно шоссе. Севший сегодня за руль журналистской машины Вячеслав Субботин просто выбирает поле поровнее.

Заправки более или менее известных фирм пропадают вместе с асфальтом. На маленькой безымянной АЗС, куда мы заезжаем с практически пустым баком, официально никакого дизеля нет. Но, оказывается, есть неофициально.

— Да ты подходи, сколько тебе надо? — хитро улыбается заправщик.— Лей, не бойся — нормальное топливо.

Чека за 20 литров подпольной солярки нам, конечно, не дают. И Вячеслав еще долго с подозрением прислушивается к мотору.

Вскоре после Экибастуза нам удается поймать первую китайскую радиостанцию. Церемонная старинная музыка звучит над дорожными колдобинами. Поворачиваем на юго-восток. Степь здесь такая широкая и плоская, что у идущего на горизонте параллельно с нами поезда можно разглядеть голубое небо между колесными парами.

Справа появляется колючая проволока, огораживающая Семипалатинский ядерный полигон. Красное солнце садится за радиоактивной степью, предвещая скорую грозу. Город атомщиков Курчатов встречает двумя стелами. Старая изображает модель атома Бора, новую украшают казахский воин в высокой шапке и с копьем.

В Семей, бывший Семипалатинск, въезжаем под проливным дождем. Старинные церкви тут соседствуют с мечетями, а панельные многоэтажки — с провинциальными домиками с синими наличниками. По улицам хлещут настоящие потоки. Машины с низкой посадкой тащатся по брюхо в воде, и только наш "Соболь" гордо катит по затопленным улицам. В лагере, куда мы приезжаем уже затемно, буря тоже наделала бед. Ветер свалил бар и несколько шатров, в столовой напрудило целое озеро. Эти грозы будут преследовать нас до самой пустыни Гоби. Но пройдет час, и на траве не останется ни капли влаги. Сухая степь проглотит все без остатка.

Сушимся и узнаем новости дня, а новости катастрофические. У Жерара де Роя лопнул правый лонжерон кабины грузовика. Он не смог финишировать, но все-таки продолжил гонку с многочисленным штрафами. А вот голландец Ван ден Бринк уже не сможет восстановить загоревшуюся по дороге в Семей машину. Японец Акира Миура разрушил на своей "тойоте" переднюю подвеску. Вчера сошли с маршрута еще два российских экипажа. В общем, после первой трети ралли в строю остаются меньше 40 машин. Все уповают на экипажи китайского раллийного чемпионата, которые должны присоединиться к нам после границы.

Семей — Урджар

Шестой этап ралли проложен по ущелью параллельно Турксибу. После выжженных солнцем предгорий шоссе поднимается вверх. На изгибе горной дороги виднеется внушительное белое сооружение, похожее на мечеть. Но это гробница некоего Боранбая, сына Калкамана. Он жил на рубеже XVIII и XIX веков и воевал с Джунгарским ханством, территорию которого мы проедем послезавтра.

— Это был бий, то есть батыр и судья,— объясняет пожилой казах, приехавший почтить память Боранбая вместе с семьей.

Когда-то надгробье было саманным, потом — из силикатного кирпича. Теперь тут стоят стены и купола из белого актюбинского камня на железобетонном каркасе. Но самая старая кладка еще видна. На ней повязаны ленточки, лежат монеты и записки.

На финише у села Жанай поставлена юрта для почетных гостей, в которую заманивают гонщиков и поят кумысом. Но далеко не все задерживаются. Ведь лиазон, то есть путь от гоночного этапа до лагеря, тоже надо успеть проехать в срок — иначе штраф. Поэтому местная общественность обхаживает двух французских медиков:

— У нас кумыс пьют и лошадиное мясо едят, поэтому не болеют. У мужчин в 60-70 лет сыновья рождаются, и такие батыры! Угощайтесь.

Французы с ужасом смотрят на конину и вежливо пьют чай с молоком.

По городку Урджару, где нас ждет последняя в Казахстане ночевка, машины делают целый круг почета. На всех перекрестках машут руками ребятишки. Гонщики бибикают и раздают из окон всякую ерунду на память.

У въезда на аэродром, где традиционно разместился бивуак, целая толпа. Для городка с 17 тысячами жителей международное ралли — событие уникальное. Но о прибытии машин жители узнали только накануне из местного чата в WhatsApp.

— Мы тут с 3 часов дня стоим, чтобы никого не пропустить,— признается бухгалтер Рая.

— А я даже с работы отпросилась,— говорит Ольга, продавец автозапчастей.

Городок во многом живет за счет обслуживания дороги в Китай. Пасечник Алексей, например, имеет немалую часть дохода от продажи меда в придорожном магазине. Сейчас он принес две банки для российских пилотов.

— Только внутрь нас не пускают, требуют купить билет за 150 евро,— сетует он.

К слову, ровно столько же стоил проход к гонщикам на Красной площади. Маленький казахский городок и Москва оказались в равном положении.

Наконец, к жителям Урджара выходит штурман белой гоночной "газели" Евгений Павлов. Дети и взрослые примеряют газовские футболки. Радости нет предела.

В Китай

Все отели Урджара заняты. Комендант командного лагеря Сергей открывает задние двери цельнометаллического фургона "Газель Next" и раздает лагерные принадлежности. Для пилотов и штурманов он даже собственноручно ставит палатки. Потом из того же фургона извлекается полноценная стиральная машина, ее подключают к генератору и запускают стирать комбинезоны. Автомобиль этот непостижимым образом вмещает не только принадлежности всего лагеря, но и семерых человек в салоне.

Бивуак гонки не спит ни минуты. Всю ночь тут шумят генераторы, жужжат болгарки, стучат кувалды, горит яркий свет. Пропотевшие и заляпанные маслом механики вылезают из-под машин только утром, чтобы вздремнуть пару часиков до старта.

До 2 часов ночи в столовой подают ужин, а вскоре после этого начинают готовить завтрак. По России и Казахстану вместе с гонкой едут 200 человек официантов и 16 поваров. "Шелковый путь" — грандиозный логистический проект. Все оборудование — тент бара, гриль, медпункт, пресс-центр, серверная — тут в двух экземплярах. Так что лагерь из Костаная перевозят в Семей, а из Астаны — сразу в Урджар. Иначе просто не успеть.

Впрочем, многие большие команды предпочитают опору на собственные силы. Они везут с собой по степям и пустыням душевые, кофеварки, иногда — целые столовые.

Например, "Пежо Спорт" как римский легион всегда и в любых условиях ставит абсолютно одинаковый лагерь. Гонщики, штурманы и врач с остеопатом живут по двое в домах на колесах. Остальные в палатках. Снаружи лагерь огораживают стеной из микроавтобусов. Для каждой гоночной машины ставят специальный шатер, чтобы обслуживать автомобиль при любой погоде. Все снимаются с места спозаранку, чтобы успеть к приезду гонщиков поставить точно такой же лагерь на новом месте.

Мы сегодня тоже стартуем пораньше, ведь днем китайская граница. С запада на восток через степь тянутся четыре линии: ровная как стрела дорога, цепочка столбов, полоска деревьев справа и какой-то трубопровод, выдающий себя одинаковыми, как кротовые кучки, горками земли. И больше никаких признаков человека. Только на обочине на желтой потрескавшейся земле, как в ковбойском фильме, белеет конский череп. Горы то приближаются к шоссе, то удаляются, но теперь уже никогда полностью не исчезают из виду.

Зелень и жилье в этих краях появляются только вблизи гор и полувысохших речек. На одном из таких островков зелени, возле села Бахты, намечен финиш. Когда-то наполовину русское, а теперь почти сплошь казахское население сбежалось смотреть на машины. Кто пешком, кто на велосипеде, а два друга — Улан и Нуржан — вдвоем на лошади. Нуржан, к слову, айтишник из Алматы, просто приехал в отпуск.

Сегодняшний короткий спецучасток пройден без сюрпризов. Все спешат на границу, но в спешке особой нужды нет — сегодня этот пропускной пункт, кажется, открыт только для участников ралли. Дальше нас ждет бесплатный проезд по платному хайвею и доброжелательные полицейские на каждой развилке.

И вот тут ощущение другой страны приходит сразу за пограничным постом. Вокруг как будто те же горы и степи, но вместо травы и редких кустиков раскинулись густо-зеленые поля кукурузы. По краям мощные лесозащитные полосы, к каждому дереву для орошения тянутся черные трубочки. Стройными рядами стоят уже изрядно подросшие лесопосадки. Впереди нас ждут широкие хайвеи и опасные пески, неправдоподобно огромные дюны, странная еда и ни на что не похожие пейзажи. Самое интересное еще впереди.