Дмитрий Косырев — о последнем китайском диссиденте

Печальное завершение истории жизни лауреата Нобелевской премии мира Лю Сяобо лишь подтверждает известную поговорку — диссидент всегда диссидент. Такому человеку нельзя даже умереть спокойно, драка будет идти и по поводу его похорон

Дмитрий Косырев

Проект "Лю Сяобо, борец с китайским режимом", как и любой подобный проект, отрабатывали до конца и даже после конца, просто потому, что на место Лю поставить больше некого. В Китае, после его смерти, таких диссидентов больше нет. Из проекта оставалось только выжать все, что можно. И самое важное — что не выжали. Мировым событием эта смерть не стала.

Как это было: заключенному с 2008 года в тюрьму Лю поставили этой весной диагноз — рак печени. Критическое состояние наступило в начале июля. На Западе развернулась правозащитная кампания: выпустить диссидента для лечения за рубежом, тем более что он сам об этом просил. Законы страны этого не разрешают, тем больше шансов на настоящий скандал.

Между прочим, медицина в Китае очень хорошая. Далее была такая сцена: приехали онкологи из Германии и США, поговорили с коллегами-китайцами, посмотрели пациента. Сказали две фразы. Первая: не думаем, что мы, например в Германии, сделали бы что-то лучше, чем китайские коллеги. И вторая: что хотя в транспортировке пациента всегда есть риск, мы думаем, что господина Лю можно перевезти.

Догадайтесь, какая фраза попала в мировые СМИ, а какая нет. А ведь смысл они имеют только вместе, то есть если никто за рубежом не сможет сделать лучше, чем китайские врачи, то зачем рисковать транспортировкой?

Более того, возник скандал, поскольку китайские власти, зная, с кем имеют дело, опубликовали видео конференции с этими специалистами. На видео звучат обе фразы, а не одна — та, что требуется. А эксперты, оказывается, не давали согласие на такую акцию...

Самое же интересное в этой истории — мелькающие в правозащитных выступлениях разочарованные фразы насчет того, что не то что президент США Дональд Трамп (чего от него ожидать), а и прочие ведущие лидеры западного мира не сказали ровно ничего по поводу как скандала, так, затем, и смерти Лю. Поручили выступить на эту тему второстепенным чиновникам. И в целом публика Запада тоже не очень волновалась. А ведь были времена, когда в любых переговорах на высшем уровне, с Москвой или Пекином, обязательно фигурировал список диссидентов, которых следовало освободить или выпустить за границу.

Получается примерно так: дедушка, а диссиденты существуют? Нет, дорогой, это фантастика. Но ведь были? Когда-то были, ими восхищались, им давали Нобелевские премии. И единороги были, и драконы летали...

Лю Сяобо — личность, бесспорно, замечательная. И литературным талантом, и просто обаянием, но прежде всего тем, что это — экстремальный случай диссидента. Не оппозиционера в политическом спектре своей страны, а именно диссидента.

Диссидент, если коротко,— это человек, искренне желающий, чтобы его страна была в корне другой. И готовый героически положить жизнь на то, чтобы уговорить ее это сделать (да, целую страну). Не уговорится — заставить.

Главное идейное (не уголовное) обвинение китайских властей против этого персонажа — его слова о том, что Китаю, для того чтобы стать "таким, как Гонконг", потребуется 300 лет колониализма, и то будет мало. Он сам потом говорил, что слишком резко выразился, но продолжал считать, что тотальная вестернизация — это выбор не только для Китая, а для всей человеческой расы и что западная система управления — гуманная, а китайская — нет. Кстати, он критиковал и Запад — за слабость, неспособность осуществить его китайскую мечту. За недостаточную западность.

Можно ли восхищаться упорством такого человека, в том числе его постоянным старанием оказаться в тюрьме? Наверное, можно — вольно или невольно. Люди-факелы всегда очень эффектны, это знают все, наблюдавшие революционеров с близкого расстояния. Не жалеют никого, в том числе себя.

Лю Сяобо был человеком, искренне готовым подвергнуть всю свою нацию (1,3 млрд человек) насильственной смене культуры, образа жизни, смене ее сущности. В этом, кстати, он сходился с Мао Цзэдуном

Кто-то думает: диссиденты только и мечтают, что сбежать на Запад. Но они разные бывают. Лю Сяобо, например, постоянно с Запада возвращался. Его сажали под домашний арест или в тюрьму, но в какие-то моменты уехать не мешали. А он не уезжал или рвался обратно — в 1989 году, в 1993-м. Другое дело желание Лю умереть на Западе, а не на родине — что ж тут скажешь, последовательность мысли. Лю Сяобо был человеком, искренне готовым подвергнуть всю свою нацию (1,3 млрд человек) насильственной смене культуры, образа жизни, смене ее сущности (в этом, кстати, он сходился с Мао Цзэдуном, с его аналогичной ненавистью к национальной культуре и Конфуцию, но эти тонкости никого, кроме китайцев, не волнуют). Никакой демократией и волей народа тут не пахнет.

У нас диссиденты — настоящие, жертвенные, страстные — люди ушедшего или уходящего поколения, ретро. Они формировались как личности в 60-е годы. В Китае это продукты бурной эпохи 80-х, о которой в России мало знают, так что китайские диссиденты помоложе. Но в любом случае они тоже — уходящая натура. В Китае популярны какие угодно идейные течения — националисты разных мастей, даже твердокаменные коммунисты (последних жмут жестоко),— но только не классические западники, мечтающие переменить саму суть своего народа.

Не поэтому ли лидеры Запада сегодня не особо всерьез относятся к своим героям прошедших дней — диссидентам-нобелевцам? Или причина в том, что сам Запад раскололся на глобалистов и националистов? Хотя, скорее всего, классические диссиденты попали в категорию "ретро" даже для самих глобалистов, у которых сейчас масса иных, новых способов нести свои идеи в ткань чужих обществ. Если раньше речь шла о чистой политике ("демократия" против "диктатур"), то сегодня прочность наций испытывается в каких угодно сферах, только не политических. Их, этих новых полей боя, много: это феминизм и борьба за права секс-меньшинств, противодействие глобальному потеплению, коррупции, курению даже.

И, что интересно, если раньше основная линия была жесткой ("Запад против не-Запада"), то сейчас картина усложняется — воздействие на другие цивилизации уже не монопольное преимущество Запада. Достаточно вспомнить исламских джихадистов: они уже сейчас испытывают и западные, и свои технологии обработки умов в русле "правильной" и "праведной" жизни.

В этой новой борьбе у Лю Сяобо шансов не было...