В настоящее время в России насчитывается 3,3 млн онкобольных, ежегодный прирост заболеваемости составляет 3-5%. По официальным данным, ежегодно раком заболевает примерно 500 тыс. россиян, из которых 280 тыс. умирают в течение первого года. В настоящее время 320 тыс. онкобольных нуждаются в лучевой терапии и лишь около трети из них могут ее получить, тогда как в развитых странах мира такая терапия доступна 80% пациентов. Ксения Ловцова, управляющий директор проекта "ОнкоСтоп" и входящего в него центра лучевой терапии "ОнкоСтоп",— о причинах такого положения дел и о том, как увеличить объем бюджетных квот для онкобольных.

Центр лучевой терапии "ОнкоСтоп", расположенный на территории Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина, основан в 2011 году и специализируется на лечении новообразований различной локализации методом лучевой терапии. За время своего существования "ОнкоСтоп" принял более 5 тыс. пациентов. Центр оснащен современными ускорителями CyberKnife и Varian Clinac. Оборудование позволяет проводить все виды лучевого лечения: дистанционную лучевую терапию, стереотаксическую лучевую терапию и радиохирургию.

— Каковы возможности лучевой терапии при лечении онкозаболеваний?

— Успех в лечении онкозаболеваний напрямую связан с ранней диагностикой и своевременной терапией. Все это может обеспечить ядерная медицина. Радионуклидная диагностика, лучевая и радионуклидная терапия позволяют повысить качество диагностики на первой и второй стадиях онкозаболеваний на 40-70%. В итоге снизить смертность и уменьшить число рецидивов. Стереотаксическая лучевая терапия (высокоточное облучение, позволяющее подводить очень большую дозу к ограниченному участку, не затрагивая окружающих тканей) помогает, во-первых, улучшить качество жизни больных, а во-вторых, достигать небывалых чудес выживаемости людей, у которых раньше вообще не было шансов. По многим позициям не уступает хирургическому лечению и является его прямой альтернативой даже у операбельных больных. Например, в случае раннего рака легкого или при раке предстательной железы.

У нас есть пример лечения больного с метастазами меланомы в ствол головного мозга, у которого ожидаемая продолжительность жизни исчислялась тремя месяцами и который уже два года живет и работает. Раньше это было в принципе невозможно. Естественно, это результат не только стереотаксической лучевой терапии, но и эффективного системного лечения. Есть пациенты, которые годами живут с метастазами, которые контролируются лекарственным лечением и лучевой терапией. То есть если раньше рак был приговором, то сейчас с появлением инновационных лекарств и высокотехнологичного лечения значительная часть онкологических заболеваний может быть переведена в хроническую форму.

— Насколько доступна лучевая терапия в нашей стране?

— В нашей стране потребность в лучевой терапии не удовлетворяется. И тому есть много причин. Например, линейных ускорителей в России в 44 раза меньше, чем в США, медицинских физиков — в 35 раз меньше, а радиотерапевтических центров в 17 раз меньше: в России их 140, а в США — 2,5 тыс. Усугубляет проблему острая нехватка квалифицированных кадров. И хотя в рамках модернизации здравоохранения закупалось современное оборудование, необходимо, во-первых, провести адекватное обучение тех, кто там работает, а во-вторых, мотивировать их работать по сложным технологичным методикам. Это затратно, это сложно, это требует очень хороших физико-технических кадров. А платят у нас медицинским физикам очень мало, поэтому большинство из них рано или поздно уходит в частные компании. Кроме того, лучевая терапия — это очень дорогостоящее лечение, а число государственных квот ограничено.

— Входит ли лучевое лечение в программу государственных гарантий?

— Стереотаксическая лучевая терапия включена в программу госгарантий, но не входит в систему ОМС, куда ее обещают погрузить к 2019 году, поэтому финансируется напрямую из федерального бюджета. Трансферт на ее оказание могут получить только государственные учреждения. Число квот на лучевую терапию ограничено, и слабо коррелирует с количеством больных, которым требуется это лечение. Нередко онкологическому больному нужно срочно пройти облучение, а ему говорят, что квота будет в лучшем случае через месяц. Но в онкологии время — большая ценность, и у больного этого времени нет. Когда люди понимают, что государство не может оказать им поддержку, то начинают собирать деньги на лечение у родных, друзей, знакомых, в социальных сетях, кто-то продает квартиры, машины, кто-то обращается в благотворительные фонды, которые в ряде случаев помогают.

Кроме того, доступность лучевого лечения зависит и от состояния пациента. Если пациент полностью диссеминированный (с отдаленными метастазами), то даже если квота есть, он не получит бесплатного лечения, только за плату по хозрасчету. В федеральных высокотехнологичных центрах ему откажут в помощи, мотивируя это тем, что он может получить ее по месту жительства. Однако в рамках системы госгарантий получить высокотехнологичную, да и вообще любую лучевую, помощь очень непросто, поскольку у нас в стране количество отделений, клиник, ускорителей на 100 тыс. населения куда ниже, чем в Европе и Америке. И нужно иметь недюжинное здоровье, чтобы еще этой помощи добиться. Если у больного есть финансовые ресурсы, он обращается за лечением в частные центры лучевой терапии, если таких ресурсов нет — пополняет лист ожидания.

— Сколько стоит радиолечение в частных медицинских центрах в России и за рубежом?

— Лучевое лечение в Германии, во Франции, на Кипре стоит €20 тыс., а у нас то же лечение — в среднем 280-300 тыс. руб., хотя по качеству оно не хуже. Россияне, которые едут лечиться за границу, зачастую даже не знают, что в России есть центры, в которых уровень медицинских услуг не хуже, чем в зарубежных.

— Может ли государственно-частное партнерство решить проблему доступности лучевой терапии?

— Я считаю, что в части лучевой терапии эта тенденция абсолютно состоятельна. С экономической точки зрения для государства это очень выгодное предприятие. Государству не нужно тратить деньги на содержание штата, оно просто покупает наши услуги и обеспечивает госгарантией пациентов. Это было бы хорошим вариантом государственно-частного партнерства. Если государство даст возможность развивать ГЧП, рынок очень изменится. С точки зрения экономики и здоровой конкуренции это уравняет шансы всех игроков рынка.

Беседовала Светлана Белостоцкая