Евгений Каменькович о новом спектакле по Теофилю Готье

Премьера театр

Московский театр "Мастерская Петра Фоменко" сегодня показывает премьеру спектакля "Капитан Фракасс" по роману Теофиля Готье. Роман Должанский расспросил режиссера спектакля и художественного руководителя театра Евгения Каменьковича о новой работе и наследии Петра Фоменко, ушедшего из жизни пять лет назад.

— Джойс, Набоков, Пиранделло, Фридрих Горенштейн, Михаил Шишкин, Салтыков-Щедрин — это я перечисляю авторов, которых режиссер Каменькович ставил в последние годы, то есть материал весьма сложный, интеллектуальный, изысканный. И вдруг — "Капитан Фракасс" Готье, которого все-таки принято проводить по ведомству, так сказать, костюмно-романтическому, даже легкомысленному. Что случилось?

— Все очень просто. Поскольку я человек советский, желание поставить "Трех мушкетеров" у меня было всегда. Но по разным причинам реализовать его никак не получается. Следующим идет "Сирано де Бержерак" — это уже более реалистично, но вот тоже пока не выходит. А на третьем месте в мечтах как раз стоял "Капитан Фракасс", у которого есть важное преимущество перед "Тремя мушкетерами" — там есть театр в театре, то есть тема игры и перевоплощения. Я когда-то, еще в 1980-е годы, когда ставил в Театре сатиры, предлагал "Фракасса" Валентину Плучеку. Не случилось тогда. А поскольку у нас в театре в последнее время появилось многовато сложных спектаклей, я решил, что теперь уже точно пора!

— Наверное, материал требует каких-то рамок и рефлексий — трудно сегодня воспринимать Готье абсолютно всерьез.

— По требованию издателей Готье в свое время написал тройной хеппи-энд. Помимо того что героиня нашла отца, помимо того что герои поженились, еще и собака главного героя нашла клад — получается так сладко, что все постановщики вынуждены как-то бороться с этим всеобщим счастьем. Мы в спектакле пробуем перебирать разные жанры, искать обходные пути. Мы используем маски комедии дель арте, много фехтуем, задействовали ветродуи, а кончаться спектакль вообще будет оперой. Занят в спектакле молодняк, и в программке я хотел написать "действующие лица и сочинители". Потому что придумываем спектакль вместе и по большому счету еще раз пытаемся ответить самим себе, на кой черт занимаемся театром.

— Петр Фоменко ушел из жизни уже почти пять лет назад. Подходит к концу ваш пятый сезон в качестве худрука театра. Насколько часто аргументы вроде "вот Петр Наумович так не сделал бы..." присутствуют в жизни театра? В какой степени он сам до сих пор здесь?

— Пока те, кто с ним работал, живы, он будет оставаться здесь. Очень высокая планка была... Меня волнует другое. Мне кажется, нам не хватает спектаклей жесткой формы. Я бы поискал какого-нибудь хорошего формалиста и пригласил бы на постановку. Прекрасно, что с нами Иван Поповски, который, с одной стороны, верный ученик Фоменко, а с другой — все-таки подходит к работе с актерами с какой-то другой, часто неожиданной стороны. Я рад, что с нами сотрудничает хореограф Олег Глушков...

— Его танцевальный спектакль "Моряки и шлюхи" играется до сих пор?

— Да, хорошо идет. Но вот по социологическим исследованиям, которые проводит наш директор Андрей Воробьев, примерно треть зрителей отпугивает слово "шлюхи" в названии...

— Может быть, не нужно ориентироваться на зрителей, которые пугаются слова "шлюхи"?

— Я не верю, что в этом театре кто-то на кого-то ориентируется. Ставишь всегда только для самого себя, иначе невозможно работать. Хотя когда я стал начальником, со мной Андрей начал проводить ликбез — мне приносят сводки, сколько продано билетов, какие зрители ходят, на что тратится бюджетная дотация, а на что — спонсорские средства. Так что многое я уже понимаю.

— Вашему театру, можно сказать, повезло: после смерти основателя "Мастерской" не пришлось ждать годами или десятилетиями — а мы знаем такие примеры, пока кто-то придет и вдохнет вторую жизнь. Жизнь здесь не прерывается. И все-таки не могу не спросить: а правильно ли, по-вашему, что театры, созданные великими личностями, не уходят в историю вместе с этими личностями?

— Я знаю точно: не должно быть одной театральной модели на всю страну. И я слышать не могу больше всех этих разговоров о том, что в Москве слишком много театров. Не может быть вся театральная жизнь в пределах Садового кольца! Я с 1982 года преподаю в ГИТИСе, и я точно знаю, что каждый год мы выпускаем готовый театр — но большинство из них, конечно, так и не становится театрами. И не могут быть все театры репертуарными! Система должна быть мобильной, гибкой, подвижной. И, конечно, возвращаясь к вашему вопросу, в здоровой системе должен быть и механизм исчезновения театров. У нас все-таки другая ситуация: здесь три курса и три студии Фоменко. И когда я буду уходить на пенсию, я смогу назвать как минимум пять человек, каждый из которых по праву сможет занять мое место.