Культурная политика

В Бразилии прошли Дни российского кино. Уже второй год подряд их устраивает компания местных энтузиастов: в прошлом году — в Рио-де-Жанейро, теперь — в Сан-Паулу. Эта акция не похожа на те чаще всего формальные мероприятия, которые проводятся по всему миру с вывозом нескольких более или менее случайных новых фильмов made in Russia и их создателей. Фестивали, организованные по такой схеме, дают местной публике весьма приблизительное представление о российском кино — особенно в таких далеких странах, как Бразилия. Хотя интерес к нему есть, и немалый.

Кураторы мероприятия предпочли обратиться к истокам того кинематографа, который называют постсоветским. Ключевым в этом контексте стал фильм "Покаяние" Тенгиза Абуладзе с его "полочной" судьбой и последующим прорывом к общественному сознанию в качестве манифеста антисталинизма. Совсем недавно бразильцы имели редкую возможность видеть в коммерческом прокате новый фильм из России: им оказался "Левиафан" Андрея Звягинцева, и четко прорисовалась линия развития общества и кинематографа за последние тридцать лет. Если и была попытка покаяния, к которому призывал Абуладзе, то ничего путного из этого не вышло. "Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?" — звучал вопрос в финале знаменитой картины. А "Левиафан" поворачивает этот вопрос вспять: зачем нужен храм, если он не указывает дорогу?

Чтобы глубже понять диалектику российского кинопроцесса, организаторы дней дали возможность зрителям Сан-Паулу прослушать лекции о кинематографе перестройки, "маразматической трилогии" Сергея Соловьева и творчестве Алексея Балабанова, посмотреть фильмы "Асса", "Интердевочка", "Цареубийца", "Дорогая Елена Сергеевна", "Груз 200" и другие. Это было настоящее погружение в мир российского кино с его главными социальными и художественными приоритетами. Сюрпризом стало появление на показе "Груза 200" звукооператора Станислава Михеева, работавшего с Балабановым на этой и других картинах, а ныне продолжающего кинокарьеру в Бразилии.

Аудитория фильмов и лекций была смешанной. С одной стороны, пришли многие из тех, кто близок к традициям левого движения, чрезвычайно сильного в Бразилии, с другой — на дискуссиях зрители признавались, что были в определенном смысле жертвами пропаганды, которая, особенно в периоды правления военных хунт, рисовала инфернальный образ СССР и России. Смотря лучшие российские фильмы и проникая в открывающуюся за ними реальность, многие избавляются от стереотипов. Уже хотя бы ради этого стоит поддерживать подобные инициативы, однако пока что их финансирует исключительно бразильская сторона, а наш Минкульт о них, скорее всего, даже не слышал.

Как и о другой акции, проведенной примерно в то же самое время в том же Сан-Паулу той же группой энтузиастов: это Луис Густаву Карвалью и наша соотечественница Мария Врагова. В самом престижном выставочном зале города, на территории Мемориала Латинской Америки, построенного Оскаром Нимейером, прошла выставка советских фотохудожников — Леонида Лазарева, Владимира Лагранжа, Юрия Кривоносова, Виктора Ахломова, Антанаса Суткуса, Владимира Богданова. В большой коллекции черно-белых фотографий доцифровой эры оживают идеалы и нравы, увлечения и быт того времени, его культовые герои и характерные безымянные персонажи. Натюрморт с бутылками молока, картофелинами на газетке и портретом Ленина. Женщина с авоськой и гитарой у автомата "Союзпечати" и надписью на дисплее "Газеты проданы". Их, видно, раскупила четверка Дедов Морозов: расселись на лавке и читают (следующее фото). Юрий Гагарин с Че Геварой. Лиля Брик и Раневская, тоже устремила взор на газетную полосу (разумеется, "Литературка"). Выставка женского белья. Академик Сахаров. Целый мир, Атлантида, ушедшая в небытие и воскрешенная для потомков талантом и зоркостью фотохудожников. Оказалось, и эта культурная акция пользуется успехом у бразильцев.

А во время Дней российского кино перед показом фильма "Цареубийца" я встретил удивительного человека — Бориса Соломоновича Шнайдермана. Ему 99 лет, он ровесник Октябрьской революции. Родился в Умани, рос в Одессе, восьмилетним мальчиком с родителями и сестрой уехал в Бразилию. Там преподавал русский язык и литературу, участвовал во Второй мировой в составе Бразильского экспедиционного корпуса. Стал крупнейшим переводчиком на португальский язык русской литературы — Достоевского, Толстого, Чехова, Горького, Бабеля, Пастернака, Пушкина и Маяковского, а также теоретиком перевода. Поразил и внешний вид этого человека, совсем не похожего на старца, и его чистейшая русская речь. Одно из его детских воспоминаний связано с классикой нашего и мирового кинематографа. Вместе с другими мальчишками Борис собрался поиграть на Потемкинской лестнице, а там шла киносъемка: по лестнице спускались элегантные дамы, потом появились вооруженные повстанцы, среди толпы — детская коляска... Всем происходящим командовал какой-то человек с шевелюрой, то был Сергей Эйзенштейн. "Я ничего тогда не понял",— говорит, вероятно, последний живой свидетель съемок "Броненосца "Потемкин"". Позднее, уже после войны, отец Шнайдермана был партнером "Совэкспортфильма" и показывал бразильцам эту и другие советские киноленты. А выйдя из кинотеатра, в окне соседнего книжного магазина мы увидели новое бразильское издание: "Смерть Ивана Ильича" в переводе Шнайдермана.

Вся эта сумма впечатлений сводится к тому, что в Бразилии чрезвычайно глубока русская культурная почва. Но взрыхляют ее в основном отдельные увлеченные люди, для которых пропаганда далекой культуры становится призванием и судьбой. Те же наши организации, что занимаются этим по долгу службы, особо заметных следов на этом вспаханном поле не оставляют.

Андрей Плахов