"Закон отстает от практики"
Эксперт
О правовых рамках, в которых существуют российские благотворители, "Огоньку" рассказала Дарья Милославская, председатель совета Ассоциации "Юристы за гражданское общество"
Весь некоммерческий сектор в России держится на трех китах: законе "О НКО", законе "Об общественных объединениях" и законе "О благотворительных организациях и благотворительной деятельности". Конечно, здесь надо упомянуть еще и Гражданский кодекс, и Конституцию страны ("Закон о меценатской деятельности", по сути, является дополнением к закону "О благотворительных организациях" и ничего нового не сообщает). "Триада" была принята одним пакетом в 1995-1996 годах. Судьба закона "О НКО" оказалась самой сложной: он менялся 53 раза и не исключено, что, когда этот номер выйдет, подоспеет 54-я или 55-я поправка. Закону "Об общественных объединениях" повезло больше, он менялся всего 20 раз, а закон "О благотворительных организациях" по нашим меркам фактически остался нетронутым — дополнялся всего 8 раз.
Конечно, не все современные реалии могли быть учтены в законе 20-летней давности. Скажем, ни о каком краудфандинге в 1995 году речи не шло, поэтому многие популярные сегодня формы пожертвований — через электронные терминалы, пластиковые карты, телефоны — фактически не урегулированы законодательством. Ситуация здесь обоюдоострая: и закон в широком смысле отстает от практики, и практика развивается сама собой, потеряв необходимость согласовываться с законом.
Пока у нас еще не был принят Налоговый кодекс, в законе "О налоге на прибыль" предусматривалась возможность уменьшать налогооблагаемую базу тем компаниям, которые занимаются благотворительностью. Но эту норму вскоре отменили и, как недавно говорил президент, в обозримом будущем возвращать ее не собираются — слишком много злоупотреблений... Поэтому юридические лица за свою благотворительную деятельность по закону не получают никакой материальной выгоды. Единственно, для кого в России существует социальный вычет в случае занятия благотворительностью,— это для физических лиц. Его ввели в 2013 году. Впрочем, там не все просто: вычет можно получить с суммы, не превышающей 25 процентов своего дохода, нужно правильно оформить все документы, включая договор с фондом, и прочее.
Что касается опасности для любого НКО быть внесенным в реестр "иностранных агентов" за получение иностранного финансирования, то она на первый взгляд неактуальна для благотворителей: в соответствующем законе отдельно прописано, что благотворительная деятельность не является политической. Однако чиновники с самого начала выражали недоумение: если какая-нибудь организация занимается благотворительностью, а параллельно ведет агитацию за изменение той или иной законодательной нормы, почему бы эту ее активность не назвать политической? В законе ведь не написано, что не могут быть признаны иностранными агентами благотворительные организации как таковые. Речь идет только об организациях, осуществляющих благотворительную деятельность... А определять род деятельности организации можно по-разному. Пример с фондом "Династия" стал показательным.
Главное отличие правового регулирования благотворительной сферы в России в том, что у нас так и не прижился европейский инструмент присвоения особого статуса благотворительным организациям, дающего им право на получение особых льгот и требующего от них особой прозрачности. Причины, по крайней мере, две: нет доверия никому, кто теоретически мог бы такой статус присваивать, а у самих фондов нет желания отчитываться перед государством о каждом шаге, поскольку все опасаются бюрократизации процесса.