выравнивает Дмитрий Бутрин, заместитель главного редактора

В отношении одной и той же идеи, приложенной к разным юрисдикциям, мы в общем случае просто вынуждены иметь одно и то же мнение — регулятивная идея хороша или нехороша равно и для России, и для Японии, да хоть для Грузии.

Одной из особенностей грузинской деловой среды в 2004-2012 годах была достаточно необычная ситуация с антимонопольным регулированием в стране. Уже в 2004 году при реформировании структур правительства Грузии по настоянию госминистра Кахи Бендукидзе было принято решение отказаться от воссоздания в системе исполнительной власти в Грузии структур, занимающихся антимонопольным регулированием. Официальной точкой зрения Грузии тогда было отсутствие предмета регулирования. Согласно этой логике, "рыночная монополия" абсолютно безопасна, извлечение выгод из "доминирующего положения на рынке" полностью законно, единственная проблема, которая может обсуждаться в рамках антимонопольного регулирования,— монополии, существование которых обеспечено госучастием (в силу этого мы в "Ъ" избегаем термина "естественная монополия", предпочитая говорить о "госмонополиях"). Поэтому антимонопольная служба в Грузии была ликвидирована. Позже ее пришлось восстановить в чисто декоративном виде по анекдотическим причинам, для нужд ЕС — формальное отсутствие такой службы мешало переговорам по евроинтеграции Грузии.

Российские компании, работающие в Грузии, относились к этой практике как к глупой блажи, несмотря на практическое удобство, и их руководство тех времен нередко сетовало в частных беседах на то, что такого госоргана в Грузии нет и нечем прижать конкурентов. В 2012 году, после смены президента Грузии, антимонопольная служба была восстановлена. В январе 2015 года правительство Грузии уже заявило: нефтяные компании в Тбилиси слишком медленно снижают цены на бензин при том, что нефть быстро дешевеет. А в июле 2015 года Агентство конкуренции, свободной торговли и госзакупок Грузии выставило штраф нескольким топливным компаниям страны, сравнимый с годовыми прибылями на этом рынке,— около $25 млн. Свежеобнаруженный "картель" составляли дочерние структуры азербайджанской ГНКАР, Gulf Petroleum, российского ЛУКОЙЛа и грузинская компания Wissol — всего 22 компании.

До лета 2014 года агентства, ставшего наследником декоративной структуры, не существовало — что не мешало очень небольшому рынку быть высококонкурентным. К чести грузинского аналога ФАС, дань на нефтекомпании наложена в некотором соответствии с рыночными долями компаний на грузинском рынке. Предположительно через несколько месяцев преимущества отсутствия сильной антимонопольной службы в Грузии станет очевидно всем: на небольших рынках госдавление приводит к товарному дефициту очень быстро. На крупных рынках — медленнее, но не более того.