Екатерина Мцитуридзе о работе компании "Роскино" в эпоху санкций

На последнем Каннском фестивале впервые Россия была представлена объединенным стендом, подготовленным совместно Фондом кино и компанией "Роскино". О том, как удалось договориться двум конкурирующим на зарубежном кинорынке ведомствам, и проблемах, с которыми сталкивается отечественное кино за границей, генеральный директор "Роскино" ЕКАТЕРИНА МЦИТУРИДЗЕ рассказала заведующему отделом культуры ЮРИЮ ЯРОЦКОМУ и специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ.

Юрий Яроцкий: На последнем Каннском фестивале Россия впервые была представлена объединенным стендом "Роскино" и Фонда кино. Это логичный шаг: два стенда, ставящих перед собой одни и те же задачи, но при этом фактически конкурирующих организаций на международных фестивалях и рынках в последние годы, выглядели довольно странно. Почему не получалось объединиться раньше и почему получилось сейчас?

Екатерина Мцитуридзе: Рано или поздно все меняется к лучшему. Особенно с учетом того, что мы единственная госкомпания, в прямые обязанности которой входит продвижение российского кино в мире. После того как Фонд кино возглавил Антон Малышев, мы сошлись в том, что пора объединить наши усилия, ведущие продюсеры эту идею давно поддерживали, и в итоге нам удалось организовать в Канне активно посещаемый совместный стенд. Средства, предназначавшиеся на аренду и оснащение второго стенда, мы потратили на рекламу, которой в итоге в этом году у нас было в три раза больше, чем обычно. Российские сейлз-компании, чьи фильмы мы рекламировали, отметили рост продаж. Президент одной из студий-мейджоров — "Централ Партнершип" — Павел Степанов после Канна прислал нам письмо с благодарностью за организацию стенда и павильона. Работа "Роскино" служит общему делу, и это важно. Если бы было иначе, я бы вместо этого с удовольствием снимала кино. И уверена, делала это не хуже многих коллег.

Андрей Колесников: А откуда такая уверенность?

Е. М.: Во-первых, я давно в индустрии, работаю со всеми, кто в ней определяет погоду, и не сомневаюсь, что могла бы инициировать проекты, разрабатывать темы и привлекать финансирование. Во-вторых, процентов пятьдесят того, что снимается в России, мы в "Роскино" так или иначе консультируем с этапа девелопмента, и это говорит о том, что нашему мнению доверяют. Пока для меня важнее реализовать до конца тот проект, который мне предложили возглавить четыре года назад, "Роскино", выводить наши фильмы на международные рынки системно, популяризировать нашу индустрию. Для меня важна открытость миру — названия наших проектов говорят сами за себя, например "Global Russians", ежегодный альманах короткометражных фильмов наших молодых кинематографистов, или передвижной кинорынок DOORS, где мы открываем двери российскому кино для продаж посредством постоянно обновляющегося каталога и электронной библиотеки.

А. К.: Вопрос немного в сторону: неужели за четыре года ни разу не захотелось вместо всего этого действительно снять свое кино?

Е. М.: Всему свое время, Андрей!

А. К.: Несколько лет назад ты позвала меня попробовать себя в качестве сценариста. Я и сам в то время склонялся к чему-то похожему. Но в итоге понял, что мне в этой ситуации делать абсолютно нечего, поскольку сюжет тобой уже был прописан от первого до последнего слова и вставить мне было уже нечего!

Е. М.: Неправда! Там была только фабула, которую придумали ребята из Comedy Club. Остальное зависело от тебя! Конечно, со скоростью твоего перемещения в пространстве мне сложно справиться. Сценарий же все-таки пишется не в самолетах.

А. К.: Так или иначе, в этой истории мне пришлось сойти с дистанции. Мне, вообще-то, хотелось бы свободы творчества, а с твоим недевичьим характером я понял, что все будет по-другому. А вот у Фонда кино есть свобода творчества?

Е. М.: У фонда, как у Шопенгауэра, есть свобода волеизъявления. Есть юбилеи, социально значимые темы, есть Новый год и патриотизм. На мой же скромный вкус патриотично любое кино, которое приносит России успех в мире. Любой проект. Международная пресса, признание в мире — это и есть патриотизм. "Золотой лев" в Венеции для "Фауста" Александра Сокурова — это золото России, триумф Мариинки, Валерия Гергиева и Дианы Вишневой в Токио — это патриотизм, статья в The New York Times о русском авангарде, о выставке коллекции Петра Авена — это патриотично. А в каком-нибудь фильме о войне, плохо копирующем лучшие образцы советского кино, при этом с плохим кастингом, плохими костюмами и декорациями, ничего патриотического нет по определению. Такое кино отвращает зрителя от культуры смотрения, которая и так довольно сложно формируется.

А. К.: А тяжело такое кино пропагандировать? Все равно же приходится.

Е. М.: По-разному. В своей массе у нас кино сейчас либо оголтело юмористическое, небрежно снятое, с расчетом на невзыскательный подростковый вкус, либо так называемое авторское, по мотивам в меру обезличенной рефлексии режиссера-сценариста. И максимум пять или семь фильмов в год могут быть интересны широкой аудитории или вызвать общественный резонанс. Смешно как-то сказал Женя Миронов: мол, приходишь ты такая симпатичная торговка на рынок, фрукты при этом так себе, зато лоток красивый, скатерть, чай наливают. Если серьезно, возвращаясь к патриотизму, вот все говорят сегодня про Китай, заклинание прямо какое-то, а они за последние годы из батальных картин купили только "Сталинград" и "Битву за Севастополь". Идут переговоры по драме "А зори здесь тихие". Это явно лучшие образцы жанра. Куда деваются остальные, одним их продюсерам только известно.

Ю. Я: Имеет ли при этом "Роскино" отношение к конкретным сделкам?

Е. М.: "Роскино" — это структура, которая организует присутствие России на международных профессиональных площадках, предоставляет максимум информации всем, кто так или иначе склонен покупать наш контент, и создает для всех российских продавцов комфортные условия, содействуя в меру возможностей по PR и маркетингу, инициирует мероприятия, как например, Петербургский медиафорум, имевший большой успех и среди российских и международных профессионалов кино, телебизнеса и новых медиа. Успешных сейлз-компаний в России не больше пяти, по-настоящему рулят на международных рынках Wizart и их прекрасная анимация, "Снежная королева" и ее продолжения в Китае выходят в широкий прокат. Потом Тимур Бекмамбетов, его "Базелевс". "Планета Информ" — они сейчас будут продавать фильмы "Централ Партнершип", в их пакете потенциальные хиты "Викинг" и "Экипаж".

Ю. Я: Но в целом в большинстве своем все наши фильмы убыточные и вряд ли вам под силу помочь сделать их хотя бы окупаемыми?

Е. М.: Сделать российские фильмы прибыльными, в первую очередь внутри страны,— это главная задача Фонда кино. Это во многом зависит от качества фильмов. В России до сих пор не делается ничего для того, чтобы поддерживать национальное кино в национальном прокате. Я не говорю про популистские "квоты" для иностранных фильмов — я, как и все мои здравомыслящие коллеги, против них, я имею в виду дотации и специальные условия, как это происходит во Франции, или в Германии, или Израиле, Бразилии, Швеции. И много еще где. Работа по созданию индустрии должна быть основана на здоровом бизнес-подходе, когда отчисления от проката блокбастера помогают финансировать новое кино, в том числе и независимое, которое составляет львиную долю репутации любой уважающей себя кинематографии мира.

Ю. Я: Как вы относитесь к идее введения глобальной лицензии в интернете, которую продвигает Никита Михалков? Может быть, она поможет сделать российское кино прибыльным?

Е. М.: Эта идея грозит потопить весь кинопрокат, а все деньги от оставшихся на суше будут оседать в Российском авторском обществе, от сердобольности руководства которого будет целиком и полностью зависеть, сколько и как будут получать правообладатели. Мы в мае в Канне устроили конференцию по этой проблеме, и все, в том числе Сергей Сельянов и Влад Ряшин от лица Ассоциации продюсеров кино и телевидения и директор Израильского фонда кино, занимающегося господдержкой индустрии, британцы, итальянцы, американцы, продюсеры, прокатчики, все сказали, что готовы поддержать нас в борьбе против идеи глобальной лицензии, потому что она противоречит не только здравому смыслу, но и всем международным нормам, в том числе ВТО. Глава Роскомнадзора Александр Жаров, многое сделавший реально для борьбы с пиратством, также высказался вполне определенно по этому поводу на Петербургском экономическом форуме. Минэкономики, Министерство связи, все профессиональные объединения, кроме РАО, высказались против.

Ю. Я.: Уже больше года мы живем под санкциями со стороны западных стран. Насколько сложнее за это время стало работать с Западом?

Е. М.: Стало легче, как ни странно. К нам стали теплее относиться. Как к друзьям, попавшим в беду. На мой взгляд, любые санкции — это санкции в собственной голове.

А. К.: Да неужели? Я вот на днях был на встрече Путина и финского президента, так там по ходу встречи падал товарооборот между странами, и особенно упал по ее итогам. Не знаю, на сколько, но намного. Встречался бы он с президентом Франции, тоже бы упал, и в Италии после встречи с премьером упал. Все падает. Что значит санкции в головах? Они же вот — в товарообороте, в том числе и в вашем, я думаю.

Е. М.: Можно подумать, у нас бешеный "товарооборот" был в кино до санкций! Очереди стояли... На самом деле кинематографическая общественность продемонстрировала потрясающее единение. Была какая-то растерянность в самом начале, мы как раз готовили в Петербурге Международный медиафорум, примерно весна-лето 2014 года. Но я поняла, что ничего, по сути, не меняется в тот момент, когда директор главного в мире Каннского кинорынка Жером Пайар написал мне: "Я лечу". И вошел в попечительский совет форума вместе с Михаилом Пиотровским, Александром Сокуровым и другими достойными людьми, как и Джей Пенски, миллиардер, владелец самого влиятельного американского журнала о медиаиндустрии Variety. Замечу, что в октябре 2014 года, в разгар санкций, медиафорум освещало 27 международных СМИ, включая телеканалы Bloomberg, CNN, Eurovision, китайский гигант CCTV, крутые американские сайты о кино, в том числе Indiewire. Что касается "оборота товара", как и прежде, голливудские фильмы как занимали львиную долю нашего проката, а именно 80%, так и занимают. На этом и держится наша индустрия. Стабильность, гарантированное качество и количество фильмов приучили зрителя ходить в кино.

Ю. Я.: В российском кино "стабильность" явно не ключевое слово, даже позиция министерства по глобальным вопросам, таким как квотирование, цензура, единый налог в интернете и прочее, постоянно меняется.

Е. М.: Верно. Поэтому у меня вызывают уважение такие люди, как, например, Карен Шахназаров. Он всю жизнь отстаивает одну четкую точку зрения — прогосударственную — и не мечется, как это делают многие другие.

А. К.: Это ему просто повезло с точкой зрения!

Е. М.: Это точке зрения повезло с Шахназаровым. Или Александр Сокуров, хотя их взгляды сильно разнятся. А мы в "Роскино" нейтральны, не можем иметь пристрастий. Мы довольно успешно представляли "Белый тигр" Шахназарова в Лос-Анджелесе на кинорынке AFM, и мы представляли "Фауст" Сокурова на Венецианском фестивале, где он получил главный приз, при поддержке группы "Сумма", без единой копейки, полученной от государства.

А. К.: Вам все равно, что продвигать. Какие у вас критерии?

Е. М.: Качество.

Ю. Я.: Качество или востребованность на фестивалях?

Е. М.: Качество при профессиональном маркетинге чаще всего становится востребованным. Вот пример — "Левиафан", который куплен для проката практически всеми странами мира, его продавали французы, большие профессионалы.

Еще пример к теме критериев. Мы показывали на Лондонском кинофестивале фильм "Завтра" об арт-группе "Война", и один чиновник Минкульта, уже экс, сокрушался в далеком 2012 году: "Вы продвигаете антироссийское кино!" Для него было откровением узнать, что фильм не антигосударственен и что его выбрал сам фестиваль в числе других пяти российских картин. В этом году в Канне в Российском павильоне мы представили короткометражку "Здесь живут люди", снятую в Донбассе. Был вопрос от немецкого журналиста о том, соответствует ли он общему духу фестиваля, а я ответила, что павильон, как и Канн в целом, открыт для любых проектов, снятых талантливо и в рамках гуманитарных ценностей. В отстаивании "нашей внутренней Швейцарии" нам очень помогает то, что "Роскино" не подведомственно Минкульту, 100% наших акций принадлежит Росимуществу.

Ю. Я.: Не возникает ли здесь конфликтов из-за того, что Минкульт не имеет на вас по крайней мере формального влияния?

Е. М.: Та дистанция, которая между нами существует, делает наши отношения как можно менее конфликтными и дипломатичными.

А. К.: И поэтому ты позволяешь себе часто критиковать министерство?

Е. М.: Никогда, я просто высказываю свое мнение. Полагаю, аргументированное.

А. К.: А про Росимущество при этом ни одного плохого слова.

Е. М.: Ольга Дергунова — профессионал, талантливый руководитель, что в России редкость. Иван Аксенов, ее заместитель, в отличие от Минкульта, изучил нашу концепцию развития и не возражал против исключения "Роскино" из плана приватизации, правда, перед этим письмо об этом подписал президент. Приватизировать нас решило именно Министерство культуры. Для того чтобы продать принадлежащее нам здание и пустить по миру. В целях модернизации, наверное. Но нас поддержали все, в том числе люди с самым разным представлением, скажем так, о прекрасном: Станислав Говорухин, Чулпан Хаматова, Владимир Меньшов, Федор Бондарчук, Александр Сокуров и другие. В Росимуществе же посчитали, что от продажи здания особой выгоды государству не будет, а угробить такую перспективную институцию с почти вековой традицией нельзя.

Ю. Я.: А можно ли вообще рассматривать современное российское кино как бизнес?

Е. М.: Все возможно при верном подходе, в первую очередь к системе производства и проката. Например, Сергей Сельянов. Он продюсировал фильмы Балабанова, открыл Петра Буслова, продолжает находить талантливых молодых режиссеров и при этом снимает "Богатырей", успех которых дает возможность тратить деньги на другие проекты. И ни одного стыдного кино он за свою жизнь не снял. В любом случае поддержка государства в кино пока очень важна.

А. К.: Вас же тоже кто-то должен поддерживать? По идее государство в первую очередь.

Е. М.: В самом начале своей работы я усвоила урок. Тогда у нас в последний момент отобрали госсубсидию 240 млн руб., решение о выделении которой утверждал министр финансов Алексей Кудрин, он и его ведомство детально изучали проект, и вот — все деньги передали в Фонд кино и Минкульт по распоряжению откуда-то сверху. Я поняла, что нужно создавать достойные партнерские пакеты, развивать новые проекты и работать с бизнес-структурами. Первым нас поддержали Сбербанк и лично Герман Греф, уже три года мы сотрудничаем с "Аэрофлотом". Мы подписали соглашение о сотрудничестве с Благотворительным фондом Геннадия и Елены Тимченко. Фонд содействует проектам в области благотворительности, культуры и спорта. Благодаря ему мы имели возможность расширить присутствие на кинорынке в Канне наших молодых режиссеров, пригласили ребят из Кабардино-Балкарии. Фонд начал работу с нами с кинофестиваля в Пекине.

Ю. Я.: Насколько результативной была поездка на Пекинский кинофестиваль в апреле?

Е. М.: Чтоб Китай стал "наш", это работа не на один год и не на один юань. Там есть куда прилагать силы всем сообща. Кстати, вот замминистра связи Алексей Волин достаточно активно содействует этому процессу — он проводил параллельно с фестивалем в Пекине конференцию по российско-китайскому сотрудничеству в области медиа. Я представила на ней программу "Роскино" по поддержке российских фильмов в прокате Китая, когда мы берем на себя часть P&A, расходов на PR и рекламу. Она вызвала живой интерес. И немало способствовала в том числе успешному заключению сделки по продаже той же "Битвы за Севастополь", российских и украинских продюсеров которой я считаю героями. Довести в сегодняшних условиях до конца такой большой совместный проект и дальше с умом его продавать — это нужно обладать не только профессионализмом, но большой силой воли.

А. К.: Ну, характер и вам не занимать!

Е. М.: Многие считают это следствием школы — имени Константина Эрнста. И по гамбургскому счету по части маркетинга равных "Первому" в России действительно нет. Мы всегда на шаг впереди. Моя любимая фраза из мудрой книги "Дорогу осилит идущий".

А. К.: Или ведущий, в вашем случае!

Е. М.: Забавно! Так или иначе, многое меняется. Концепция развития "Роскино" рассматривается сегодня на уровне правительства, и Владимир Толстой уделяет ей внимание. Знаете, когда недавно раскручивалась вся эта вязкая история вокруг небезызвестной оперной постановки, мне показалось что вот и характера уже не хватит никому. А потом в какой-то момент я говорила с легендарным человеком, с Александром Карелиным, сейчас снимается фильм по его биографии, и он произнес ключевые слова: "Всегда нужно поступать с людьми так, как хотелось бы, чтобы они поступали по отношению к тебе". Я знала это интуитивно. Просто нужно любить свое дело и менять то, что в нашей власти. Кино — один из самых рисковых бизнесов и игра вдолгую.