Никиту Романова спасет пересадка костного мозга

Маленький город Абаза лежит в распадке Саянских хребтов. Тайга, прозрачные горные реки, живописные скалы. Кедровые орехи, брусника, деликатесная рыба... Кажется, сам воздух напитан силой и здоровьем. Но и здесь людей хватают своими лапами тяжелые и коварные болезни. Вот и четырехлетний Никита Романов был румяный и веселый мальчик, и вдруг...

Мама Никиты Анастасия помнит число, когда он заболел: 22 января 2015 года. С утра отлично себя чувствовал, на санках кататься хотел, а потом стал падать, говорить, что голова кружится. Стоять не мог. Подскочила температура, началась рвота. Вызвали скорую. Думали, что Никитка чем-нибудь отравился.

Четыре месяца болезни сына стали для семьи Романовых вечностью. Больницы, переезды из города в город, обследования, анализы, ожидание, что скажут врачи. И каждый день — страх за жизнь сына и надежда, что болезнь пройдет, исчезнет.

Но такая болезнь сама не исчезает и не лечится таблетками. Костный мозг Никиты стал создавать и выбрасывать в кровь лейкоциты в огромных количествах. И они, призванные природой защищать организм, принялись убивать, сжигать маленького человека.

— Несколько дней Никитку пытались лечить в Абазе,— рассказывает Анастасия.— Но лейкоцитов становилось только больше. Перевезли в Абакан, столицу Хакасии, а оттуда — в Красноярск... Никита прямо на глазах таял: худел, температурил, плакал от боли в ногах. И эта бледность жуткая...

В Красноярске врачи назначили поддерживающую химиотерапию, но сказали, что спасти мальчика может только трансплантация костного мозга. Это же подтвердили специалисты по детской трансплантологии в Санкт-Петербурге. Сбой в работе костного мозга Никиты уже не исправить, нужно его менять.

— В Питере у Никитки случилось обострение,— продолжает свой тяжелый рассказ Анастасия Романова.— Кровь из носа бежала и останавливалась кое-как, температура до 40 градусов, очень болела голова — так, что кричал от боли. И самое страшное — сильно увеличились печень и селезенка. Приехали на несколько дней на консультацию, а пролежали больше месяца...

Сейчас он с мамой в Красноярске, в краевой детской больнице. Оборудование здесь хорошее, врачи опытные. Благодаря поддерживающему лечению новых обострений удается избегать.

Но это именно поддерживающее лечение — вернуть здоровье Никите может только операция. Пересадка чужого костного мозга.

Смотрю на семейные фотографии Романовых. Вот Никита до болезни — улыбающийся, счастливый, на первом своем велосипедике, вот на санках. Щеки, как яблоки. Настоящий сибирячок. Совсем другой сейчас: бледный и щуплый мальчик с непроходящим страданием в глазах.

Вот Никита с мамой, вот с папой Денисом. Денис работает на Байкало-Амурской магистрали вахтовым методом. Проходчик, пробивает тоннели. Единственный работающий в семье. Своей квартиры у Романовых нет, стоят на очереди, а пока снимают двухкомнатную...

А вот фото, где Никита с братом Максимом, которому восемь лет, окончил только что первый класс. Максим был первым кандидатом в доноры.

— Сам вызвался помочь Никитке,— с грустной улыбкой рассказывает Анастасия.— Он всегда с ним всем делился, старший брат ведь.

Но исследования показали, что у них неполная совместимость, Максим не подходит. В Международном регистре доноров костного мозга Стефана Морша нашли потенциальных доноров.

Впереди подготовка к сложной операции, а после нее — долгий процесс восстановления нормальной работы организма. Чтобы все прошло удачно, необходимы дорогостоящие лекарства для сопроводительной терапии. Любое недомогание в таком состоянии может стать роковым.

— Вот лето уже началось, очень хочет домой, тоскует,— тихо, чтобы сын не услышал и не расплакался, говорит Анастасия.— Там друзья, все родное, много времени на свежем воздухе проводил. Здесь ни с кем не играет, видно, что ему больно ходить, вообще шевелиться. Потихоньку лепит из пластилина, рисует, собирает пазлы. Такие вот игры у него теперь, а любил санки, велосипед, бегать...

Палата, в которой лежит Никита, чистая, светлая. Но мальчику все равно в ней тесно. В наших силах помочь Никите Романову выйти на волю.

Роман Сенчин, Хакасия