Кто зарабатывал на изъятии идейно вредной литературы

В 1932 году член президиума Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б) — партийного следствия и суда, член партии с 1898 года и известный пропагандист Е. М. Ярославский неожиданно обнаружил, что в ходе усердной чистки библиотек от идеологически вредной литературы с полок были изъяты некоторые его произведения. Мало того, под запретом оказались отдельные книги Маркса, Ленина и Сталина.

Евгений Жирнов

"Изъята вся антирелигиозная литература"

После того как в распоряжении Е. М. Ярославского оказались данные о результатах начавшейся в 1930 году чистки библиотек от враждебной литературы, его изумлению не было предела. 5 сентября 1932 года он отправил возмущенное письмо Сталину, председателю Центральной контрольной комиссии (ЦКК) при ЦК ВКП(б) Я. Э. Рудзутаку и секретарю ЦК П. П. Постышеву, в котором говорилось:

"Мне стало известно, что почти во всех библиотеках в течение последних двух лет происходит фактически разгром книжного фонда. Он проводится под флагом "чистки" книжных фондов от всякого рода идеологически невыдержанной и вредной литературы на основе изданной в 1930 г. общей инструкции НКПроса. Эта инструкция "конкретизирована" отдельными списками ОНО (отдел народного образования.— "История") и привела к следующим результатам. Изъята вся антирелигиозная литература, разоблачающая религию на основе естественно-научных данных (вопреки указаниям Ленина широко использовать такую литературу)".

Кроме того, из библиотек исчезла вся литература о жизни и дискуссиях в профсоюзах, изданная до установления полного и окончательного контроля партии над рабочими организациями и изгнания из профсоюзов оппозиционеров. Включая ту, что еще могла пригодиться профсоюзным работникам.

"Изъята... вся профсоюзная литература, выходившая до V-го пленума ВЦСПС VIII созыва; литература о безработице и непрерывке — о переходе на 7-ми часовой рабочий день; почти вся массовая литература по кооперации, по соцстраху, охране труда, колхозному и совхозному строительству, изданная до 1930-31 гг.".

В дополнение к этому, как писал Ярославский, досталось и философским трудам. Исчезла "вся идеалистическая философская литература, за исключением Канта и Гегеля; работы Спенсера, Зиммеля, Бухарина и др.— по историческому социализму и социологии".

А в крупных библиотеках появились отделы, которые потом именовались спецхранами:

"Создан "закрытый фонд", где книгами может пользоваться только партийный актив и учащиеся комвузов. В этот закрытый фонд перенесены такие книги, как: Роза Люксембург "Накопление капитала"; Гильфединга "Финансовый Капитал"; книги по истории партии: Невского, Керженцева, Ярославского; по экономической политике: Сарабьянова, Крицмана, Таля, Цыперовича; по физике — Тимирязева, Иоффе; по рефлексологии Бехтерева, Сеченова, Павлова (академика)".

Ярославский писал и об огромных масштабах изъятий:

"По одной Московской области изъято из профбиблиотек гор. Москвы за 1930-32 гг. 350 тыс. книг; вывезено из районных библиотек в Москву (склад на Арбате) 209 тыс. книг. По Москве и области специальная бригада из товарищей Модестова, Этингофа, Лебединского, Бузиньера изъяла книги: из библиотеки МОНО: Вэбб "История тредюнионизма" (напомню, что Ленин в ссылке занимался переводами Вэбб); Лозовского (секретарь Профинтерна.— "История") — "Вопросы мирового профдвижения" и еще 4 книги разных названий его же; Фриче "Очерки по истории рабочего движения на Западе" и др.".

Еще больше возмутила Ярославского деятельность некоторых отделов народного образования:

"Некоторые ОНО, например Гудаутское, дошли до того, что издали инструкцию об изъятии таких книг, как Бебеля, Лассаля, Плеханова "Наши разногласия", произв. Маркса и Энгельса, В. Ильича "Развитие капитализма в России", Сталина "Сборник по национальному вопросу".

В отдельных библиотеках, в частности в Ленинграде, изымаются сочин. Маркса и Энгельса, изд. под редакцией Рязанова; а так как во многих библиотеках у нас сейчас никаких других изданий Маркса нет, то это значит, что изымают почти все работы Маркса и Энгельса.

До чего доходит усердие, можно еще привести ряд фактов: на Синявинских торфоразработках Ленинградской области изъяты: Толстой, Тургенев, Гончаров, Короленко, Безыменский, Подъячев, М. И. Калинин, "Коммунистический манифест", Н. Чернышевский, книги Ленина и т. д. Центральная библиотека Союза связи в Ленинграде изъяла книги: Ромэна Ролана — и это в то время когда мы печатаем письма Ромэн Ролана и его воззвание — "Война войне". Библиотека Стеклозавода им. 25-го Октября Западной области изъяла книги: Маркса и Энгельса, Ленина, Сталина, Крупской, Ярославского, Керженцева, Крыленко, Бубнова, Демьяна Бедного, Безыменского, Тургенева, Короленко, Жуковского и др.".

"Прибавилась еще вакханалия воровства"

Дополнительная проверка, проведенная членом ЦКК Мальцевым, привела к еще более удивительным результатам. В его докладе, направленном Рудзутаку и Ярославскому 21 сентября 1932 года, констатировалось:

"Чистка библиотек от идеологически вредной и устаревшей литературы проводилась НКП без достаточного инструктажа и контроля. Единственная инструкция Главполитпросвета от 29/III-30 г. не вносит никакого определенного порядка просмотра и изъятия книг, полна неясностей и явно неправильных и вредных установок и не могла служить пособием для практического проведения чистки. Поэтому появились в одних областях (Москва, Ленинград) свои областные инструкции, чаще же всего, ввиду трудности и рискованности этого предприятия, дело было пущено на самотек, что выйдет, то и выйдет, ответственность можно свалить на непосредственных исполнителей.

А вышло очень плохо. Как выяснилось на совещании руководителей этого дела, изъято свыше 60% всего книжного фонда. Есть библиотеки, в которых процент изъятия поднимался до 80, 90. Корреспонденции из самых разных углов СССР указывают на то, что изымались классики философии, естествознания, изящной литературы и даже революционного марксизма... Трудно объяснить все это безграмотностью исполнителей и их глупостью. Примерные списки, изданные комиссиями по чистке в Москве и Ленинграде, составленные "авторитетными" и "культурными" людьми, дают установки, которые на местах ни к чему другому привести не могли".

Но самым удивительным открытием оказалась судьба изымаемых книг:

"Инструкция Главполитпросвета предлагает: "Все признанное правильно изъятым после оставления двух экземпляров в архиве и отбора книг, могущих иметь ценность для научных и специальных библиотек, продается в расшитом виде на фабрики для переработки на бумагу". Удивительно ли после этого, что, например, в Моршанске уничтожили всю философскую литературу из местных библиотек? Не может быть сомнения, что таких случаев много. Но этого мало...

Все инструкции особенно упирают на спешность, ударность работы. В Московскую Обл. библиотеку свозились книги грузовиками по ночам, причем ни о каком организованном приеме не было и речи. Разобрать всю эту книжную массу нет возможности. Ищут и находят легкий выход — продавать книжки. Областная библиотека из чистки устроила себе недурную статью дохода. В результате у всех букинистов появились книги с непогашенными библиотечными штемпелями. К вакханалии глупости прибавилась еще вакханалия воровства, ибо не могло быть создано лучшей безответственности для недобросовестных элементов из библиотечных работников, чем это узаконенное появление на букинистическом рынке книг с библиотечными штемпелями".

В конце концов вопрос о бездумной чистке библиотек дошел до Политбюро, которое 23 октября 1932 года предписало:

"Ввиду совершенно недопустимого, по существу антисоветского характера, который приобрела чистка библиотек за последние два года, немедленно прекратить чистку, перевозку и перепродажу книг из всех библиотек".

Но спецхраны никуда не исчезли, а с годами пополнялись все новыми и новыми книгами. А изъятие книг тех, кто по тем или иным причинам впал в немилость, превратилось в незыблемую советскую традицию.