Наталья Радулова и Олег Никишин познакомились с создателем трех частных музеев районного значения

Пенсионер из Липецкой области на свои средства установил в родном городе четыре памятника землякам и создал настоящий музейно-выставочный комплекс

Текст Наталья Радулова. Фото Олег Никишин

"Видите, какая прелесть? Сталин! Иоська!" — Евгений Крикунов любовно оглаживает свои экспонаты. Частный "музей истории СССР и символики советского периода" 70-летний коллекционер разместил в большом сарае у себя во дворе. "Ребята, иначе бы все это исчезло. А я собрал столько знамен, книг, столько живописи тех лет!" Несколько бюстов вождей стоят прямо на улице. "Я тут еще памятник Ленину в одном совхозе забрал, бесхозный. Потом про это узнали местные коммунисты и приехали скандалить. Пришлось отдать. Ну ничего, я себе уже другой присмотрел".

Свое личное отношение к коммунистической партии Крикунов не скрывает, показывает буквы на полу — "КПСС": "Они у меня ниже плинтуса". Но на музейные экспонаты это презрение не распространяется: "Мне дорога тут каждая вещь, это же история! Молодые люди не представляют, что это за страна была — СССР. Ничего не знают о быте, идеологии, символике — все ж на свалку сейчас выбрасывают, как раньше иконы. А я эти предметы ищу, восстанавливаю, храню. Кто-то же должен сберечь для потомков символы эпох".

Он вообще бережет все, что связано с родным Ельцом: создал еще Музей елецкого кружева и три музея местных художников, на свои средства установил памятники знаменитым людям, когда-то жившим в Ельце. Единственный в России памятник философу Василию Розанову, которого называли "русским Ницше", стоит во дворе у Крикунова, рядом с баней. А памятник Бунину пенсионер установил у дома своей тещи. Там же, где и памятник Елецкому пехотному полку.

"Сынок, ты баптист?"

На стенах всех музеев Крикунова висят таблички с номером телефона: "Любой прохожий может мне позвонить, и я тут же приеду, бесплатно проведу экскурсию. А для чего же я это собирал?" Страсть к коллекционированию у него врожденная. Первой коллекцией шестиклассника Жени Крикунова стали открытки: сюжеты греческой мифологии. Одна открытка стоила 70 копеек, и он спускал на них все свои сбережения.

В родительском доме Евгений отремонтировал две комнаты, наполнил их открытками — за всю жизнь он насобирал их около 8 тысяч, репродукциями, альбомами. Когда стал зарабатывать, начал пополнять свою коллекцию предметами старины — с антиквариатом в Ельце, который старше Москвы на один год, всегда был полный порядок. Соседи шептались: "Женька какой-то не такой. Не пьет, не курит, с девушками не гуляет, иконами все стены завесил". Родители тоже испугались: "Сынок, ты баптист?"

"У меня получилась как бы небольшая постоянная музейная экспозиция, и этой красотой хотелось поделиться. Стали приходить друзья, знакомые, их гости. Коллекции быстро пополнялись, пришлось расширяться". Но на зарплату школьного учителя сильно не разгуляешься. Поэтому Крикунов продолжал разводить кроликов — они и сейчас у него есть,— чернобурых лисиц, норок, пчел, свиней. "А летом, во время школьных каникул, я работал грузчиком на засолочной. Заменил целую бригаду алкоголиков, сам закатывал в подвалы большие бочки с квашеной капустой, огурцами. Помню, как-то за смену, с пяти вечера до пяти утра, перекатал 43 тонны бочек. Поэтому и зарабатывал хорошо". Потом, когда появились кооперативы, Евгений Павлович стал производить фурнитуру для ПЖТ — предметов женского туалета. Два раза в неделю с тяжелыми чемоданами, набитыми металлическими крючками и застежками, ездил во Владимирскую область, на швейную фабрику.

О материальных благах он никогда не заботился. "За 70 лет на море я был всего два раза. Езжу по доверенности на тещиной "шестерке", машине этой уже четвертый десяток пошел. А все силы положил на другое. В 90-е, к примеру, все покупали здания, чтобы делать в них магазины, а я купил магазин, чтобы сделать в нем выставочный зал. Я многим кажусь странным. Родители хоть и уважали мои увлечения, но никогда особо их не понимали. Жена каждый раз возмущается: "Еще одна картина? Еще один музей? Зачем тебе это надо?", поэтому я от нее отселился. Сыновья тоже без фанатизма относятся к моему образу жизни. Я и не настаиваю. Это я таким родился почему-то, а большинство людей совсем другие".

"Больше некому"

Гулять с Крикуновым по городу трудно — каждую минуту он охает, как от боли. "Где же решетка? Тут решетка была, красивая, будто кружева в чугуне. А вот дом старинный, купеческий... Ты посмотри — и этот сайдингом зашили! Наличники сбивают начисто. Что успею поймать, то спасаю... А вот дом современный влез. А ведь дальше — гимназия, где училась Оленька Мещерская. Помните бунинское "Легкое дыхание"? Это он про нашу Оленьку написал... А тут Репин бывал. А вот дом — почти XVII век, надо сберечь".

"Я всю жизнь за свой город дерусь,— говорит он.— Защищать культуру — это защищать Родину". В 1970-е власти Ельца решили снести несколько старинных зданий и построить на их месте большую современную гостиницу. Крикунову от таких планов стало плохо. Куда только он не обращался: "Этого нельзя допустить! Нельзя сносить жемчужину соборной горы, дома, которые были возведены при Екатерине II!". Никто и слушать не желал. Тогда учитель решился на диверсию. Ночью пробрался в кабину экскаватора, который разрушал здания, и стал выдергивать там все провода, до которых только мог дотянуться. "Что вы тут делаете?" — вышел из темноты патруль. Его прогнали, наутро работы возобновились. А Крикунов рванул в столицу, на "Мосфильм". Искал Сергея Михалкова, главного редактора и создателя "Фитиля", сатирико-юмористического киножурнала, хотел ему рассказать про елецкий беспредел. "Пускали туда только по пропускам, поэтому я прочел объявления на проходной и объявил, что иду устраиваться на работу. Но рванул в редакцию "Фитиля"". После всесоюзного показа сюжета в Ельце притихли. Крикунова вызывали на ковер в администрацию: "Это вы нас заложили? Больше ведь некому. Кстати, как вы, советский учитель, можете собирать и любить все эти иконы и кресты?" На уроки к Евгению Павловичу стали ходить бесконечные комиссии. После того "Фитиля" власти вообще пересмотрели градостоительный план, а ведь собирались сносить почти все церковные здания.

"Ради искусства"

Свое первое здание под музей Крикунов приобрел в начале 80-х: "Я сидел на этих развалинах и мечтал, где какие у меня полотна художников будут висеть. В документах я написал, что в этом доме будет располагаться музей на общественных началах. Меня тут же вызвали в обком партии: "В СССР есть только государственные музеи". Хорошо, что на второй день после покупки я в этой избе прописался, а то бы они меня вышвырнули в два счета. Но судился с ними семь раз: то они остановку хотели сделать вместо моего дома, то доказывали, что я тут все испортил".

Сейчас у него несколько зданий. Все — такие же руины, восстановленные из небытия. Часть помещений Крикунов сдает в аренду, с того и живет. В самых просторных домах он разместил свои музеи. Здесь, среди кружев и картин, старинной мебели и засушенных цветов, проходят благотворительные вечера, выставки, елки для многодетных семей, встречи ветеранов. Приезжают к Евгению Павловичу и друзья со всей России: ученые, писатели, артисты, академики. Но больше всех он любит художников. "Сделал я четыре маленькие квартирки для художников, они тут в Ельце, бывает, живут по полгода. Нет, денег с них не беру. Какие деньги, если один придет, а у него пятка голая? Мечтаю построить для них гостиницу побольше, если придумаю, где еще заработать. Мечтаю открыть музей детского творчества. И поставить еще один памятник — князю Федору Елецкому и его ратному войску. И еще один — романтический памятник Любви, навеянный творчеством Бунина... Да и вообще пора подготовить себе новое место жительства, запасной блиндаж. Пока я живу в музее, среди полотен наших прекрасных художников — Сорокина, Блуднова, на втором этаже. А если слягу, как тогда? Начну смердеть прямо тут, среди всей этой красоты? Нет, надо будет заранее устраниться. Ради искусства".