Из жизни незаменимых

Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня наш специальный корреспондент ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, что иногда у человека нет другой возможности кому-то помочь, иначе как сильно пропиарившись. Но уж лучше так, чем никак! А что люди скажут, неважно… Не слушайте вы их.

Один писатель получил литературную премию. Первую в своей жизни! Сидел он тогда без денег, что часто бывает с сочинителями. И денежная составляющая награды была весьма для него важна. Слава славой, а матблага — матблагами! Как говорил Пушкин — цитирую по памяти, могу в чем-то ошибиться, но суть передаю: «Слава — фигня, деньги нужны!» Это он так отвечал на письмо кого-то из издателей, который пытался его уверить, что главное — напечатать книгу, а зарабатывать на ней поэту необязательно.

И вот, что же сделал в такой непростой ситуации юный, но обремененный семьей счастливый автор? Пропил премию с друзьями и поклонницами своего таланта? Проиграл в казино? Смотался в Париж лишний раз? Отправил сиротам? Положил в банк? Купил акции чего-нибудь? Отдал жене? Подарил теще? Выкинул россыпью из машины на полном ходу на радость простым гражданам? Как, со слов самого Эрнста Неизвестного, поступил скульптор с гонораром, полученным «абстракцистом» за памятник Хрущеву: типа — пусть Москва помянет Никиту…

Нет, не угадали вы.

Счастливец эти деньги отдал другому писателю.

Который был всяко постарше и познаменитей. Что не мешало ему тоже сидеть без денег. Да, кстати, не просто сидеть без денег — а вообще сидеть. Буквально. В тюрьме. Ну вроде за политику, за справедливость. А по моему скромному мнению, которое я не только никому не навязываю, но и вовсе даже и имен тут не называю, сел он с целью вполне благородной, ни тени осуждения,— чтоб продвигать свои книги. Иными словами, чтоб послужить человечеству, сделать этот мир лучше. Да, да! Ведь если человек садится писать книгу и он при этом психически здоров, ну в целом здоров, творческие люди же часто с завихрениями, вполне простительными, значит, он планирует осчастливить миллионы читателей.

И вот, старший товарищ, сидевший за пиар ли, за справедливость ли, за желание ли спасти мир подобно Брюсу Уиллису, а может, и правда за уголовку, как уверяли злые прокуроры, получил кучу денег! На них можно было купить не очень старый и практически небитый «Жигуль», то есть, сами понимаете, на дороге такие деньги не валяются. Я во всяком случае не видел, чтоб валялись. Да, деньги он принял, почему нет — находясь в положении похуже губернаторского, в местах не столь отдаленных, в долгах и с весьма мутными перспективами. Как же было не взять.

А что юный спонсор? Добрая душа, практически святой, который пожертвовал презренными дензнаками ради высоких материй? Ради вечных ценностей? Ради бессребренических идеалов? Да еще и поимел, кстати, проблемы в молодой своей семье, куда ж без этого: сами с квасу на хлеб, а туда же, в меценаты, едрить их в качель.

— Да это он сделал для пиара! — сказали злые языки.

Вот те на. Сделай доброе дело — и кто-то на тебя непременно посмотрит как на корыстного выгодоприобретателя. Вместо того чтоб растрогаться и прижать героя к груди. Или как минимум сказать доброе слово. Или на худой конец хоть помолчать, это уж совсем никаких не требует усилий. Даже напротив — экономит силы. Да, так некоторые и сказали — для пиара! Вот, захотел прославиться. Сколько ж у нас добрых людей, а?

Ну а чем вообще плох пиар? Отчего ж не сделать доброе дело пусть даже и напоказ? Писатели, они ж какие вообще? Писать бы в стол и прятать свои тексты от людских глаз, так нет — несут в издательство! Ничего нету в этом плохого. Отчего ж не хотеть прославиться? Добрыми причем делами, не сжигая, к примеру, библиотеку, как некоторые? Простительное желание. Да и чем же плох пиар, оплаченный своими кровными трудовыми рублями?

— Но зачем же напоказ? Мог бы тихо передать «котлету», и всех делов! — скажут защитники скромности и прочих ценностей. Но ведь никак нельзя было это сделать тайком, при всем желании! Это бы означало скандал, преждевременный развод, ссору с друзьями и утрату репутации! Как так? А очень просто: близкие ожидали бы каких-то трат — от банкетов до новых шуб, и отказать им было никак нельзя без потери лица. Вроде же человек разбогател — а все зажал. Экономит на друзьях, копит, мы его знать не знаем! Короче, не оставили человеку шанса сделать доброе дело и остаться скромно в тени. Он, может, и желал этого страстно, но из колеи невозможно было выпрыгнуть. Так бывает в жизни, причем довольно часто, чаще, чем некоторые бывают на свежем воздухе, да!

Я, кстати, сам тогда задумался над ситуацией, мне хотелось разобраться в мотивах, которые двигали юным бедным меценатом. Я даже решил написать про него заметку. Для чего позвал его на ужин, мы пили водку, закусывали и говорили под диктофон. Я расспрашивал, он излагал свою версию.

Под конец разговора, за который я его поблагодарил,— было правда интересно, он попросил стереть аудиофайл, который мы наговорили.

Я просьбу выполнил, хотя и весьма неохотно — иначе б это смахивало на прослушку. И вот, вышло так, что мне не удалось со слов виновника торжества дать самую близкую к истине версию. Хотя мог бы человек таки пропиариться. В какую угодно сторону. А вот не стал. Хорошо это или плохо, даже не могу сказать. Это и неважно. Это только слова, шелуха, сотрясение воздуха. А факт остается фактом: доброе дело сделано! И оно не забудется. Кто бы что ни говорил и ни писал. И мир стал лучше, хоть и ненамного. Именно так — не один конкретный молодой писатель, а весь мир. Может, он только выглядеть стал лучше, а по сути не изменился. Впрочем, разницы между этими трактовками нет. Если мир стал выглядеть лучше благодаря добрым делам — то он и по факту стал лучше.

Даже если это мало кто заметил, неважно.

Размер (доброго дела) не имеет значения.