Диму Бархатова спасет пересадка костного мозга

Мальчику десять лет. Полтора года назад он заболел и с тех пор лечится. Острый миелобластный лейкоз. Такой, который не пройдет сам от простой химиотерапии, а пройдет, только если сделать Диме пересадку здорового костного мозга. Родственного донора нет. Надо искать неродственного в европейском регистре доноров костного мозга — и это €18 тыс. А еще обязательно понадобятся дорогие противогрибковые препараты и антибиотики, потому что осложнения при трансплантации неизбежны, как бы ни старался Димин папа.

С папой не забалуешь. Дима это понял, еще когда был совершенно здоров. Они живут в маленькой деревне в Вологодской области, отец работает в лесхозе. И когда в отцовский выходной Дима с папой выходили из избы в сарай ремонтировать Димин велосипед, мальчик уже тогда знал: с папой не забалуешь. Нельзя было просто так разбросать гайки по верстаку, нельзя было положить звездочки или велосипедную цепь в пыль — обязательно на бумажки, обязательно по порядку, обязательно промыть, обязательно в масло. Диме, с одной стороны, очень нравилось возиться с папой в сарае, а с другой стороны, восьмилетнему мальчишке трудно работать вот так справно и так размеренно. Но отец настаивал — иначе велосипед не починишь.

На той же размеренности и справности Димин папа настаивает и с тех пор, как потребовалось починить Диму. Вообще-то в петербургском НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой Дима лежит с мамой. Но иногда мама уезжает в Вологду проведать Димину старшую сестренку, которая не подошла Диме в доноры. И тогда приезжает папа. И на несколько дней воцаряется железная дисциплина.

Подъем, обязательная чистка зубов не менее двух минут, потому что доктор велел следить за гигиеной полости рта. Доктор сказал две минуты — значит, две минуты. Потом процедуры, обход, завтрак. Доктор сказал, что только диетическая еда и только из микроволновки,— значит, так и будет. Мимо Диминого папы не пройдет ни один микроб, что уж говорить про жареную картошку, которую нельзя, но о которой Дима мечтает, разумеется, как и все дети, больные раком крови. С папой не забалуешь.

Сказано, что ребенок должен общаться со сверстниками и сохранять социальные связи, значит, папа выделит время на социальную сеть "В контакте" — но ровно столько, чтобы не сильно утомлять глаза. Сказано, что надо заниматься по школьной программе, значит, в заранее назначенный час папа извлечет из тумбочки тетрадку по математике и станет повторять с сыном таблицу умножения: "Сколько будет шестью семь? Сорок два, правильно. А семью девять? Устал? Давай, отдохни немножко, а потом разберемся все-таки".

С мамой не так. Когда мама возвращается из своих кратковременных поездок домой, Дима принимается филонить. Просыпается утром, а зубы чистить не встает или встает не сразу. "Ма-ам, ну я еще полежу минуточку?" — "Ну полежи".

У мамы можно выпросить какую-нибудь запрещенную еду. Ну то есть маму можно очень хорошо попросить, а она попросит доктора, и доктор, вздохнув, разрешит немножко чего-нибудь сладкого или капельку кетчупа.

А таблицу умножения с мамой можно повторять так:

— Сколько будет шестью семь?

— Соро-о-о-ок...— тянет Дима.

— Два,— заканчивает мама, сжалившись.

Так легче. Легче болеть, когда тебе все разрешают.

И однажды Дима даже попытался уговорить маму вернуться домой. В тот день приходил доктор. Долго объяснял, что Диме обязательно придется сделать трансплантацию костного мозга. Что сама по себе трансплантация — это несложная процедура. Костный мозг похож на кровь. Костный мозг в мешочке просто цепляют к капельнице и вводят через капельницу в вену. Ты даже ничего не почувствуешь, потому что катетер ведь у тебя стоит. Трансплантации ты не заметишь. Но самое трудное начнется потом. Могут быть всякие осложнения, слабость очень сильная, тошнота, кашель. А еще могут очень сильно чесаться ладошки, и вообще кожа может стать неприятно шершавой. Но это все обязательно надо перетерпеть. Так говорил доктор.

А когда доктор вышел из палаты, вроде бы добившись Диминого согласия, Дима попытался уговорить маму поехать домой: "Ма-ам, давай просто выпишемся и поедем. Я же уже хорошо себя чувствую. Давай просто раз, встанем, поедем на вокзал, сядем в поезд и — домой. Ну или поговори с доктором, пусть он нас отпустит, ну просто пусть отпустит и все: уговори его... Ну можно, ма-ам?"

Мама ничего не ответила, развернулась и вышла из палаты. Трудно отказывать сыну, когда тот тяжело болеет. Но то, о чем просил Дима на этот раз,— это смерть.

Валерий Панюшкин