Режиссер Расим Оджагов 1979 год Коррупционный триллер
"Вам известно, что на протяжении последних десяти лет первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана работает товарищ Ахундов Вели Юсуфович. Товарищ Ахундов делал все возможное и отдал немало сил для развития экономики и культуры республики, для улучшения организационно-партийной и идеологической работы. За последнее время состояние здоровья т. Ахундова ухудшилось, и он сам понимает, что выполнять ему большую и сложную работу на посту первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана стало трудно. В связи с этим он обратился в ЦК КПСС с просьбой о том, чтобы перевести его на научную работу. Естественно, возникает вопрос о том, чтобы освободить т. Ахундова от обязанностей секретаря и члена бюро ЦК Компартии Азербайджана. На пост первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана рассматривалось довольно много кандидатур, и это вполне понятно, вполне естественно, потому что в республике много хороших кадров и есть, конечно, большой выбор, если так можно выразиться. После тщательного всестороннего изучения и рассмотрения этого вопроса остановились на кандидатуре т. Алиева Г.А., который работает в настоящее время председателем Комитета государственной безопасности вашей республики".
(Секретарь ЦК КПСС Иван Капитонов, речь на Пленуме ЦК Коммунистической партии Азербайджана 14 июля 1969 года)
"Двенадцать чемоданов подарков..." "Не забудьте послать приглашения грузинским товарищам..." "Кого мы ждем? Алмазова? Тише..." "Тебе что, жить надоело: передавай дело в суд" "Все уже майоры, подполковники, а ты кто?" "Рута Балодис! Рута Балодис! Ей было 16 лет! Она выбросилась из окна своей квартиры с девятого этажа!" "Кто?! Кто?! Кто был с тобой?!" "Тебе что, жить надоело?" "Сегодня же ты передаешь дело в суд!" "Признание есть, чего тебе еще надо?"
Это не Сицилия. Это Советский Азербайджан. Пусть фильм начинается титром, предупреждающим, что речь идет о временах до исторического пленума республиканского ЦК, осудившего в августе 1969 года "негативные явления". Пусть — даже в 1979 году немыслимый фильм производил эффект разорвавшейся бомбы. Ну а современное российское кино от одной мысли о таком кино шарахнется как черт от ладана.
Аппаратные перевороты в Азербайджане и Грузии, организованные в 1969-1972 годах новым председателем КГБ СССР Юрием Андроповым, внешне были обставлены вполне пристойно. Крестные отцы республиканских элит, сросшихся с теневыми олигархами, Вели Ахундов и Василий Мжаванадзе тихо уступили свои кресла соответственно председателю КГБ Азербайджана Гейдару Алиеву и министру внутренних дел Грузии Эдуарду Шеварднадзе. Оба они отправили за решетку, а то и поставили к стенке сотни и сотни донельзя обнаглевших коррупционеров: пост первого секретаря райкома стоил при Ахундове, как говорят, 200 тысяч рублей, а министерский пост — от 120 до 250 тысяч. Оба они коррупцию так и не победили: в 1971 году Алиев грустно говорил генералу КГБ Филиппу Бобкову: "Гарантировать могу только одно: в ЦК Компартии Азербайджана взяток не берут". И оба они, в соответствии с восточной традицией властного меценатства, были негласными продюсерами двух знаковых и потрясающе "антисоветских" фильмов. Шеварднадзе курировал съемки "Покаяния" Тенгиза Абуладзе. Алиев — "Допроса". Манерное "Покаяние" безнадежно устарело эстетически еще до выхода на экраны. Сугубо реалистический "Допрос" до сих пор "цепляет" жестокой, яростной энергией.
Расим Оджагов был перешедшим в режиссуру великим оператором от бога: 17-летнего мальчишку из райцентра Шеки приняли во ВГИК на основе альбома его любительских фотографий. Как оператора его корили подражанием неореализму. Свою "итальянскую" природу он подтвердил, сняв "Допрос". Но это была уже иная "итальянскость": не неореалистическое любование бакинскими двориками, а политическая ярость а-ля Дамиано Дамиани, чьи триллеры об одиноких следователях, противостоящих теневой власти мафии или неофашистского подполья ("Я боюсь", "Следствие с риском для жизни") были хитами советского проката.
В Италии героических следователей играли мачо Джан Мария Волонте и Джулиано Джемма. Оджагову, казалось бы, сам бог велел взять на главную роль красавца Гасана Мамедова. Но нет. В "Допросе" Мамедов играет обреченного хозяевами жизни на роль козла отпущения подследственного — экс-спортсмена, зицпредседателя подпольных цехов Мурада. Красивого, мужественного, нежно влюбленного в свою жену человека — видеть его в тюремной камере просто-напросто противоестественно.
Мурад уже раздавлен арестом и неминуемым многолетним сроком. А следователь, одержимый справедливостью, добивает его, шантажирует, шьет ему подрасстрельное изнасилование 16-летней девушки. Следователь готов и его и себя принести в жертву, лишь бы с уст подследственного сорвались имена номенклатурных бандитов, заправляющих республикой. Имена, которые простому смертному и произнести-то страшно. Кто они, кстати, эти товарищи Салимов, Алмазов и сам товарищ Дадашев? Завотделами или секретари ЦК, министры? Произнести вслух их должности еще страшнее, чем имена.
Следователь Сейфи Ганиев — главная сенсация фильма. Никогда еще герой не выглядел в советском кино столь антигероично. Столь нелепо, столь жалко. Лысый толстячок, терроризируемый любимой женой (великая Шафига Мамедова) за то, что не умеет устроиться, за то, что засиделся в капитанах, за то, что ютятся они в крохотной квартире. Отец четырех детей — три девочки и долгожданный сын, отказывающийся засыпать без папы. Типичный бухгалтер, ковыляющий по бакинским улицам с тяжелым портфелем и папкой, прижатой локтем к бочку. Шуткующий с сапожниками и продавцами газет. Успокаивающий жену, прослушав очередную порцию угроз по телефону: "Ошиблись номером". Корчащий ей смешные рожицы, когда, теряя сознание от усталости, добирается наконец до домашнего стола. Клоун, превращающийся в зверя, когда того требует долг.
Зверя тем более беспощадного, что он сознает свое трагическое одиночество. Его начальник — и, само собой, друг-однокурсник — произносит правильные слова о том, что все сроки следствия истекли, что пора передавать дело этого Мурада в суд, а не искать черную кошку, которой нет в темной комнате. Но вертит он при этом в руках пачку "Мальборо" — знак дорогой жизни, по определению незаконной, продажной, гнилой.
Капитана Ганиева сыграл Александр Калягин — по мне, так это величайшая его роль в кино.
Самое потрясающее в "Допросе" — то, что даже финальное торжество справедливости под очень большим вопросом. Да, с праздника жизни выдернули и Салимова, и Алмазова, и даже самого товарища Дадашева. Но отряд не заметил потери бойцов. Их сотни, сотни, сотни. Они продолжают праздновать свадьбы своих золотых отпрысков, величественно подрагивают конечностями, соизволив выйти в круг танца, одобрительно внимают звездам эстрады. А капитан Ганиев опять бредет в ночь — и неизвестно, не развалилось ли дело.
Если бы "Допрос" был снят в Италии, в последнем кадре следователь получил бы пулю в затылок. Такой финал был бы, пожалуй, оптимистичнее финала "Допроса".
1979 год
Звездный год советского масскульта, когда одновоременно вышли "Пираты ХХ века", "Экипаж", "москва слезам не верит", "Место встречи изменить нельзя". Собственных Хейли и Брюсов Ли земля российская рождает. Сенсационные сборы на родине плюс "Оскар" фильму Меньшова.
"Москва слезам не верит" (Владимир Меньшов, СССР)
Фото: РИА Новости
Каннское золото разделили между собой две великие трагедии-притчи о двух исторических катастрофах: одичании Америки в джунглях Вьетнама и одичании Германии под властью нацистов.
"Апокалипсис сегодня" (Фрэнсис Форд Коппола, США) "Жестяной барабан" (Фолькер Шлендорф, ФРГ)
Беспрецедентный случай в истории советского кино: из целинной эпопеи в последний момент вырезан эпизод, герой которого — молодой секретарь ЦК Компартии Казахстана Леонид Брежнев.
"Вкус хлеба" (Алексей Сахаров, СССР)
Беспрецедентный случай в истории мирового кино: режиссеру позволено заново снять фильм, первая версия которого по его недосмотру оказалось техническим браком.
"Сталкер" (Андрей Тарковский, СССР)
Простой работяга прозревает скрытую реальность, заполучив любительскую кинокамеру. На фильм падает грозная тень грядущей "Солидарности".
"Кинолюбитель" (Кшиштоф Кесьлевский, Польша)
Впервые экранизация русской классики становится — при всем режиссерском уважении к первоисточнику — идеологическим манифестом нового "славянофильства": лень как деяние русского духа.
"Несколько дней из жизни И.И. Обломова" (Никита Михалков, СССР)
Коррупционный триллер
Направление
На протяжении десяти лет после "Допроса" советское кино не решается на разоблачение коррупции уровнем выше "цеховиков". Даже на третьем году перестройки сенсацией становится памфлет о разложении комсомольского начальства районного уровня ("ЧП районного масштаба" Сергея Снежкина, 1988). На областной уровень выходят Вадим Абдрашитов в притче "Слуга" (1988) и Виктор Бутурлин в незаслуженно забытом "Торможении в небесах" (1989), где по приказу секретаря обкома принуждают к посадке самолет с группой телевизионщиков-разоблачителей. Начиная с 1992 года поднимается волна спекулятивных фильмов о "золоте партии": "Черный квадрат" (Юрий Мороз, 1992), "Кодекс бесчестия" (Всеволод Шиловский, 1993), "Падение" (Лев Пискунов, 1993), "Золото партии" (Александр Иванов. 1993). Героическую попытку снять триллер на материале постсоветской коррупции совершает лишь Виктор Сергеев ("Шизофрения", 1997).
