Власти Франции установили личность третьего смертника, совершившего взрыв в театре «Батаклан». Об этом сообщило агентство «Франс Пресс» со ссылкой на источник в полиции. По его данным, террористом был 23-летний житель Страсбурга Фуэд Мохамед Аггад. 13 ноября три скоординированных группы террористов совершили серию нападений в Париже и его пригороде Сен-Дени. Трое джихадистов взорвали «пояса шахидов» у стадиона «Стад де Франс», где проходил футбольный матч. Другая группа атаковала кафе и рестораны на северо-востоке Парижа. Еще трое захватили заложников в концертном зале «Батаклан». Жертвами терактов стали 130 человек, более 350-ти были ранены. Собственный корреспондент «Коммерсантъ FM» в Париже Дарья Злотникова рассказала подробности ведущему радио новостей Петру Косенко.
Фото: Галина Азулай, Коммерсантъ / купить фото
— Кроме имени что-то известно о третьем смертнике?
— Французские журналисты успели практически изучить всю биографию этого молодого человека. Ему было 23 года, сам он родом из небольшого города под Страсбургом, такой небольшой коммуны. Известно, что он числился в так называемом списке С, это список лиц, которые, возможно, или уже установлено, были радикализованы. Это список, который составляется французскими спецслужбами. Причиной этому стала его поездка в Сирию в 2013 году. Вместе с группой молодых людей из того же региона он отправился туда под предлогом отдыха в Дубае, по крайней мере так он сказал своей семье, он направился в Турцию и затем уже из Турции был переправлен в Сирию, где прошел подготовку в одном из лагерей джихадистов.
— То есть получается, что после этой усиленной подготовки он вернулся во Францию, и, видимо, уже стал готовиться со своими сообщниками к этому нападению на Париж?
— Да, на самом деле пути сообщников, по крайней мере пути тех молодых людей, которые ездили вместе с ним в Сирию, разошлись. Два человека из этой группы были убиты еще в Сирии. Семь человек вернулись. Среди этих семи человек был как раз таки и брат Фуэда Мохаммеда, который в 2014 году оказался во Франции, был задержан по подозрению как раз в связи с радикалами. Фуэд Мохаммед Аггад единственный из этой группы, кто остался в Сирии в 2014 году, когда точно он вернулся во Францию, неизвестно. Но предполагается, что вернулся он как раз перед тем как совершить эти теракты.
— Есть какая-то информация о том, каким образом полиции удалось установить личность этого террориста? Ведь все-таки там, я так понимаю, от него-то немного осталось.
— Насколько мне известно, опознали этого человека, по крайней мере, установили его личность и выяснили, кто он такой еще примерно две недели назад, благодаря тому, что со следствием сотрудничали его родственники, удалось сравнить образцы ДНК, выяснить, что это был действительно он. Но, тем не менее, то, что его личность установлена, держали в секрете для того, чтобы не помешать следствию, так объяснил прокурор Парижа. Родители его до сих пор еще продолжают сотрудничать со следствием. Рассказывают о том, что какое-то время они предполагали, что их сын погиб, затем он выходил на связь, и последний раз он выходил на связь где-то пять месяцев назад, он общался со своими родителями по Skype как обычно, если это можно так назвать, потому что он относительно регулярно сообщал им новости о себе, но, тем не менее, ничего конкретного не рассказывал, говорил о том, что с ним все хорошо, что он находится в Сирии, постоянно говорил о джихаде, о священной войне и так далее.
Родители его говорят о том, что они неоднократно и после его отъезда, и до этого предупреждали власти о том, что вот существует такая опасность, что он радикализуется, но, тем не менее, до самого вот этого момента отъезда он был совершенно нормальным молодым человеком, учился в школе во Франции, был рожден во Франции, был абсолютно полностью интегрирован во французскую культуру, ничто не предвещало того, что он решит пойти вот таким путем.
— Но если я правильно все помню, то подавляющее большинство из всех, кто принимал участи вот в этой террористической атаке, как раз и были натурализованными уже французами не в первом поколении, и как раз именно эта категория людей, как ни удивительно для нас, у нас все-таки иная социальная ситуация, но вот во Франции это как раз повсеместная, к сожалению, практика, когда именно вот эти люди уже в совершенстве владеющие языком, знающие принципы существования общества, в котором они живут с самого рождения, как раз и становятся террористами. Готовы ли власти, есть ли у них инструменты, каким образом вот эту радикализацию натурализованных уже французов, выходцев из Северной Африки и с Ближнего Востока остановить?
— До этого, до момента атак, по крайней мере, в Париже до начала расследования основным инструментом был как раз вот этот список С, куда могут попасть, в общем-то, люди, возможно, напрямую не связанные с терроризмом, но которые подозреваются в том, что они начинают симпатизировать радикальному движению, что они, возможно, и не могут сейчас как бы перейти к реальным действиям, но, тем не менее, представляют какую-то угрозу, возможно, даже распространение этой идеологии.
Но как выяснилось, список этот был неплохим профилактическим инструментом, но его было недостаточно, потому что в нем числятся десятки тысяч человек, арестовать их всех просто потому, что они в нем числятся, в принципе, невозможно, потому что там очень широкая градация подозрений, так сказать. Тем не менее, все, кого опознали, числились в этом списке, все те, кто участвовал в атаках в Париже. Сейчас все думают, что же делать с этим, как хотя бы из этого списка вычленять людей, которые готовы уже перейти к действиям, как предотвратить дальнейшую радикализацию.