В Австралии мнимого казаха Бората (Сашу Барона Коэна) встретили как родного
Фильм комика Саши Барона Коэна "Борат: культурное исследование Америки на благо славного народа Казахстана" вышел в России на DVD, но в прокат не попал. Увидеть фильм корреспонденту "Власти" Майе Стравинской удалось проверенным временем, хотя и подзабытым способом — посетив закрытый просмотр.
На широком экране картину Саши Барона Коэна показали всего дважды: первый раз для чиновников Федерального агентства по культуре и кинематографии, второй — для узкого круга приглашенных. Собравшиеся в кинотеатре ЦДЛ по приглашению журнала Time Out и компании "Двадцатый век Фокс СНГ" более всего напоминали коллег по работе из советского прошлого, которые попали на закрытый показ и в курилке рассказывают на ухо друг другу анекдоты про Брежнева. Запретный анекдот казался и смешнее, и точнее. Но, несмотря на это настроение, смеялись в зале редко и как-то натужно. Потому что на самом деле "Борат" вовсе никакая не комедия. Это социальная сатира.
Сюжет знают все. Казахский журналист Борат Сагдиев приезжает в Америку, чтобы снять для своих соотечественников документальный фильм о жизни в цивилизованном обществе --Казахстан спешит влиться в ряд просвещенных стран. Собственно Казахстану посвящены первые несколько минут фильма. На примере родной деревни (этот эпизод снимали в Румынии) Борат Сагдиев рассказывает о жизни в Казахстане. Проститутки, цыгане, антисемиты, бесправные женщины, 11-летние отцы вертятся в кадре в сумасшедшем угаре, прощаясь с Боратом, который уезжает в Америку. И только там, в "сэшеай" начинается самое интересное.
Борат путешествует по стране в поисках женщины, в которую влюбился,— Памелы Андерсон, а попутно происходит "культурное изучение". Комик Саша Барон Коэн использует документальную съемку: это своего рода эксперимент над людьми, заснятый телекамерой. Вот как это происходит. Олух Сагдиев, обрядившись в ковбоя, несет на арене переполненного стадиона околесицу: "Я поддерживай ваш терроризм. Желай, чтобы ваш предводитель Джордж Буш выпил кровь всех иракских мужчин, женщин и детей". И простые американцы с улыбками на лицах и признательностью в глазах аплодируют чужестранцу, разделяющему их взгляды. Или вот реальные студенты университета, которые подбирают Бората на дороге, хлещут пиво и рассуждают о сиськах и показывают лопуху Борату домашнее порно с участием женщины его мечты Памелы Андерсон. В этой компании Борат выглядит невинным заблудившимся романтиком. Все это снимает скрытая камера. Или вот сцена в церкви: брызжущий слюной пастор орет проповедь, а люди в партере танцуют и бегают перед кафедрой в экстазе. Борат произносит перед собравшимися на удивление скромную речь, но тут сами прихожане начинают творить удивительные вещи. Придуривающегося Бората окружают помощники проповедника и, налагая на него руки, кричат молитвы и хлопают в ладоши. Борату только и остается, что немного подыграть.
Образ дикаря-дегенерата, претендующего на то, что он также принадлежит цивилизованному обществу,— это виртуозная уловка. Потому что, во-первых, перед лицом чужестранца все собеседники, приосанившись, превращаются в представителей нации. А во-вторых, простые американцы, столкнувшись с таким экземпляром, расслабляются: ведь рядом с Боратом и пьяный водопроводчик смотрится венцом творения. Вот и получается, что американцы, застигнутые врасплох, ведут себя едва ли лучше псевдоказахского придурка.
Кладезем казахской самобытности для Саши Барона Коэн стала Румыния
Борат отступает на второй план и перекладывает ответственность за поддержание нужного уровня дебилизма на плечи американцев. И они — вы не поверите, пока не увидите сами — великолепно справляются. Английский комик блестяще продемонстрировал, что Америка — нация боратов, дикарей, которые притворяются, что они цивилизованные.
Справедливости ради стоит заметить, что точно так же комик издевается над своими согражданами. В Британии он наведывался в аристократические семьи, посещал скачки — но ничего, кроме потешной чопорности, у своих граждан не обнаружил. Америка в испытании Боратом показала себя равной ему. Но, видимо, не за это полюбили Бората американцы, проголосовавшие за него купленными на сеансы билетами. Когда кругом доходящая до абсурда политкорректность, предельно неполиткорректный "Борат" был воспринят как глоток свежего воздуха.
Тут-то и задумываешься о мастерстве и изощренности Саши Барона Коэна: ему удалось заснять придурков-студентов, свихнувшихся верующих, даже светский ужин так, что его собеседники ничего не заметили. Он смог выявить в них самые характерные, самые естественные чувства. Герои поневоле, которых комик Коэн снимал без предупреждения, протестовали и даже подавали на него в суд. И их можно понять. Коэн высмеял нацию, умело замаскировав это подвернувшейся под руку страной Казахстан — вроде и не придерешься. Потому что все, что касается Казахстана,— смачно, ярко, грубо, но выглядит очевидной неправдой. А вот все, что касается Америки,— уж извините, документальное свидетельство.
Но в политкорректной Америке на государственном уровне не возникло претензий. Трудно понять, чего же испугались российские чиновники. Вряд ли они защищали Казахстан (хотя, возможно, и опасались правительственной реакции бывшей братской республики). Скорее, они очень тонко почувствовали, что "Борат" высмеивает идею патриотизма как таковую. Мысль Коэна предельно проста: нацию формируют недостатки, а коллективное сознание превращает людей в дегенератов. И пусть в "Борате" Коэн смеется над американцами, это никого не должно обмануть — после такой показательной порки любые разговоры о национальной идее, народном духе и родной почве кажутся совершенным абсурдом. Кто же такое порекомендует для массового просмотра в России?
Полочная дисциплина
 Фильму "Борат" повезло появиться на свет в эпоху относительно мягкой цензуры. В иных обстоятельствах у него были бы все шансы лечь на полку на долгие годы. Их полкаСамую длительную традицию имеет американская киноцензура. В 1915 году Верховный суд США решил, что кино является коммерческой продукцией, а значит, на него не распространяется первая поправка конституции, запрещающая ограничивать свободу слова. Лишившись конституционной поддержки, фильмы попали в ведение властей штатов, где их могли подвергнуть цензуре и запретить. До начала 1950-х подобные решения невозможно было обжаловать в суде. А в 1922-м был принят кодекс Хейза, регламентировавший, например, длительность поцелуя и количество сантиметров обнаженной женской ляжки. 
В компании Бората любая нация выглядит диковато Рекордсменом по количеству запретов является, вероятно, фильм Дейвида Гриффита "Рождение нации": его запрещали более сотни раз — с момента появления в 1915-м вплоть до 1980 года. 1916 год отмечен первым конфликтом церкви и кинематографа, приведшим к запрету картины "Сила распятия" режиссера А.-М. Кеннели. В конце 1940-х--начале 1950-х кинематограф находился под пристальным вниманием комиссии Маккарти. И даже в либеральные 1960-е и 1970-е зафиксировано множество попыток полного или частичного запрета крамольных фильмов. В других странах Запада цензура тоже проявила себя. В 1930 году запретили "Золотой век" Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали. Фильм шел только в киноклубах и добрался до обычных кинотеатров лишь после 1979 года. В 1930-е--1940-е годы запрету либо цензурным купюрам подверглось и много других знаменитых классических лент: "На Западном фронте без перемен" (1930) Льюиса Майлстоуна (за намек, что молодой солдат, попавший под обстрел, наделал в штаны), "Голубой ангел" (1930) и "Белокурая Венера" (1932) Джозефа фон Штернберга (из-за "грубой сексуальности" женских образов Марлен Дитрих), "Дракула" (1931) и "Уроды" (1932) Тода Браунинга, а также "Франкенштейн" (1931) Джеймса Уэйла (из-за "нагнетания ужасов"), "Октябрь" (1927) Сергея Эйзенштейна (из-за "чрезмерных симпатий к коммунизму"), "Великий диктатор" (1940) Чарльза Чаплина (из-за опаски испортить отношения с Гитлером). После войны от цензуры пострадали "И Бог создал женщину" (1956) Роже Вадима (из-за "слишком сексуальной" Брижит Бардо), "Спартак" (1960) Стэнли Кубрика (из-за намеков на гомосексуальность), "Глубокая глотка" (1972) Жерара Дамиано (из-за открытой постановки вопроса о женском оргазме), "Изгоняющий дьявола" (1973) Уильяма Фридкина (из-за сцены, где 12-летняя героиня мастурбирует распятием). Даже "Список Шиндлера" (1993) Стивена Спилберга подвергся репрессиям в некоторых странах — одни сочти его еврейской пропагандой, другие испугались обнаженных тел. Проблемы с цензурой имели и "Сладкая жизнь" Федерико Феллини, и "Жестяной барабан" Фолькера Шлендорфа, и "Калигула" Тинто Брасса, и "Прирожденные убийцы" Оливера Стоуна, и "Последнее искушение Христа" Мартина Скорсезе, и "Последнее танго в Париже" Бернардо Бертолуччи, и "Сало, или 120 дней Содома" Пьера Паоло Пазолини, и даже совершенно невинная "Вива, Мария!" Луи Малля, запрещенная в штате Техас. 
Чтобы не попасть в Америке в сети еврейского заговора, Борат потратился на медведя-телохранителя
Один из первых конфликтов эпохи политкорректности разыгрался вокруг фильма "Основной инстинкт" (1992) Пола Верхувена. Консерваторы, как обычно, выступали против секса и насилия, а либералы и активисты сексуальных меньшинств решили, что образ убийцы-лесбиянки подстегивает гомофобию в обществе. В странах третьего мира цензурным гонениям регулярно подвергаются фильмы, имевшие большой успех на Западе. Например, "Вкус черешни" Аббаса Киаростами (с крамольной для ислама темой самоубийства) или "Секс и философия" Мохсена Махмалбафа (этот режиссер вынужден теперь работать во Франции, Индии и Таджикистане, а на родине в Иране ему грозит тюрьма). "Дьяволы у порога" Вена Джианга получили приз в Канне и вызвали столь сильный гнев китайских властей, что режиссеру вовсе запретили работать в кино. А в Египте недавно сняли с проката ливанский фильм "Дунья" Жаклин Сааб за показ обряда женского обрезания. Наша полкаРезультат многолетней деятельности советской цензуры — это одна большая полка, оказаться на которой фильм мог по самым разным причинам. 
Борат Сагдиев - голый культурный стереотип Прежде всего, конечно, по идеологическим. Такова судьба "Строгого юноши" (1935) Абрама Роома, в котором клише соцреализма утрированы до полной неузнаваемости, и "Тугого узла" (1956) Михаила Швейцера, где критика колхозных порядков оказалась слишком острой для самого начала хрущевской оттепели. Обычно на идеологическую полку фильмы попадали по инициативе Госкино, но также с санкции партийных органов — от ЦК КПСС до райкома. Фильмы запрещали и по эстетическим причинам — за формализм, за подражание западным художественным течениям. Так, на полке оказались проникнутые живописным символизмом фильмы Сергея Параджанова и ранние картины Киры Муратовой. То же самое происходило с фильмами, уличенными в аморализме и эротомании. Пример — "Осень" Андрея Смирнова. В республиках (кроме Грузии и отчасти Прибалтики) идеологическая ситуация была еще хуже, чем в центре. Если Эдуард Шеварднадзе пытался спасти "Покаяние" от "руки Москвы", то на Украине и в Казахстане художники подвергались двойной цензуре. Дежурным обвинением был национализм. Было специальное постановление ЦК КПСС по "литовской школе". В Казахстане закрыли исторический эпос Булата Мансурова "Тризна". На Украине травили "поэтическую школу". Если автор эмигрировал, его фильм автоматически выбрасывался из действующего фонда и закрывался в спецхране. Это касалось писателей-сценаристов Александра Галича и Василия Аксенова, режиссеров Бориса Фрумина, Михаила Калика и Михаила Богина, не говоря о Тарковском и Иоселиани. 
Парадокс, но именно 1960-е годы, самые светлые в советской истории, принесли наибольшее число принципиальных цензурных запретов. 1963 год — скандал с "Заставой Ильича" Марлена Хуциева. В 1966 году положены на полку "Андрей Рублев" Андрея Тарковского и "История Аси Клячиной" Андрея Кончаловского. Запрещен и "чересчур достоевский" "Скверный анекдот" Владимира Наумова. В 1967 году Госкино присудило третью (низшую) категорию "Мольбе" Тенгиза Абуладзе, что означало ее практический невыпуск на экран. В этом же году запрещен "Комиссар" Александра Аскольдова, снятый к 50-летию Октябрьской революции. Рекордным стал 1968 год — положено на полку сразу десять картин. "Безумие" эстонца Калье Кийска — за пессимизм и подражание экзистенциализму. "Интервенция" Геннадия Полоки и "Начало неведомого века" Андрея Смирнова и Ларисы Шепитько — за трактовку революции как своего рода стихийного бедствия. С 1969 года количество полочных фильмов пошло на убыль и в среднем составляло три картины в год. Но это говорит лишь о том, что функцию цензуры взяла на себя сценарная и студийная редактура. 
Так продолжалось до самой перестройки. После V съезда кинематографистов в 1986 году были выпущены на экраны три легендарных запрещенных фильма — "Агония" Элема Климова, "Проверка на дорогах" Алексея Германа, "Тема" Глеба Панфилова. Была создана конфликтная комиссия, одной из ее первых акций стал вывоз из Грузии запрещенного антисталинистского "Покаяния" Тенгиза Абуладзе. С цензурной полки были сняты "Долгие проводы" Киры Муратовой, "Одинокий голос человека" Александра Сокурова, "Иванов катер" Марка Осепьяна. Что касается постсоветского этапа, нарекания за "негативный образ России" вызвал фильм "4" Ильи Хржановского, но до полки дело пока не дошло, а косвенная цензура все больше использует экономические и скрытые политические рычаги. |