Неделя изобиловала не просто слухами из высших сфер — это можно сказать про всякую неделю, — но обильными опровержениями столь же обильных кривотолков. Вице-премьер Александр Заверюха энергично опроверг слухи об отставке министра сельского хозяйства Виктора Хлыстуна, указав, что "экстремистов, пытающихся взбаламутить народ, у нас хватает. На их заявления и распускаемые ими слухи не стоит обращать внимания. Надо заниматься кропотливой работой".
Под экстремистом обыкновенно добродушный Заверюха разумел президентского помощника Георгия Сатарова, который как раз в это время баламутил народ, распуская слухи о том, что Хлыстун подал в отставку, и присовокупляя к тому, что здоровье аграрного министра очень плохое.
Впрочем, по закону компенсации баламут Сатаров одновременно и сам занимался опровержением других баламутов, с заверюхиной уверенностью указывая, что "никакого раскола в президентской команде нет". Тем временем также состоящий в президентской команде товарищ Сатарова Вячеслав Костиков указывал, что в администрации идет острейшая "борьба за президента-демократа".
Несколько отвыкший от, как образно выразился Костиков, "эмоций и пыли политических кулис", бывший министр Сергей Глазьев тем временем кипел по поводу слухов о том, что его товарища Юрия Скокова могут объявить лидером объединенной оппозиции. Глазьев назвал слухи вокруг Скокова "очередной грязной интригой", "явной провокацией" и даже потребовал официального расследования.
На фоне неизмеримо более увлекательных кремлевских слухов не очень ясно, что такого особенно грязного в слухе о том, что знаменитый товаропроизводитель намерен домогаться президентского кресла — а кто его не домогается? Вероятно, дело в том, что в ноябре прошлого года Говорухин со ссылкой на Глазьева усиленно распространял слухи о том, что Гайдар, прийдя в правительство 19 сентября, стал так воровать, что уже 21-го честный Глазьев не выдержал и подал в отставку. Тогда щепетильный Глазьев побоялся потребовать "официального расследования", а теперь решил исправить ноябрьскую ошибку.
В отличие от Глазьева сотрудники президента РФ в связи со слухами пропагандируют преимущества не официального расследования, но живой полифонии. Пропаганда создает впечатление, что сотрудники администрации посвящают все свое время то ли изучению пионерских трудов М. М. Бахтина о поэтике Достоевского, то ли даже проработали учебник элементарной теории музыки. Пресс-орфей президента Вячеслав Костиков особенно углубился в политическое музыковедение, отметив, что патрон слушает "полифонию жизни и мнений страны", а затем выбирает "из этой политической партитуры" избранные лейтмотивы.
"Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь — мелодия", однако нужно отметить, что видным предшественником Костикова по музыковедению был Геннадий Бурбулис, слышавший в придворной жизни то "трубы и барабаны", то "струнно-скрипичный оркестр". Утонченная музыкальность никак не пошла Бурбулису на пользу, и впечатляет готовность пресс-секретаря подражать неудачливому госсекретарю.
Впрочем, бывший госсекретарь отличается хотя и отрицательным, но прямо-таки магическим обаянием. Поддался ему и славный биржевик Константин Боровой, сочинивший сценарий кукольного спектакля "Звездочки". Кульминационным моментом драмы является ремарка: "Борик поворачивается, видит Бурбусика и начинает блевать", причем затем подобное происходит с Павликом и Жириком.
Причины, по которым от вида Бурбусика Борик, Жирик и Павлик учиняют дружное волеизъявление, мы тут обсуждать не будем, ибо загадочно другое. Биржевик-драматург однозначно указывает в предисловии, что перед нами не Lesedrama, в которой дозволительны самые невероятные сценические эффекты, но сценарий намеченного к постановке кукольного спектакля, и не вполне понятно, каким образом куклы и кукловоды будут практически изображать на сцене вышеприведенные ремарки. Если Боровому все же удастся достигнуть такого сценического эффекта, его имя — наряду с именами Брехта и Станиславского — будет занесено в список великих театральных реформаторов.
Не только Боровой, но и его соперник на выборах в Думу по Мытищинскому округу Сергей Мавроди склоняет наблюдателя к сентенции "Куда как чуден создан свет! Пофилософствуй — ум вскружится". Сообщая о давлении властей на приверженцев Мавроди, один из его адвокатов указал, что на другого адвоката, Александра Солошенко, оказывается "постоянное психологическое воздействие", выразившееся в том, что "следственные органы вызвали педиатра поликлиники, в которой наблюдается Солошенко и устроили ему натуральный допрос".
Не вполне ясно, с какой целью следственные органы учинили допрос педиатра. Если бы Солошенко был дитя, то, изучая историю болезни ребенка-адвоката, действительно, можно было бы психологически на него воздействовать. Однако Солошенко — зрелый муж, и наблюдаться у педиатра ему затруднительно по самой специфике педиатрической специальности. Вероятно, на предмет лучшего психологического воздействия в ближайшее время допросу в органах подвергнется также и гинеколог, наблюдающий адвоката Солошенко.
Покуда следственные органы учиняют переворот в медицине, помощник президента по связям с Думой Георгий Сатаров решил произвести конституционный переворот. Он привел практический довод против отставки правительства: "Даже если представить, что президент согласится с отставкой правительства, то Государственная дума в нынешней ситуации просто не сможет избрать нового премьера со всеми вытекающими отсюда последствиями".
Государственная дума "в нынешней ситуации" никак не может избрать нового премьера, поскольку это не входит в ее компетенцию. К ведению Думы относится лишь "дача согласия президенту РФ на назначение председателя правительства" (ст. 103, п. 1а Конституции). То, что Сатаров, по уши занятый налаживанием "взаимодействия информационных потоков между президентом и Думой", не имел времени познакомиться со статьями Конституции, описывающими прерогативы Думы и президента, понятно и простительно, но совершенно непростительно другое: импровизируя на тему неизвестного ему юридического документа, президентский помощник не просто переврал его (что при импровизациях естественно), но почему-то переврал в сторону не умножения, а умаления полномочий патрона, что уже ни с чем не сообразно.
Вероятно, Сатаров уловил общественную тенденцию, заключающуюся в том, чтобы всемерно умалять властные полномочия Ельцина. Вячеслав Гречнев, председатель желающей учредить в России монархию Партии большинства, тем не менее "против того, чтобы коронован был сам Ельцин, даже если бы он и согласился на это. Мы склоняемся к тому, что российским царем должен стать Георгий Романов".
Вообще говоря, в ситуации, когда легитимная династия начисто угасла, нет большой разницы, кого короновать — Георгия Романова, Бориса Ельцина или Леню Голубкова, — ибо речь идет не о восстановлении прежней династии, а об основании новой. Выбор тут должен базироваться не на сомнительной родословной, а на наличии у кандидатов несомненных "царских знаков", т. е. особой формы родимых пятен, замечательных особенностей осанки, чудесных предзнаменований при рождении etc. Наследник Гоги ничем чудесным не известен — разве что пристрастием к фильмам с участием Сталлоне и Шварценеггера, тогда как нынешний президент мало того, что по телосложению сам Шварценеггер, но и обладает еще одним "царским знаком", а именно пронзительным взглядом.
Рассказывая о своем общении с президентом США, президент РФ указывал, что испытывал "большое беспокойство", потому что не знал, "выдержит ли Билл Клинтон очень искренний, открытый разговор, прямо глаза в глаза". Клинтон, правда, выдержал, но, как с удовлетворением отмечал российский правитель, "очень переживал, что было видно по нему".
Тут имеется в виду характерная черта российских царей. Император Николай Павлович очень гордился своим "взглядом медузы", от которого боевые офицеры лишались чувств и потом признавались, что такого ужаса не испытывали даже в огне сражений. Естественно, что совсем не боевому Клинтону, избежавшему в свое время участия во вьетнамской кампании, нелегко было выдержать миг, когда "из шатра выходит Е. Б. Н., глаза его сияют, лик его ужасен".
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ