Вчера президент России Дмитрий Медведев встретился с президентом Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедовым и услышал от него подтверждение всех обязательств по поставкам туркменского газа "Газпрому" до 2025 года. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что таким образом были услышаны заявления топ-менеджеров "Газпрома" в Баку и в Ашхабаде о том, что "Газпром" готов платить за туркменский газ по рыночным европейским ценам.
Только попадая в Туркмению, начинаешь удивляться, почему в России золотят купола только храмов, а не правительственных учреждений. Да и то не сразу начинаешь удивляться, а на второй день.
Потом начинаешь удивляться, почему в первом корпусе Кремля нет таких живописных полотен, как в резиденции туркменского президента,— размером 6 на 8 метров и с изображением одного только коня, зато в натуральную величину, в полный рост и с хвостом. Сначала это, конечно, будет вызывать такое же изумление, какое вызвало в первый момент одно такое полотно у меня, а потом другое и третье в президентском дворце Ашхабада. Но, похоже, когда от нечего делать (потому что переговоры один на один президентов России и Туркмении продолжаются уже не первый час) ты уткнешься взглядом в одну из этих картин — то вдруг увидишь его, гнедого ахалтекинца, и перестанешь замечать что-нибудь еще кругом. А зря: рядом, на соседней картине, еще вороной.
И ты думаешь о том, что немногим больше года назад этих дивных коней здесь ведь, кажется, не было, иначе на них невозможно было бы не обратить внимание. И вдруг понимаешь, что ведь да, еще год назад на всех этих видных местах висели портреты Сапармурата Ниязова, Туркменбаши.
Впрочем, его золотую статую, вращающуюся вслед за солнцем (или наоборот солнце еле успевает за ней), вопреки сообщениям некоторых средств массовой информации не убрали с главной площади Ашхабада. Очевидно, из тех же соображений, из каких стоит на своем месте ленинский мавзолей на Красной площади.
Пока не приехал Дмитрий Медведев, президент Туркмении, спустившийся из недр своей резиденции к членам делегаций, которые уже стояли внизу, чтобы встретить своих президентов, не спеша обошел их всех. Он начал с президента Татарстана Минтимера Шаймиева, заговорившись с ним глубоко и надолго. В этом человеке Гурбангулы Бердымухаммедов по всем признакам не видел того, с кем надо постоянно сохранять бдительность (а зря). Потом оказалось, что он все припоминал и припоминал, как приезжал в Татарстан со своей делегацией, как славно он там провел время и как вот уже вырос под Ашхабадом чудесный сервисный центр КамАЗа, так что будет что сегодня посмотреть президентам Туркмении и России в свободное от переговоров время.
За несколько минут до этого я тоже поговорил с президентом Татарстана и выяснил у него драматичные подробности почти уже исторического (потому что было беспощадно раскритиковано товарищами по партии "Единой России") заявления насчет того, что надо возвращать выборы глав субъектов федерации.
— Понимаете...— вздохнул Минтимер Шаймиев.— Разговаривать с вами, с журналистами, становится опасно.
— Почему?-- удивился я.
— Потому что вы берете из сказанного ту часть, которая вам понравилась. Так было и тогда, на форуме русскоязычной прессы...
Он снова вздохнул, не желая, видимо, ворошить былое. Но после следующего вопроса начал все-таки ворошить:
— Когда президент Путин принял решение о необходимости укрепления вертикали власти, это было оправдано, я поддержал и согласился. Но то, что у нас законом предоставлены,— он прокашлялся, не желая, видимо, произносить всуе слово "президенту",— право роспуска законодательных собраний... Я такую постановку вопроса даже не воспринимаю.
Минтимер Шаймиев распалился на глазах. Я понимал, что из сказанного им придется брать все — потому что все нравилось.
— А в будущем кто может быть против выборности государственных органов власти?-- спросил президент Татарстана.— Почему эти мои слова на форуме прозвучали сенсационно? Почему? В демократическом государстве они не должны звучать сенсационно! И Дмитрий Анатольевич Медведев, когда ему задавали такой вопрос, четко сказал: "Да, Россия — это федеративное государство"...
Опытный Минтимер Шаймиев не мог не закончить этот публицистический период хотя бы общей цитатой из президента страны. Ею он хотел зацементировать все свои рискованные идеи.
В общем президент Татарстана занял круговую оборону.
Между тем Гурбангулы Бердымухаммедов продолжал обход членов российской делегации. Так же приветливо он поговорил с главой "Газпрома" Алексеем Миллером, который вместе со своей делегацией сам был в Туркмении около месяца назад. Именно тогда, по данным "Ъ", туркменские коллеги и предложили российским покупать туркменский газ по рыночным европейским ценам. И то, что накануне в Баку Алексей Миллер сказал, что "Газпром" готов платить за азербайджанский и туркменский газ такие цены, стало результатом этих переговоров, а не свободным волеизъявлением, как уже кто-то предположил, "Газпрома".
Вчера, когда Алексей Миллер повторял это журналистам уже в президентском дворце Ашхабада, он подозвал к себе коллегу Ягшигельды Какаева, председателя госконцерна "Туркменгаз", и в знак того, что между ними существуют очень тесные товарищеские отношения, прижал его к себе.
— Что касается альтернативных проектов (Алексей Миллер имел в виду главным образом "Набукко".— А. К.), то они же связаны прежде всего с нашими закупками. "Газпром" всегда покупал газ в соответствии с условиями, которые складывались на рынке.
То есть можно было — брал по $100 за 1000 кубометров, а нельзя стало — готов брать по любой другой цене. При этом Алексей Миллер демонстрировал возможности не столько "Газпрома", сколько стран, которые будут покупать туркменский газ, поставляемый им "Газпромом".
Я спросил у Ягшигельды Какаева, как он лично относится к альтернативным проектам.
— Мы как богатая газом страна,— сказал он,— всякие возможности рассматриваем. Какие выгодные, такие рассматриваем.
Ответ был исчерпывающим. Ему нечего было добавить, а мне — спросить. Хотя все-таки интересно, сколько еще времени даже после того как "Газпром" согласился на рыночное ценообразование для туркменского газа, туркменские переговорщики будут использовать "Набукко" как инструмент давления на российских коллег.
Позже, когда переговоры один на один все еще были в разгаре, Алексей Миллер рассказал мне, что ситуация в Туркмении хороша тем, что "здесь по крайней мере понятно, кто принимает решения".
— В этом отличие Туркмении от некоторых других стран, где эти решения наоборот люди стараются спихивать друг с друга,— добавил он.
Очевидно, и в этот момент Алексей Миллер не мог не припомнить Украину — хоть кому-нибудь.
В строю, где российская делегация ждала рукопожатия туркменского президента, был еще один человек, который привлек его особенное внимание. Это была женщина. Более того, это была женщина в бирюзовом. Надо ли говорить, что это была губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко.
Гурбангулы Бердымухаммедов до конца обошел весь строй, а потом еще ознакомился с его длинным продолжением, которое состояло из послов, аккредитованных в Ашхабаде. Все они пришли сюда по приглашению туркменского президента, чтобы своим присутствием усилить значение официального визита президента России в Туркмению.
Ничего подобного в российской протокольной практике до сих пор не было. (Не исключено теперь, что с приездом Гурбангулы Бердымухаммедова в Россию будет.)
Дольше всего президент Туркмении простоял с тремя послами арабских стран. Вот уж эти люди, говорил весь его вид, не подведут.
Но кортежа Дмитрия Медведева еще не было. И тогда, нечего делать, президент Туркмении подошел поздороваться и со своими министрами. Я стоял прямо за их спинами, так что было все хорошо видно и слышно (в последнем, впрочем, толку никакого не было, и я даже на мгновение пожалел, что в свое время не стал учить туркменский). Было очевидно, что для министров это уникальная возможность так запросто пообщаться со своим президентом.
Я заметил одну его особенность. Вот он уже, кажется, поговорил с одним, чем-то даже обрадовал его, улыбнулся ему и уже отошел к другому министру, а тот, от которого он отошел, уже весь облегченно обмяк — как вдруг президент Туркмении внезапно снова поворачивается к нему и что-то резко спрашивает. И министр глядит на него растерянно и отвечает уже далеко не сразу и далеко не то, что ответил бы парой минут раньше. А потом, отойдя к следующему собеседнику, президент Туркмении может ведь и еще раз обернуться к тому министру.
Когда приехал Дмитрий Медведев, Гурбангулы Бердымухаммедов обошел с ним весь этот строй еще раз и опять как ни в чем не бывало со всеми поздоровался за руку. Я думаю, что по крайней мере члены российской делегации при этом чувствовали себя не очень ловко: их как будто поставили в положение, когда они должны были что-то скрывать от господина Медведева. И деться им было некуда: скрывали, именно рукопожатие господина Бердымухаммедова и скрывали.
Прозвучали российский и туркменский гимны. Причем туркменский был оглушительно громко спет ротой почетного караула, а также всеми туркменскими министрами. Молчал в этот момент только один туркмен — Гурбангулы Бердымухаммедов.
Он, очевидно, не мог позволить себе быть замеченным в общем хоре.
После переговоров один на один, которые наконец-то закончились, а также переговоров в расширенном составе появилась только одна новость: президент Туркмении неожиданно подтвердил обязательства своего предшественника Сапармурата Ниязова по объемам поставок туркменского газа в Россию до 2025 года.
Это означало, что президента Туркмении устраивают последние заявления "Газпрома".