22 апреля был отправлен в отставку руководитель главного следственного управления следственного комитета при прокуратуре РФ Дмитрий Довгий. Это произошло после его вмешательства в дело экс-председателя правления банка "Траст" Олега Коляды. Находящийся под стражей банкир обвинил следователей в сговоре с акционерами банка, вынудившими его продать по заниженной цене 16,2% акций НБ "Траст". О своих взаимоотношениях с бывшим партнером и о том, как менеджеры двух бывших опорных банков ЮКОСа стали их владельцами, "Ъ" рассказал председатель совета директоров ИБ и НБ "Траст" и крупнейший бенефициар банковской группы "Траст" ИЛЬЯ ЮРОВ.
— Это правда, что вы воспользовались услугами следователей, ведущих дело Олега Коляды, для давления на бывшего партнера?
— Все это злонамеренная ложь. Ни одно слово из того, что говорит мой бывший друг и партнер Олег Коляда через своего адвоката, абсолютно не соответствует действительности. Думаю, все это делается для того, чтобы затянуть процесс по делу о хищении в 2005 году у "Томскнефти" (тогда — дочернее предприятие ЮКОСа.— "Ъ"), одним из обвиняемых по которому проходит Коляда. В июле 2006 года, когда акционеры "Траста" обнаружили, чем занимался Коляда последние полгода, я предложил ему написать заявление об уходе и в как можно более короткий срок продать свою долю мажоритарным акционерам.
— Когда и при каких обстоятельствах произошел выкуп у господина Коляды акций НБ "Траст"?
— Соглашение о выкупе у Коляды акций банка было подписано и заключено в этом кабинете в присутствии свидетелей. Документ основан на кипрском законодательстве, потому что взаимоотношения акционеров находятся в этой юрисдикции. Все это было сделано более чем за месяц до того, как господин Коляда был арестован. У нас существует соглашение, подписанное всеми партнерами, участвовавшими в сделке по выкупу банков у группы МЕНАТЕП и присоединившихся к ним позже коллег, которые получили акции в рамках опционной программы. Оно достаточно четко детерминирует взаимоотношения акционеров при реализации их долей. Отдельным пунктом в этом документе определен порядок принудительного выкупа пакета акций, включая механизмы определения цены в случае, если в отношении любого из партнеров возбуждается уголовное дело по экономическим основаниям. Ситуация с Колядой абсолютно подпадает под это определение. И та цена, которую мы ему заплатили, примерно в полтора раза превышала цену, которую ему могли заплатить при принудительном выкупе пакета в рамках этого соглашения. Это был наш сознательный выбор, поскольку Олег давний наш товарищ, с которым мы через многое прошли. Вот мы и решили, что нам проще согласиться по-человечески на те условия, которые он выдвигает.
— Но он утверждает, что акционеры "Траста" недоплатили ему $100 млн.
— К сожалению, в том, что он говорит, повторюсь, нет ни слова правды.
— А как вообще менеджеры банков МЕНАТЕП СПб и ИБ "Траст" стали их собственниками? Это правда, что вам удалось приобрести банки всего за треть цены?
— Давайте я коротко изложу хронологию событий, а потом мы вместе решим, что есть рыночная цена сделки. К осени 2003 года, когда уже был арестован Михаил Ходорковский и проводились активные следственные мероприятия в отношении группы владельцев ЮКОСа, ИБ "Траст" и банка МЕНАТЕП СПб (в 2004 году был переименован в НБ "Траст".— "Ъ"), я и мои партнеры уже владели 30% акций ИБ "Траст". В течение трех лет — с 2000 по 2003 год мы заплатили за этот пакет $16 млн. И для нас было совершенно ясно, что, если не произойдет смена собственников, на перспективах банков можно ставить большой жирный крест: банк в отличие от любой другой индустрии является сугубо репутационным бизнесом. Строго говоря, у нас было два пути: либо забрать свои деньги, либо попытаться полностью выкупить банки. И представьте наше удивление, когда в начале ноября мы получили предложение от банка ING о предоставлении кредита для выкупа акций у основных владельцев под залог выкупаемых нами долей. И тогда у меня возникла крамольная идея попробовать предложить, условно говоря, Ходорковскому и Ко. сделку в рассрочку.
Я полетел в Лондон на первые переговоры с Леонидом Невзлиным. Он сказал, что не может принять это решение самостоятельно, и через какое-то время мне предложили встретиться с более широким кругом владельцев группы МЕНАТЕП в Израиле. Историческая встреча произошла 24 декабря 2003 года в пригороде Тель-Авива под названием Герцлия, в ней участвовали Невзлин, Дубов и Брудно. Совершенно неожиданно для меня за шесть часов переговоров мы выработали формулу сделки, которая состояла в том, что за 68% акций "Траста" и за 99% акций банка МЕНАТЕП СПб мы платим $100 млн, из которых чуть больше 20% выплачиваем сразу при подписании сделки, а остальная часть идет на беспроцентную рассрочку сроком на год. Кроме этого, по итогам деятельности за 2003 год ИБ "Траст" выплачивает дивиденды в размере $10 млн, из которых $6,8 млн являются долей основных владельцев группы МЕНАТЕП. Мы также приняли на себя обязательства, что до момента подписания договора купли-продажи группа МЕНАТЕП получит возможность изъять по сроку все депозиты и иные денежные средства, которые были размещены в ценных бумагах в обоих банках. Эта сумма составляла около $300 млн.
И с моей точки зрения, именно это стало основным побудительным фактором принять наше предложение. У меня есть основания считать, что сделка была осуществлена по справедливой цене, поскольку я достоверно знаю, что параллельно с нами владельцы группы МЕНАТЕП вели переговоры с компанией "Русские инвесторы", представлявшей интересы основных владельцев банка "Никойл" (теперь — "Уралсиб".— "Ъ"). После завершения сделки я встречался с одним из зампредов "Никойла", который подтверждал эту информацию и предлагал нам рассмотреть варианты альянса. Факт этих переговоров дает мне основания утверждать, что те условия, на которых была осуществлена сделка с нами, оказались самыми приемлемыми.
— Вы выполнили все условия владельцев МЕНАТЕПа?
— В полном объеме. Мы пожали друг другу руки 24 декабря 2003 года, сделка была подписана 7 мая 2004 года, первые платежи мы осуществили до 11 мая 2004 года, а уже через год полностью рассчитались.
— Это правда, что треть обязательств НБ "Траст" приходилась на средства ЮКОСа? Каким образом вы компенсировали такие потери?
— Гораздо больше. Около $800 млн пассивов МЕНАТЕП СПб было так или иначе связано с группой МЕНАТЕП — остатки на счетах НК ЮКОС и дочерних компаний, остатки на счетах и долговое финансирование группы МЕНАТЕП, вклады физических лиц--сотрудников нефтяной компании... И начиная с середины 2003 года, после ареста Платона Лебедева, шел массовый отток этих средств. Часть увел сам ЮКОС, не веря в возможности банка сохранить платежеспособность. Переводили деньги в Сбербанк, другие российские банки. Основное, что мы сделали, когда стало ясно, что у нас есть сделка (где-то в начале марта 2004 года), это досрочно востребовали все активы. Продавали облигации, договаривались о досрочном погашении кредитов с крупными клиентами. Кредитный портфель МЕНАТЕП СПб составлял более $1 млрд, из которых значительная часть приходилась на компании, связанные с "Газпромом". Мы приходили и говорили, что нам позарез нужны деньги. Давайте вы погасите кредит досрочно — либо полностью, либо частично, а мы уменьшим процент.
И второе, чем мы занимались в рамках санации,— жестко резали операционные издержки. ИБ "Траст" на тот момент был маленькой эффективной компанией, в которой работали 300 человек, а операционные издержки составляли около $15 млн в год. У МЕНАТЕП СПб была совершенно другая история — планово убыточный банк с размером операционных издержек по итогам 2003 года на уровне $100 млн. Он каждый год терял около $10 млн, действуя по принципу "задорого берешь деньги у ЮКОСа и дочерних компаний и незадорого кредитуешь крупные компании типа "Газпрома"". Эта бизнес-модель в условиях растущей экономики была бы нежизнеспособной. Но тем не менее нам удалось месяца за два-три уменьшить баланс банка фактически в два раза. По итогам 2004 года издержки МЕНАТЕП СПб составили всего $55 млн. И это при том, что к санации мы приступили в марте. Мы вдвое сократили численность сотрудников, IT, автотранспорт... Так нам удалось пережить 2004 год.
— Как вам удалось привлечь новую клиентуру?
— Сначала с нами не работали, потому что мы были частью группы МЕНАТЕП, которой боялись как крупного игрока, интересы которого не всегда совпадают с интересами других клиентов. Начиная с 2003 года и до момента выкупа банка с нами боялись работать, потому что группа МЕНАТЕП вот-вот развалится и банка просто не станет. Перелом в сознании клиентов произошел летом 2005 года, когда случился кризис доверия в банковской индустрии. Люди — не только физлица, но и те, кто принимает решения в компаниях, очередной раз поняли, что большой разницы между банком Х с многолетней историей и не очень понятными акционерами и банком "Траст", где все прозрачно, в общем-то нет. Тогда же мы выстроили четкую стратегию для двух банков: НБ "Траст" займется розницей, средним и малым бизнесом, а инвестбанк будет работать в сфере долгового капитала. В 2006 году мы сделали первое размещение еврооблигаций ИБ "Траст", и тогда стало ясно, что профессиональные инвесторы нам поверили. Мы добились доверия среди крупных компаний, которые разместили у нас временно свободные деньги.
— Кто из крупных компаний это сделал первым?
— Я не хотел бы их называть. Получив эти средства, мы последовательно стали развивать бизнес в регионах, там, где и уровень конкуренции, и цена входа существенно ниже, чем в Москве. И начиная с 2006 года началась наша публичная долговая история.
— Продолжаются ли судебные разбирательства с экс-конкурсным управляющим ЮКОСа Эдуардом Ребгуном? Заключили ли вы мировое соглашение?
— Тема банкротства ЮКОСа закрыта полностью, включая мировое соглашение. Есть, правда, разбирательство с одним кредитором, который приобрел часть требований к связанным с нами компаниям. Это чисто коммерческий спор. С господином Ребгуном проблем у нас не было. Мы активно общались с ним в ходе банкротства ЮКОСа, поскольку у нас было достаточно много взаимных требований и обязательств с НК и ее дочерними компаниями. Мы не хотели быть заложниками ситуации и старались все делать самостоятельно. Я приезжал к Ребгуну по собственной инициативе. Это тоже повлияло на степень доверия к нам.
— Как давно начались переговоры с американцами, которые прошлой осенью купили долю в банковской группе "Траст"?
— Изначально Merrill Lynch появился у нас как инвестбанк, представлявший интересы одного из потенциальных партнеров. И задержался надолго. Когда мы приняли решение об увеличении акционерного капитала НБ "Траст" за счет основных акционеров, Merrill Lynch вместе с Credit Swiss были организаторами финансирования. К сожалению, часть этих средств пошла на выкуп акций банка у Олега Коляды и на выплату $25 млн налоговых претензий по итогам деятельности МЕНАТЕП СПб в 2004 и 2005 годах. И уже после того, как мы проработали вместе достаточно длительный срок, Merrill Lynch предложил купить 10% акций в банковской группе. Мы долго изучали это предложение, потому что не собирались привлекать стороннего инвестора. Но был целый ряд аргументов за. Появление Merrill Lynch в числе акционеров должно было положить конец разговорам о том, что мы по-прежнему связаны с группой МЕНАТЕП. Нас периодически спрашивали: а правда, что вы храните что-то для Ходорковского? Ясно, что Merrill Lynch не стал бы ничего приобретать, если бы он усмотрел хоть малейший риск того, что мы не полностью рассчитались с бывшими владельцами. Однако этот аргумент не был главным в пользу предложения Merrill Lynch. Мы посчитали, что с помощью нового акционера, во-первых, получим доступ к более дешевому финансированию, а во-вторых, сможем воспользоваться опытом Merrill Lynch для дальнейшего развития нашего инвестиционного бизнеса.
— Ходили слухи, что прошлым летом ВТБ собирался приобрести ИБ "Траст". Почему вы предпочли американцев?
— Интерес к нам ВТБ так и остался на уровне слухов. Причем слухи на рынке были такой интенсивности, что я даже встречался с одним из руководителей ВТБ (это было, когда мы уже получили предложение от Merrill Lynch) с просьбой объяснить происхождение этих слухов. Он сказал: "Слушай, ну давай я просто спрошу у председателя (Андрей Костин.— "Ъ")". Через пару дней он мне позвонил и сказал, что темы нет. Видимо, это было какое-то внутреннее обсуждение в ВТБ, которое стало достоянием общественности.
— Ваши ожидания от сотрудничества с Merrill Lynch оправдались?
— В целом да. Правда, в этом году сказываются последствия глобального кредитного кризиса. Это значит, что нам придется выстраивать стратегию своего развития более консервативным образом. В прошлом году мы делали ставку на агрессивный рост — вырасти на 40% при росте банковского сектора в среднем на 20%. Наша программа развития предполагает открытие представительств во всех городах с населением свыше 50 тыс. В этом году у нас иная стратегия — только органический рост в регионах. Если в ближайшее время ничего не изменится кардинальным образом в экономике США и еврозоны, мы будем расти вместе с индустрией. Вряд ли мы откроем представительства больше чем в 10-15 городах (в прошлом году — в 90 городах). Хотя нам жаловаться грех. У нас была идея привлечь на мировых рынках более $1 млрд финансирования через секьюритизацию, через необеспеченный долг. Сейчас у нас уже есть твердое согласие со стороны западных банков на $650 млн. Мы хотели в этом году изменить ситуацию с излишней капитализированностью банковской группы — у нас адекватность капитала (соотношение собственного капитала и активов.— "Ъ") сейчас составляет около 20%, что объективно высоковато. В этом году мы планировали снизить этот показатель до 13-14%, но, скорее всего, он сохранится на уровне 15-20%. То есть активы вырастут где-то на $1 млрд, а не на $1,5-1,7 млрд, что могло бы быть при агрессивном росте. Во многом это обуславливается наличием Merrill Lynch в структуре акционеров.
— Merrill Lynch будет увеличивать пакет в "Трасте"?
— Он не будет меняться. Это изначально оговоренная позиция. Продавать пакет они также пока не могут: у нас есть соглашение о том, что Merrill Lynch остается акционером "Траста" минимум на три года. Важно для понимания, что это действительно инвестиция самого Merrill Lynch, а не одного из его equity fund. Акции "Траста" приобретены на баланс непосредственно Merrill Lynch.
— В начале апреля ИБ "Траст" обнародовал технические подробности слияния с НБ "Траст". Когда оно завершится?
— Где-то в конце второго квартала этого года. В результате мы получим большой региональный универсальный банк с фокусом в розницу, средний и малый бизнес, в котором будет корпоративный инвестиционный блок, комплиментарный к нашему розничному бизнесу.
— Как отразился на розничном бизнесе банка кризис ликвидности на финансовых рынках?
— Это основной фактор, который влияет на развитие этого сегмента рынка с конца третьего квартала прошлого года. К сожалению, значительная часть банковских пассивов, и в особенности у тех банков, которые были локомотивами развития отечественной розницы, сформирована за счет долгосрочного финансирования в иностранных банках. Сейчас происходит значительное сокращение дюраций этих заимствований, ранее предоставленные кредиты закрываются и не возобновляются. А сокращение дюраций приводит к смещению и временного акцента.
Изменить ситуацию может только чудесная реинкарнация международных рынков либо построение эффективной локальной системы рефинансирования банковской системы, например за счет средств стабфонда. Если этого не произойдет, даже банки уровня ВТБ 24 будут вынуждены через год уйти в сегмент девятимесячных кредитов. Частные банки уже практически прекратили ипотеку, существенно сокращается доля долгосрочных кредитов, в первую очередь автокредитов, медленно растет лишь все, что связано с короткими и высокорискованными дорогими кредитами,— кредитование наличными, кредитные карты, целевое кредитование. Это если в целом говорить про индустрию. Мы действуем ровно так же: практически на 80% сократили ипотеку. У нас сейчас ипотека работает только в ряде регионов. К счастью, в отличие от других банков мы ее не успели развернуть. У нас не было доступа в 2006 году к длинным деньгам. Мы сейчас смещаемся из более широкого продуктового предложения к кэш-кредиту, к кредитной карте.
— Когда банк стал развивать розницу, глава этого направления Елена Речкалова говорила, что основным движущим фактором станет привлечение клиентов "с улицы" в противовес ранее принятой схеме работы банка с сотрудниками корпоративных клиентов. Вам это удалось?
— Безусловно. У нас темпы прироста депозитов физлиц в два раза выше, чем в среднем по отрасли. Физические лица на депозитах держат около $1 млрд, совокупное количество таких клиентов около 100 тыс. человек, а общее число наших клиентов, традиционно проходящих по категории "частные лица",— 1,3 млн человек. Мы это связываем с тем, что "Траст" развивается в первую очередь как региональный банк.
— Тем не менее рекламной активности "Траста" за прошедшее время заметно не было. Какие каналы привлечения частных клиентов вы использовали?
— Мы достаточно активные рекламодатели в регионах. Там "Траст" есть во всех сегментах — и в телевизоре, и в электронных медиа, и на билбордах. С начала этого года мы осуществляем общеимиджевую телевизионную кампанию в регионах. В Москве у нас по-прежнему четыре офиса, и мы сознательно не хотим здесь развиваться.
— Сейчас у банкиров модно вкладывать собственные средства в небанковские проекты — сети кафе, ресторанов, бутиков. Есть ли личные проекты у акционеров "Траста"?
— У меня с партнерами есть небольшой фонд, который занимается инвестициями в недвижимость. Когда мы искали для себя офисные помещения, нашли пару вариантов, которые нам не подошли. Посмотрели, купили, сейчас достраиваем. Это два офисных центра класса "Б". Один в районе Пролетарского проспекта, другой в районе Алтуфьево.
— Земельные участки в Москве и Подмосковье как объект инвестиций вас интересуют?
— Нет. Мы стараемся делать так, чтобы у нас был минимальный путь до публичного выхода из сделки. Если мы даем предварительное финансирование, естественно, какие-то залоги возникают. Обычно это залог акций.
— Банку принадлежат пакеты акций известных компаний?
— Нет, во всех сделках, в которых мы участвовали, были другие залоги, например косвенные акционерные права. Для того чтобы делать финансово-промышленную группу, нужно иметь к этому аппетит. Мы этого не хотим и не понимаем. А вот в банках мы разбираемся.
— А банки в регионах покупать собираетесь?
— Нет. В свое время у нас была неудачная попытка. Менеджмент МЕНАТЕП СПб еще до того, как мы получили акции банка в собственность, начал процесс приобретения некоего регионального банка в целях расширения присутствия на юге России. Мы купили этот банк, промучились с ним полгода и продали. Там была своя идеология, IT, ментальность людей, свои тараканы. У нас свои тараканы, у них свои. Поженить невозможно. Если ты их женишь, потом остаются только стены. Это не наш путь. Сейчас мы довольно четко понимаем ближайшие перспективы развития банков после слияния. У нас хватит капитала, чтобы вырасти еще на $2,5 млрд. С такими темпами развития индустрии, как в этом году, это два года, а если что-то поменяется, то года полтора. А дальше будем смотреть — IPO, стратегический альянс, продажа еще 10% акций. Нам, конечно, не хотелось бы отдавать контроль.