2 марта российские избиратели утвердили в должности президента представленную Владимиром Путиным кандидатуру Дмитрия Медведева. Произойдет ли в 2012 году обратная процедура, будет во многом зависеть от того, насколько неожиданным окажется ответ нового президента на традиционный вопрос: who is mister Medvedev?
Оценивать последние события в России исходя из "оцифрованной" Центризбиркомом всенародной любви к преемнику вряд ли стоит. На самом деле либерально мыслящие люди, которые не считают прошедшие выборы выборами в нормальном смысле этого слова, никуда не делись. Меньшая их часть ушла на улицу митинговать и подставляться под дубинки ОМОНа, а другая, куда большая, снова решила "чуть-чуть" потерпеть — как делала это в течение нескольких столетий.
До революции либералы терпели, веря в неминуемое свержение царизма и приход царства свободы. Сразу после октября 1917-го они опять терпели, надеясь теперь уже на скорое падение большевиков. В конце 30-х терпели снова, ожидая, что вот-вот все поймут, что не может же быть в стране столько врагов народа. Хрущевскую оттепель перетерпели с мыслью о том, что власть все-таки сделает последнее усилие и перейдет от временных послаблений к настоящим реформам. Застойные 70-е — с уверенностью, что маразматичные старики из Политбюро в конце концов перемрут и вот тогда уже придут долгожданные новые времена. Ну а в 90-е терпели в ожидании того счастливого момента, когда тяжелые, но правильные реформы дадут результат и у нас сразу все станет так же хорошо, как на Западе.
Наконец, с середины 2000-х годов либералы начали терпеть в надежде на нового президента. Который рано или поздно придет и вернет — нет, не все, что было при Ельцине, но хотя бы те базовые права и свободы, которые мы в 90-е годы ошибочно посчитали неотъемлемыми (от слова "отнимать"),— свободу выборов, свободу СМИ, неприкосновенность собственности. И после наделения полномочиями президента Дмитрия Медведева, произведенного в полном противоречии с большинством общепризнанных демократических норм, эти надежды самым парадоксальным образом ожили.
Ожидание невозможного
Главный парадокс состоит в том, что никаких сколь-нибудь объективных оснований для появления подобных ожиданий вроде бы не существует. Выборы-2008 получились еще менее демократичными, чем переутверждение Владимира Путина на второй срок в 2004 году или даже первая операция "Преемник" в 2000-м. Никаких обещаний, перефразируя Александра I, что "при нем все будет как при дедушке", преемник никогда не давал и давать явно не собирался. Программные речи Медведева мало чем отличаются от предвыборных выступлений Путина образца 2000 года — причем исходя из прежнего опыта можно легко предположить, что либеральные посулы (поддержать независимые СМИ, снять препоны для бизнеса, гарантировать равенство всех перед законом) непременно воплотятся в жизнь с точностью до наоборот, зато жесткие установки (отстаивать национальные интересы во внешней политике, укреплять институты власти сверху донизу, не жертвовать порядком ради свободы) будут реализованы в буквальном смысле. И даже внешностью, жестами и походкой преемник все больше походит на своего предшественника.
Тем не менее эти ожидания перемен в обществе действительно возникли и уже зафиксированы социологами. Откуда-то ведь берутся 23% россиян, ожидающих, если верить "Левада-центру", от нового президента вполне либеральных реформ по снижению налогового бремени (против 13% аналогичных ожиданий от Путина в 2000 году), или 13%, рассчитывающих на сокращение влияния госмонополий (против 6% в 2000-м). И почему-то ведь снижается с 52 до 38% число тех, кто думает, что новый президент будет в своей деятельности опираться на силовиков, и, наоборот, возрастает с 10 до 16 процент тех, кто ждет от Медведева опоры на средний класс.
А если есть внутренняя установка на предчувствие перемен, то уже задним числом появляются и аргументы. Сначала простые и даже детские, опирающиеся на внешние впечатления, дескать, "не из силовиков" и просто "привлекательный человек" (19% в опросе "Левада-центра" против 10% у Путина в 2000-м). Потом в предвыборных речах обнаруживаются поначалу не замеченные, но кажущиеся теперь все более очевидными намеки.
"Свобода лучше, чем несвобода" как главный принцип политики нового президента — это разве не либеральный постулат? А пассаж про суды, выносящие неправосудные решения "по звонку" или "за деньги",— это ли не наезд на "басманное правосудие"? А слова о гуманизации правосудия и "смягчении мер пресечения до вынесения приговора" — это разве не про смертельно больного бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна, прикованного к койке наручниками во избежание побега? И не Медведеву ли случайно отвечал Дзержинский районный суд Петербурга, когда 4 марта арестовывал на два месяца лидера местного "Яблока" Максима Резника за мифическое сопротивление работникам милиции?
А ведь было еще предложение заменить чиновников в советах директоров госкомпаний на "по-настоящему независимых директоров" (привет нефтянику Игорю Сечину и оборонцам Сергею и Виктору Ивановым). И признание заслуг тогдашней власти в преодолении кризиса 90-х годов, явно контрастирующее с ноябрьскими выпадами Путина в адрес "олигархического режима, основанного на коррупции и лжи". И наконец, фраза на экономическом форуме в Красноярске: "Просто воли и характера недостаточно. Нужны и равные возможности", прозвучавшая как ответ на строчку из путинского открытого письма к избирателям 2000 года: "Наша первая и самая главная проблема — ослабление воли".
И вот из всего этого и рождается смутное и совершенно иррациональное убеждение в том, что "Медведев лучше Путина". А потом из него вылупляется уже и нечто более материальное. Например, неожиданный для свободомыслящих Москвы и Петербурга 15-процентный (по сравнению с думскими выборами) прирост явки и более чем 70-процентная поддержка преемника, выдвинутого той самой "Единой Россией", которую три месяца назад жители обеих столиц удостоили жалких 50% голосов (см. таблицу). В итоге даже не сулящее ничего хорошего сходство Медведева с Путиным трактуется либералами оптимистически — в том смысле, что преемник окажется настолько похожим на своего предшественника, что, как и тот, со временем развернет курс предыдущего президента на 180 градусов.
Двуглавые перспективы
Как ни странно, при всей эфемерности и необоснованности этих ожиданий сам факт их появления в умах определенной категории россиян может стать, как говорили классики, движущей исторической силой. Ведь среди тех, кто до сих пор терпел и наступал на горло собственной либеральной песне, немало людей, уже сейчас достаточно "близких к телу", и они наверняка постараются донести свои мысли до нового президента, подтолкнуть его к тем действиям, которых они от него ожидают. И в какой-то момент количество вполне может перейти в качество.
Другой вопрос — как отнесутся к этому "либеральному давлению" Путин и его соратники-силовики, с которыми пока еще действующий президент активно общался во время президентской кампании, словно успокаивая их: "Я с вами, все под контролем, вам ничего не грозит..." А ответ на этот вопрос во многом зависит от того, как вообще будет функционировать новая конструкция тандемократии с Медведевым-президентом и Путиным-премьером. И какую степень свободы получит в этой конструкции новый глава государства.
Первые шаги к оформлению новой системы Путин сделал сразу после выборов. 3 марта он попросил Медведева начать разработку новой структуры исполнительной власти и, не дожидаясь инаугурации, взять на себя подготовку заседаний президиума Госсовета, что является одной из исключительных прерогатив президента. В тот же день Путин подписал указ "О статусе вновь избранного и не вступившего в должность президента РФ", которым предписал своей администрации "обеспечивать деятельность вновь избранного и не вступившего в должность президента РФ", а Федеральной службе охраны — "предоставлять вновь избранному президенту государственную охрану" и обеспечить ему "выделение официальной резиденции".
Таким образом, период "междуцарствия", который, например, в США нередко сопровождается конфликтами между избранным главой государства и его уходящим предшественником (см. справку), в России обещает быть мирным. Поэтому можно ожидать, что до инаугурации, намеченной на 7 мая, преемник подключится к решению еще нескольких задач президентского масштаба, а также примет участие в ряде встреч Путина с зарубежными лидерами (первая из них — с канцлером Германии Ангелой Меркель — должна была пройти 8 марта, уже после подписания в печать этого номера "Власти").
Но даже полное взаимопонимание двух президентов в переходный период не гарантирует сохранения этой идиллии после вступления Медведева в должность. Более того, последовательное выполнение новым главой государства своих предвыборных обещаний неизбежно приведет его к столкновению если и не лично с Путиным, то с его подопечными из силовых ведомств. И как, к примеру, будет действовать премьер Путин, если президент Медведев захочет снять прокурора, не желающего "гуманизировать правосудие", или судью, уличенного в принятии неправосудных решений "за деньги"? Что в этом случае перевесит — путинское желание сохранить баланс между различными властными группировками или медведевские планы обновления, реализации которых этот баланс объективно препятствует? И рискнет ли вообще новый президент отстаивать свое мнение, зная, что оно заведомо расходится с позицией премьера?
Ответить на эти вопросы, наверное, не сможет пока ни один предсказатель. Потому что в отличие от 2000 года мы сейчас толком не знаем не только "кто такой мистер Медведев", но и "каким будет мистер Путин". Ведь за последний год президент не раз доказывал, что все еще способен на непредсказуемые шаги. И почему бы, в конце концов, не предположить, что в новом качестве Путин станет "новым человеком", согласившись на хотя бы частичное раскручивание им же закрученных гаек?
Впрочем, если обойтись без традиционной российской веры в чудо, то куда более реалистичным пока представляется вариант, при котором в рамках тандемократии президент и премьер четко разграничат полномочия и будут действовать по известному принципу доброго и злого следователей. Путин продолжит, как и прежде, "мочить террористов в сортире", разоблачать тех, кто "шакалит у иностранных посольств", и обещать врагам России "от мертвого осла уши". А Медведеву достанутся борьба с нерадивыми чиновниками, регулярное повышение зарплат и пенсий, внесение в Госдуму поправок, смягчающих отдельные чересчур жесткие нормы законодательства, и выступление на международной арене с далекоидущими миролюбивыми инициативами. Конфликты при таком разделении труда будут полностью исключены, потому что пересечение границы между добром и злом в данном сценарии не предусмотрено, по крайней мере до тех пор, пока следователи не захотят поменяться ролями.
Что же касается либеральных перспектив, то их в этом случае может заменить давно напророченный теми же либералами левый поворот. Его предвестником можно считать фактическое возрождение в России "красного пояса" (см. карту), в который теперь в отличие от 90-х годов входят не только дотационные, но и экономически самодостаточные регионы, включая и те, что когда-то считались "полигонами реформ".
Правда, нынешний рост популярности левых во многом объясняется тем, что за Зюганова 2 марта голосовали и многие убежденные демократы — как за представителя единственной реальной оппозиционной силы. Но с тем, что левые настроения в обществе растут, согласны и социологи. Например, в том же опросе "Левада-центра" 66% респондентов пожелали новому президенту установить контроль над ценами (от Путина в 2000 году этого ждали лишь 30%), число сторонников пересмотра итогов приватизации выросло с 2000 года с 13 до 23%, а число приверженцев госрегулирования экономики — с 11 до 19%.
Кроме того, левый поворот, если уж на то пошло, устроил бы нынешних кремлевских силовиков в гораздо большей степени, нежели либеральный реванш,— естественно, за вычетом самых радикальных предложений вроде передела собственности. И даже с планом национализации ключевых отраслей они вполне могли бы согласиться, благо опыт фактического превращения государственных корпораций в частные у них уже есть. Ну а либералам в таком случае придется забыть о вдруг вспыхнувших надеждах и снова начать ждать — лет этак двадцать, пока 75-летний Путин не начнет подыскивать Медведеву преемника.
Новый президент глазами современников
 Несмотря на то что Дмитрий Медведев появился в большой российской политике относительно недавно, он уже успел стать персонажем современной политической литературы. Наталия Геворкян, Наталья Тимакова, Андрей Колесников. "От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным". Издательство "Вагриус", 2000. "--...Кому вы доверяете?.. — Конечно, лучше, если есть возможность в чем-то убедиться на практике. Но давайте согласимся, что есть еще такое понятие, как чувство локтя. Вот с Ивановым такое чувство возникает. И с Николаем Патрушевым тоже, и с Димой Медведевым. — Медведев возглавляет ваш предвыборный штаб. Он же тоже питерский? — Он работал на кафедре гражданского права в Ленинградском университете, кандидат юридических наук, эксперт хорошего уровня. Во время работы с Собчаком мне там, в аппарате мэрии, нужны были люди. Я пришел за помощью к юрфаковцам, и они мне предложили Диму. Когда я был заместителем мэра, он был у меня советником, работал года полтора. А потом, после тех неудачных выборов, он, естественно, через какое-то время ушел из мэрии и вернулся в университет. — Вы его недавно пригласили в Москву? — Совсем недавно, в этом году. Вообще-то у меня идея была насчет Димы другая. Я хотел, чтобы он возглавил Федеральную комиссию по ценным бумагам. Он специалист по рынку ценных бумаг. Ему вроде бы работать в нашей команде нравится, а где конкретно — посмотрим... Работа, которой занимается Волошин, довольно тонкая. Мы с ним вместе обсуждали, кого можно было бы поставить на его место, говорили про Диму Медведева. Волошин сам сказал: "Пусть замом Дима поработает, потом, может быть, вырастет и будет вариант на мою замену". Сейчас загадывать нет смысла". Дмитрий Рогозин. "Враг народа". Издательство "Алгоритм", 2006. "...Из Москвы то и дело поступали странные, неадекватные предложения, которые вносили в работу штаба (по управлению контртеррористической операцией в Беслане в сентябре 2004 года.— "Власть") дополнительную сумятицу. Руководство кремлевской администрации, например, попросило меня организовать прием в Беслане группы чеченских женщин, которые по инициативе вице-премьера чеченского правительства Рамзана Кадырова планировали организовать в городе митинг в поддержку заложников. Я резко возражал. Это пахло провокацией. Разъяренные бесланцы просто разорвали бы непрошеных гостей. Потом позвонил председатель Госдумы и лидер "Единой России" Борис Грызлов и сказал, что ожидается "десант" депутатов от "Единой России". Я не выдержал, перезвонил Дмитрию Медведеву, тогда занимавшему пост главы администрации президента, и в резких тонах попросил его запретить "пиар на крови". Город ждал от штаба и Москвы реальной помощи, а не шоу. После вмешательства Медведева нелепые инициативы, наконец, прекратились". Николай Зенькович. "Путинская энциклопедия. Семья. Команда. Оппоненты. Преемники". Издательство "Олма-Пресс", 2006. "Невозмутим, непроницаем. Кремлевское прозвище — Визирь. В служебном кабинете держит аквариум с рыбками, которых кормит сам". Владимир Соловьев. "Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории". Издательство "Эксмо", 2006. "Впервые господина Медведева я увидел несколько лет назад, очутившись с ним в одной компании. Дмитрий Анатольевич оказался сравнительно молодым, ироничным человеком с быстрой реакцией. С необычно высокой посадкой головы он производил на телеэкране впечатление сноба, хотя таким вовсе не был. Спокойный, уравновешенный, он похож на англичанина из хорошей семьи... Высокий уровень образования, умение слушать и культура беседы делают главу Администрации идеальным третейским судьей. В отличие от довольно резких в своих взглядах и суждениях Суркова и Сечина Медведев гораздо менее категоричен". Станислав Белковский. "Империя Владимира Путина". Издательство "Алгоритм", 2007. "...Тандем настольного ягненка Медведева со старым добрым волком Волошиным смотрится и пахнет вполне себе ничего. Многие знаковые фигуры последних 15 лет русской политики уже с самого утра занимают очередь в заведение под вывеской "СМЗ" ("совсем маленькое зло".— "Власть"). Анатолий Чубайс грезит официальным постом руководителя медведевского предвыборного штаба и ради этого готов принести на алтарь медведепобеды все обломки зацветшего скособоченного СПС. Министр связи Леонид Рейман пытается сделать мозговым штабом СМЗ-проекта свой совершенно аналитический РИО-Центр, возглавляемый вице-президентом РСПП, культовой фигурой бизнес-класса Игорем Юргенсом. Почти родной Медведеву газовый теоретик Алишер Усманов щедро скупает СМИ, способные правильно влиять на мятущиеся элитные души — от "Коммерсанта" до "Газеты.Ру". В общем, все эти добродетельные люди истово алчут маленького зла... Поэтому если не хотите Проханова с Пятой империей и Сечина с третьим сроком — поддержите уж нашего болезного преемника, СМЗ имени Медведева. Поддержите, бл..., кому говорят!.. А потом — вывести под уздцы на подиум всего мира Самое Маленькое Зло (СМЗ), Либеральнейшее из Возможных — нового премьер-министра и преемника Дмитрия Анатольевича Медведева. Чтобы у цивилизованных народов, уже запасающих соль и спички на случай третьесрочной ядерной атаки, отлегло от сердца и других жизненно важных органов". Петр Романов. "Преемники: От Ивана III до Дмитрия Медведева". Издательство "Амфора", 2008. "...Доверие Путина к Медведеву родилось не вчера, а верность Медведева Путину проверена годами. Так что, полагаю, никакой особой "клятвы на крови" Дмитрий Анатольевич Владимиру Владимировичу давать не будет. Путин Медведеву верит и так. Как, видимо, верит и в его эффективность. Этот преемник прошел хорошую школу: политическую — в администрации президента, экономическую — в правительстве. Пусть не родной, но уже хорошо знакомый человек Медведев и для силовиков. Сколько лет он просидел с ними за одним столом в Совете безопасности". Владимир Соловьев. "Путин. Путеводитель для неравнодушных". Издательство "Эксмо", 2008. "...Только с Медведевым у Путина сложились отношения учителя и ученика, с другими же это были и есть несколько иные взаимоотношения. И в случае перехода власти к любому другому преемнику такой уровень и стиль контактов, как с Медведевым, для Путина оказывается невозможен. Сейчас же, сделав свой выбор, Владимир Владимирович продемонстрировал, что намерен оставаться в политике, и далеко не на вторых ролях. Сегодня по отношению к Дмитрию Анатольевичу он обладает всеми необходимыми качествами наставника-гуру. Как известно, должностью, позволяющей применить все эти качества на практике, может стать пост председателя правительства... Одним из личностных аргументов в пользу кандидатуры Дмитрия Медведева является, на мой взгляд, то, что он ментально близок Владимиру Путину и не раздражает его. Между Путиным и Медведевым не возникает конкуренции, они весьма и весьма хорошо друг друга понимают... В личном общении с Медведевым возникает ощущение, что это такой абсолютный интеллигент. Иногда он кажется мягким, но это далеко не так. Он довольно жесткий управленец — в принятии решений, в доведении их до результата, в исполнении приказа. При этом свою точку зрения он вынашивает долго и вдумчиво, но если озвучивает, то она окажется исключительно выверенной юридически и логически. Так же, как и Путин, Медведев живет в уважении к закону и юридической системе... Он человек новой формации. У него нет чекистского прошлого. Он не воспринимает российский бизнес как скопище воров и обманщиков и не обладает внутренней убежденностью в презумпции виновности бизнеса..." |
|
Новый "красный пояс" России
Во второй половине 1990-х годов в России сформировался так называемый красный пояс из регионов, население которых регулярно голосовало на различных выборах за представителей КПРФ и других левых организаций. Но по мере строительства властной вертикали "красные" губернаторы либо ушли из власти, либо перекрасились в единороссов, а большинство избирателей нашли себе новых любимцев в лице кандидатов от партии власти. 
Однако, как видно из нашей карты, по итогам президентских выборов-2008 "красный пояс" фактически возродился. Хотя критерии включения в него тех или иных регионов теперь, конечно же, другие. В 1996 году честь называться "красными", по нашему мнению, заслужили лишь те субъекты РФ, где Геннадий Зюганов победил Бориса Ельцина в первом туре президентских выборов (второй тур "Власть" решила не учитывать, так как на его итогах слишком сильно сказался административный ресурс). А на "управляемо-демократических" выборах 2008 года аналогичным подвигом можно считать поддержку избирателями лидера КПРФ на уровне более 20%. Сравнение "поясов" двух версий показывает, что первый из них несколько обширнее (43 региона против 37), зато второй мощнее. Ведь если в 1996 году в него входили в основном дотационные национальные республики и аграрные области центра России, то среди 14 субъектов, "покрасневших" к концу второго путинского срока, оказались такие крупные и экономически развитые регионы, как Красноярский край, Нижегородская, Самарская и Челябинская области. Итоги президентских выборов по регионам (%)
Источник: ЦИК РФ. Топ-10 регионов, где Дмитрия Медведева любят больше, чем "Единую Россию"
Топ-10 регионов, где "Единую Россию" любят больше, чем Дмитрия Медведева
|