Григорий Чхартишвили: новое имя тождественно обновлению сути
Уже 10 лет вы пишете под псевдонимом. Вы лучше всех знаете отношение к фигуре таинственного автора и перемену этого отношения за эти годы. Что для вас в 1998 году значила идея псевдонима и его последующего раскрытия?
Нежелание попасть в дурацкую ситуацию — вот что было главным. Я все-таки был солидный человек — заместитель главного редактора в важном журнале, критик-публицист, член того и сего, ну и просто уже немолодой дядька с лысиной и бородой. И вдруг детективы. Это сейчас к нашему брату детективщику отношение приличной публики несколько помягчело, а 10 лет назад это было все равно что сочинять порнографические романы. За такое даже и не палкой, а метлой выгоняли из компании человеческой. Вот я и решил на всякий случай спрятаться. Амнистия при разоблачении мне могла выйти лишь в одном случае — при сильно большом успехе. А его пришлось ждать долго.
Был ли вариант, что вы так никогда и не признаетесь, кто такой Акунин?
Конечно. У меня с издателем Игорем Захаровым в контракте был специальный пункт на этот счет: "12.3(в) В случае если Автор примет решение не разглашать Тайну Псевдонима, Издатель обязуется унести вышеуказанную Тайну с собой в могилу, а если не унесет, то будет зарыт в могилу вместе с Издательством". Это вольный пересказ, точной формулировки не помню.
Был ли чей-то пример, опыт, который был вам важен: Гари-Ажар, Виан-Салливан, Пессоа, японские художники, менявшие имя?
Не только художники. Вообще, японцы, достигшие некоего поворотного момента в жизни, в прошлом часто брали себе новое имя. Почувствовав, что прошли какой-то один путь до конца и находятся в преддверии нового пути. Да, такой мотив у меня был. В качестве литературного переводчика к тому времени я уже сделал все что мог. Я, конечно, мог перевести еще тысячу авторских листов, но уже не поднялся бы выше в профессиональном смысле. Не потому, что достиг абсолютного совершенства в этом замечательном ремесле, а потому, что уперся головой в свой собственный потолок. Лучше переводить уже не получалось, а топтаться на месте было досадно. Понимаете, жизнь дается нам только раз, и нужно прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
Иметь псевдоним, чтобы его навсегда сохранить или чтобы потом раскрыть — есть ли что-то общее у этих стратегий?
Навсегда сохранить псевдоним для автора, чьи книги хорошо продаются, невозможно. Потому что есть гонорарная ведомость, бухгалтерия, налоги и прочие подобные штуки. Бедный Ромен Гари, затевая Ажара, об этом как-то не подумал и в результате оказался в тяжелой ситуации уклоняльщика (есть такое слово?) от налогов. Это стало одной из причин самоубийства. Поэтому успешному псевдонимщику от раскрытия не уйти. Я бы не стал сильно рассчитывать на молчание тетенек из бухгалтерии и налоговой инспекции, когда речь идет о чем-то массмедиально интересном.
Можно ли считать псевдоним чем-то вроде добровольно надетой маски, от которой можно отказаться, но которую нельзя изменить? Ваши эксперименты с жанрами — это попытка выяснить возможности маски Акунин или желание сделать ее такой же гибкой, как лицо?
Новое имя тождественно обновлению сути. В моем случае это мне нужно еще и для того, чтобы обозначать перед читателем правила игры. Если текст подписан фамилией Акунин, ждите развлекухи. Если фамилией Чхартишвили — это уже не беллетристика, так что не взыщите за занудство.
Роман в неакунинской манере вы могли бы написать под именем Борис Акунин? Или понадобится новый псевдоним?
Акунин превратился в своего рода видовое обозначение. Люди покупают книги этого автора, потому что ожидают чтение совершенно определенного типа. Пару раз я попробовал писать несколько по-другому и почувствовал, что это неправильно. "Пелагия и красный петух" не тот роман, который должен был выпускать Борис Акунин. Большинство читателей остались разочарованы. Это было нарушением негласной конвенции. Лучше было, наверное, взять псевдоним.
Начиная с первых томов Фандорина и до сих пор читателей привлекает тайна неизвестного автора. Например, в последнее время появились и некто Брусникин, и некая Анна Борисова. "Там" — чем это привлекает читателя?
Если привлекает только тайна неизвестного имени, грош цена подобным сочинениям. Долго они на рынке не продержатся. Когда текст нехорош, не поможет никой туман и никакая рекламная кампания. Если же книга понравилась, то ей все на пользу — фигура автора, отсутствие фигуры автора. Конечно, бывают новые авторы, чья личность настолько живописна, что это способствует популярности книг. Например, Байрон. Или Игорь Северянин. Бывает и наоборот: посмотришь на автора — и читать его расхочется. Тогда уж лучше прятаться от публики под псевдонимом...
Почему людям интересен таинственный автор? Интересна игра? Тайна? Вера в то, что в самом писательстве есть тайна?
Тут два совершенно разных вопроса. Как я уже сказал, я вовсе не уверен, что читателю интересен всякий таинственный автор. На кой он сдался со своими тайнами, если написал какую-нибудь муру?
Вот что касается писательства, то тайна сия действительно велика есть. Когда я только начинал играться в эти игры, мне казалось, что тут одна лишь гимнастика ума. Я, разумеется, говорю сейчас не о большой литературе, а о беллетристике. Однако и с беллетристикой все оказывается не так очевидно. Создание вымышленного мира и заселение его вымышленными людьми — процесс довольно загадочный. Непонятно, каким образом и в какой момент этот конструктор "Лего" начинает жить собственной жизнью. А это точно происходит, по себе знаю. То есть, может быть, для читателя моя писанина не более чем туча безжизненных строчек. Но для меня это не так. Ощущать, что становишься жертвой собственного иллюзионизма, очень странное состояние.
Если автор исповеди юной наркоманки окажется старым большевиком, читатели рассердятся? В каких вообще жанрах они бы не позволили автору спрятаться под псевдонимом?
В США, где публика к жанровым правилам относится очень серьезно, было несколько неприятных скандалов, когда автор какой-нибудь особенно проникновенной, исповедальной книги оказывался не тем, за кого себя выдавал. Или когда обнаруживалось, что роман, поданный как пусть беллетризованная, но подлинная история, оказывался полным вымыслом. Возмущение читателей мне понятно. Мистифицировать публику на поле заведомой фикции похвально и полезно, обманным путем залезать в душу — это не комильфо.
Как связаны таинственность и известность? Влияет ли инкогнито на превращение автора в медийную фигуру?
Превращению автора в медийную фигуру инкогнито только мешает. Хоть краешек личика из-под чадры показывать необходимо. Публика — дитя капризное и непостоянное. Позовет, позовет, не докличется и к другому дяде побежит. На которого можно поглазеть и которого можно пощупать. Уж как всем любопытно было сунуть нос в жизнь Виктора Пелевина. Но он, как говорится, на контакт не пошел, и со временем любопытство, не подпитываемое новой информацией, угасло. Книжки Пелевина охотно читают, а его самого уже особенно не дергают. Вот вам пример успешного сопротивления медийности.
Если условно обозначать несколько типов соотношения автора и человека — писатель-псевдоним (то есть человек убран в тень, как Акунин), писатель-персонаж (откровенности всякого рода: я фашист, я брошенный муж) и обычный писатель, то как они сейчас соотносятся друг с другом?
Писатель-персонаж — это традиция эгоромана, более всего популярная в Японии, где публичное литературное харакири считается нормальной писательской практикой. Смотрите, например, новеллу Бориса Пильняка "Рассказ о том, как делаются рассказы" про писателя-японца. Писательский эксгибиционизм никуда не делся и наверняка останется одной из наиболее распространенных форм серьезной литературы. В конце концов, единственная реальность, которую никто не осмелится оспорить,— это личные ощущения автора от его собственной жизни. Когорта писателей-псевдонимов получила мощное пополнение благодаря сетевой литературе и блогам, где мало кто пользуется собственной фамилией. Думаю, если подсчитать всех, кто сегодня вообще пишет (а не только печатается), то нас, псевдонимщиков, окажется абсолютное большинство. Процентов этак 99. Ну а оставшийся процент — обычные писатели.
Самые известные таинственные авторы
Нелли vs Валерий Брюсов
В 1913 году в Петербурге вышел в свет сборник "Стихи Нелли", посвященный начинающей поэтессе Надежде Львовой, со вступительным сонетом Валерия Брюсова. Как и рассчитывал автор, читающая публика и многие литературные критики поняли словосочетание "стихи Нелли" как "стихи, которые написала Нелли" и сочли книгу многообещающим дебютом новой поэтессы. Однако поэты — Владислав Ходасевич, Игорь Северянин — сразу распознали в ней литературную мистификацию Валерия Брюсова (1873-1924). В том же году Надежда Львова — вдохновительница сборника — застрелилась. В 1914-1916 годах были написаны "Новые стихи Нелли", при жизни автора оставшиеся неизданными.
М. Агеев vs Марк Леви
В 1933 году в Париж из Константинополя пришла бандероль с русскоязычной рукописью, озаглавленной "Роман с кокаином" и подписанной М. Агеев. Роман был опубликован в нескольких русских эмигрантских журналах Парижа. В 1936 году вышла отдельная книга. Писатели-эмигранты — Адамович, Пильский, Мережковский, Ходасевич и другие — дали роману самую высокую оценку, однако инкогнито автора очень долго оставалось нераскрытым. Уже в 1980-х годах Н. Струве выступил с предположением, что за псевдонимом М. Агеев скрывается Владимир Набоков. Эта версия считалась самой вероятной до тех пор, пока в 1997 году не были опубликованы письма, адресованные Николаю Оцупу и однозначно свидетельствовавшие о том, что М. Агеевым был автор этих писем писатель Марк Леви (1898-1973).
Вернон Салливан vs Борис Виан
В ноябре 1946 года во Франции в продажу поступил роман Вернона Салливана "Я приду плюнуть на ваши могилы". Переводчиком романа значился Борис Виан. В связи с "оскорблением общественной нравственности" было возбуждено судебное дело. Переводчик подвергся штрафу, зато автор оказался в центре скандала, значительно увеличившего тираж книги. Вдохновленный успехом, Борис Виан (1920-1959) — а именно он был истинным автором книги — написал еще три романа под именем Салливана. Однако раскрытие тайны псевдонима нанесло серьезный ущерб репутации писателя. Его знаменитая "Пена дней" (1947), номинированная на литературную премию "Плеяды", так и не стала лауреатом. Борис Виан скончался от сердечного приступа в возрасте 39 лет на просмотре экранизации романа Салливана "Я приду плюнуть на ваши могилы".
Полин Реаж vs Доминик Ори (Анна Декло)
В 1954 году вышел в свет один из самых скандальных эротических романов ХХ века "История О" с предисловием члена Французской академии, писателя и критика Жана Полана. Автором значилась некая Полин Реаж. Книга вызвала огромный резонанс и даже подверглась судебному преследованию за сцены насилия и садизма. В 1975 году роман был экранизирован, однако тайна его авторства раскрылась только спустя 40 лет после первой публикации. Лишь в 1994 году французская писательница и переводчица Доминик Ори (настоящее имя Анна Декло) призналась, что роман был ее "письмом любви" к Жану Полану.
Абрам Терц vs Андрей Синявский; Николай Аржак vs Юлий Даниэль
В 1959 году русскоязычный выпуск польского журнала "Культура" опубликовал повесть "Суд идет", автором которой значился Абрам Терц. Повесть была посвящена делу врачей-убийц. Некоторое время непосвященные считали, что Абрам Терц — псевдоним польского диссидента. С конца 1950-х на Западе одно за другим публиковались другие произведения того же автора. Вместе с ними за границу переправлялись сочинения Николая Аржака. При КГБ была создана специальная филологическая комиссия, в задачи которой входил анализ языка этих "пасквилей" и сравнение его с языком публикующихся русскоязычных писателей. В 1964 году Абрама Терца идентифицировали с литературным критиком, сотрудником Института мировой литературы Андреем Синявским (1925-1997), а Николая Аржака — с поэтом и переводчиком Юлием Даниэлем (1925-1988). В 1966 году состоялся суд, Синявский и Даниэль были осуждены на семь и пять лет.
Кир Булычев vs Игорь Можейко
В 1965 году в московском журнале "Искатель" были опубликованы несколько фантастических сказок про девочку Алису и рассказ "Когда вымерли динозавры", подписанные Кириллом Булычевым. Впоследствии имя этого автора претерпело некоторые изменения: сначала его стали писать сокращенно — Кир., а потом убрали и точку — Кир Булычев. Произведения Кира Булычева быстро завоевали популярность, было издано и переиздано несколько десятков книг. Более 20 из них были экранизированы. В 1982 году писатель-фантаст стал лауреатом Государственной премии СССР. Лишь после этого открылась тайна его псевдонима. Под именем Кира Булычева скрывался Игорь Можейко (1934-2003), доктор исторических наук, сотрудник Института востоковедения, автор известных в научных кругах трудов по истории Юго-Восточной Азии. Он признался, что не хотел раскрывать свое настоящее имя, боясь, что руководство института сочтет сочинение фантастики слишком легкомысленным занятием и уволит его. Свой первый фантастический рассказ "Долг гостеприимства" Можейко опубликовал как "перевод рассказа бирманского писателя Маун Сейн Джи".
Эмиль Ажар vs Ромен Гари (Роман Кацев)
В 1974 году во Франции вышел в свет роман Эмиля Ажара "Голубчик" (в другом переводе — "Большой ласкун", Gros-Calin). Автор стал кумиром публики и критики, и уже второй его роман "Жизнь впереди" получил Гонкуровскую премию (1975). Мистификация не раскрывалась довольно долго. Истинный автор Ромен Гари (настоящее имя Роман Кацев, 1914-1980) выдавал себя за родного дядю Эмиля Ажара. Нашлась, правда, дама, утверждавшая, что видела рукопись Эмиля Ажара на вилле Ромена Гари, но ей не поверили. Некоторое время авторство приписывали племяннику Гари Полю Павловичу. Писатель-фантом появился, когда Гари счел, что его литературная слава уже в прошлом (он был лауреатом Гонкуровской премии — 1956 год, роман "Корни неба"). Тайну псевдонима Гари раскрыл лишь в книге "Жизнь и смерть Эмиля Ажара", которая вышла в свет в 1981 году — уже после самоубийства писателя.
Ричард Бахман vs Стивен Кинг
В период с 1977 по 1984 год в США было издано пять романов, подписанных именем Ричард Бахман. Роман "Худеющий" (1984) вышел с фотографией автора и посвящением "любимой жене Клаудии Инес Бахман". Была опубликована подробная биография Ричарда Бахмана, включавшая трагическую гибель его шестилетнего сына Стивена и операцию по удалению опухоли головного мозга. Мистификацию раскрыл сотрудник книжного магазина Стив Браун, заподозривший подвох и нашедший документы, согласно которым авторское право на один из романов было закреплено за Стивеном Кингом (родился в 1947). В 1985 году Ричард Бахман умер от "рака псевдонима, редкой формы шизономии", а в газете The Washington Post появилось — с ведома и согласия Кинга — интервью Стива Брауна. Уже в 1994 году вдова Бахмана обнаружила в подвале своего дома коробку с рукописями мужа. Самой полной оказалась рукопись романа "Регуляторы", который был издан в 1996-м. В том же году компания Paramount Pictures сняла фильм по роману "Худеющий".
Борис Акунин
Смерть на брудершафт
М.: АСТ, 2008
Анна Борисова
Там
М.: КоЛибри, 2008
Анатолий Брусникин
Девятный Спас
М.: АСТ, 2007
Мастер Чэнь
Любимый ястреб дома Аббаса
М.: Издательство Ольги Морозовой, 2007