На сто дней муниципалитет Женевы отдал свой город на откуп известному английскому кинорежиссеру Питеру Гринуэю (Peter Greenaway). В течение этого времени здесь будет разыгрываться первый акт беспрецедентного художественного проекта "Лестницы". В грандиозной инсталляции-спектакле использованы не только улицы, площади и парки Женевы, но и сами горожане. Им предложено подняться на любую из ста установленных в городе смотровых площадок, чтобы через направленные режиссером видоискатели рассмотреть знакомые (или казавшиеся знакомыми) городские пейзажи. "Кадрирование, или обманка" (Cadrage ou la situation trompeuse) — так называется это шоу. По словам самого Гринуэя, оно — лишь эпизод в его глобальной программе, которая после выставок в Бильбао, Мадриде и Барселоне завершится в 2000 году в Нью-Йорке грандиозным перформансом "Иллюзия".
Художнику свойственно навязывать зрителям свое видение мира. Средства, к которым прибег режиссер-экспансионист, также не новы в мире искусства: визир (видоискатель) известен с эпохи Ренессанса, как, впрочем, и "картины-обманки", а кадрировать натурный мотив умели еще венецианские ведутисты XVIII в. — Каналетто, Беллотто и Гварди. Зато впечатляет масштаб акции — все пространство города, и количество участников — все его население, плюс туристы — массовка, о которой может лишь мечтать любой режиссер.
Прошлым летом в Женеве, во время своего выступления, организованного Sotheby`s, Гринуэй выразил свои сомнения относительно будущего кино. Он назвал его "технически устаревшим средством, которое очень мало эволюционировало со времен своего появления и теперь лишь сковывает творчество художника." Начав как собственно художник, Гринуэй на какое-то время подумал, что кино сможет удовлетворить все его амбиции; но жанр инсталляции в реальном пространстве оказался еще более глобальным, чем кино.
Женева — респектабельный, буржуазный город, в котором, кажется, еще витает дух сурового протестантского проповедника Кальвина, моралиста и иконоборца. Недаром Кристо в Женеве так и не позволили упаковать ни местную святыню — стену Реформаторов, ни местную достопримечательность — женевский фонтан Jet d`eau. Гринуэю повезло значительно больше. Ему не только предоставили возможность реализовать свой замысел, но и дали денег на его реализацию. 1,6 млн швейцарских франков были предоставлены городом. Местная электрическая компания оплатила расходы на освещение. Лестницы строили мастерские Романского телевидения, а красили их в белый цвет студенты-сценографы.
В честь открытия акции был дан грандиозный хореографический спектакль. На церемонии открытия в Парке бастионов танцовщики исполнили полуимпровизированную пьесу. Город был переполнен актерами, жонглерами и глотателями огня. Сто танцовщиц, каждая перед своей лестницей, демонстрировали каждые полчаса одни и те же па. Жители города вышли на улицы и аккуратно поднимались на лестницы, чтобы посмотреть по-новому на знакомые уголки.
Сотня деревянных лестниц высотой от 40 см до двух метров была расставлена в самых разных местах Женевы. Свои "камеры" Гринуэй сфокусировал отнюдь не на запатентованных туристическими бюро видовых точках. Правда, на набережной Монблан рамка отмечает крошечную мемориальную доску на месте убийства королевы австрийской, но очень часто визиры направлены на уголок крыши со скульптурами пухленьких путти, на указующий перст статуи, на камень, лежащий в парке, на людей, играющих в аллее в гигантские шахматы. Рамками отмечен Оперный театр, Русская церковь и скульптура Генри Мура. Музей Рат, о котором мы писали в связи с выставкой Анри Мишо, также стал экспонатом и актером в спектакле города. Знакомство с проектом начинается еще в аэропорту — первая же белая лестница направлена на электронное табло в зале прилета.
В музее меж тем проходит выставка самого Гринуэя Du cadrage au public: шеренга классических бюстов, которые он вытащил из запасников и выставил в залах, а также его собственные художественные работы, поданные в виртуозном кинематографическом освещении.
Гринуэй предложил замечательную тему для критиков любого масштаба. Горожане могут ворчать на него за то, что он зря тратит деньги, и вообще одержим манией величия. Правда сейчас эти упреки уступают место восхищению. "Гринуэй и солнце пробудили genius loci Женевы", — пишут теперь журналисты. Сделав предметом своей инсталляции сам "городской вид", Питер Гринуэй не только позабавил туристов, но и всколыхнул мощный пласт архитектурных и искусствоведческих ассоциаций. Кинокритики находят в нынешнем проекте явные парафразы из "Контракта рисовальщика" или "Чрева архитектора". Они вспоминают виртуозно сделанное пространства павильонов в фильмах "Повар, вор, его жена и ее любовник" и "Книги Просперо". Архитекторы напоминают о шедевре мирового зодчества — театре Олимпико Андреа Палладио с его постоянной декорацией из трех веером расходящихся улиц. Зрители же поражаются тому, насколько кусок города, вырванный из контекста, становится загадочным и неузнаваемым. Теряются визуальные связи и реальные расстояния. В белой рамке кинематографической лестницы неоклассицизм становится классикой: удивленный зритель обнаруживает в центре Женевы руины античных Дельф.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ, АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ