Думать, что за пределами московской области частная архитектура заканчивается,— такая же ошибка, как и считать, что именно там она начинается. Утверждать это может только тот, кто не выезжал дальше Горок-10. На самом деле в регионах частное строительство есть, просто оно имеет некоторые особенности.
Статус превыше всего?
Частная архитектура в регионах формируется деньгами, которые заказчик готов вложить в проектирование и строительство, уровнем его образования, вкусом и социальным статусом. Если все ОК, приглашается хороший архитектор, выбирается лучший вариант и строительство ведется на должном уровне. Все перечисленное не дает, однако, гарантированно выдающегося результата.
Статус порой перевешивает все. И на выходе получается правильный, но скучный дом. А ведь частное строительство — это, в первую очередь, строительство индивидуальное, и дом не только "моя крепость", но и визитная карточка. И вот тут регионы берут реванш! Москва и Петербург клишируют статусные дома, а клоны Жуковки расползаются по всем направлениям. Окружение создает тот самый контекст, который "диктует".
Но есть и совсем иные примеры.
Сибирь брутальная и гламурная
Дом, поставленный на "заимке у моря" в Сибири, может позволить себе полную свободу самовыражения. Это изба-пятистенок, в коей одна стена целиком стеклянная. Плюс "оторванная" кровля. Дом по-сибирски брутален и по-столичному гламурен. Гламур являет себя оцилиндрованным бревном, которому в столичном регионе отведено место сугубо в эконом-классе. Хорошим тоном в столице, взыскующей экологичности и природности, является использование натурального, обработанного вручную дерева с ненарушенной текстурой. На берегу Бердского залива природы с избытком. И столярное бревно здесь — забавный парадокс. Дом-острог вдруг начинает позиционировать себя по отношению к подмосковным эко-образцам почти по Чехову — как "столяр супротив плотника". Этот дом - почин будущего коттеджного поселка на территории заброшенного пионерлагеря; автором пространственной идеи стал его будущий владелец Денис Герасимов, по совместительству — девелопер намечающегося строительства. Профессиональные архитекторы и конструкторы привлекались для решения лишь сугубо профессиональных задач.
Более скромный, но не менее оригинальный коттедж в Кемерове построил архитектор Сергей Рафалович. Дом, который также строился "для себя", и, по утверждению автора, явился ему во сне. "Это чистая правда — дом явился мне во сне. Причем мне снился не готовый дом, а процесс: сначала я проектировал, потом строил, потом делал и покупал мебель, подбирал аксессуары. Я видел все, вплоть до мелочей, даже стеклянная шахматная доска в полу второго этажа присутствовала в моем сне. Пытаясь сам себе ответить на вопрос, как подобное стало возможно, я склоняюсь к мысли, что, вероятно, таким образом проявил себя накопленный опыт. То есть подсознание "показало" мне во сне размеры помещений и диваны, которые должны были туда вписаться, узлы из клееной лиственницы и способы крепления стеклопакетов. Короче говоря, проснувшись утром, я отправился в офис, все нарисовал и отдал проектировщикам. Это произошло в октябре, а через год дом уже был готов".
Остается только позавидовать человеку, который вместо бесконечной каши образов, кои наутро и вспомнить трудно, видит такие отчетливые картины. Профессиональный сон материализован в строго геометрической форме, разобранной по частям. Прямоугольник каменный — прямоугольник стеклянный (крыша не исключение). Чистота и элегантность.
Совсем в другом ключе омичами Андреем и Светланой Гетте спроектирован и построен дом в зоне отдыха Чернолучье с чудным названием "Родной". Стоящее на круче сооружение смотрит двумя окнами на Иртыш. Взгляд несколько грустный, может быть оттого, что сначала заказчик отказался закинуть дерн на крышу, а затем местный рынок не ответил на предложение ту же крышу покрыть солнечными батареями. Тем не менее, это редкий образец обаятельного постмодернизма. А интерьер так просто чудесный: неправильные пятна окон вносят в баухаусовское пространство неожиданную оп-артовскую ноту.
А вот дом "Елка" в пригороде Омска. Елка — это не строительный материал, а указание на литературный источник, из которого растет архитектура: абсурдистскую пьесу Александра Введенского "Елка у Ивановых". И дом, спроектированный Олегом Фрейдиным и Ольгой Кулагиной, отчасти абсурдистский: вход, например, осуществляется через мансарду. Сооружение во дворе (уменьшенная копия подмосковной пирамиды Голода), отчасти напоминающее елку, оказывается очагом. Впрочем, все это встраивается в единый "сакральный" ряд: очаг внизу, далее — волшебная пирамида, и наверху — антенна, ловящая космические волны. Мистика или мистификация? Введенский аплодирует.
Этот объект служит профессиональным ответом шедеврам современного русского народного творчества, по части запредельности, оставившего обэриутов далеко позади. Непревзойденным образцом остается дом "Три шпиля". Это пятиэтажный индивидуальный жилой дом из сборного железобетона кустарного изготовления. Спроектирован и построен пенсионером Анатолием Андрющенко в поселке Ордынское под Новосибирском. Бывший вертолетчик отказался от "отсталых" кирпично-деревянных конструкций. Год за годом он отливал, используя самодельную опалубку, железобетонные панели и строил из них дом. Это уникальное сооружение — прямой укор домостроительным комбинатам, причесавшим всю Россию под одну гребенку. Парадокс в том, что наивное понимание сибирским пенсионером "индустриальности" — зеркальное отражение современных западных представлений о типовом и индивидуальном. Конечно, только в части технологий. В части эстетики наш дом вне конкуренции.
Волжский самострой
Сибирскому региону отвечает Волга. Архитектурный расцвет Нижнего Новгорода и Самары, зафиксированный профессиональными критиками как "нижегородский феномен", не мог не повлиять на положение в частном секторе. Своеобразный взгляд на проблему высказали самарские архитекторы Сергей Малахов и Евгения Репина. "Постпроект" — предложенный ими метод преображения действительности, основан на репроектировании спонтанных построек, object trouve. В переводе это значит следующее. Берется самострой, коего везде в избытке, анализируется, снабжается выдуманной историей, населяется вымышленными персонажами, а затем превращается в архитектурный проект. Вот, например, "Дом актера Борисова". Виртуальный заказчик актер Борисов стремится к самостоятельным постановкам. Время от времени он осуществляет их на сцене в Ржавом Цилиндре. Сам же он живет в маленьком домике рядом. Цилиндр и дом соединяются переходом. Отопление — от магистральной ветки — используется только в "театральной части", так как Борисов греется от камина, а умывается исключительно холодной водой.
Малахов и Репина создали целый ряд подобных "постпроектов", которые могли бы быть реализованы, доведись реальному заказчику совпасть с вымышленным. Увы, пока этого не произошло. Однако сам способ был оценен и концептуально, и практически. В "теоретическом" качестве "Построект" был представлен на биеннале в Роттердаме в 2006 году. Экспозиция вызвала большой интерес, что косвенно свидетельствует о наличии в Голландии самостроя, идентичного самарскому.
В практической области это означает появление проектов, инспирированных образцами местного народного творчества (естественно, пропущенных через видение архитекторов). Например, дом в Студеном. Описать этот объект можно только тем поэтическим языком, который используют сами авторы. "Пологая кривая — из области ощущений... Линии виртуального куба поддерживают любые полеты форм. Форма освобождена от куба, но куб притаился. Квадрат плана развернут на пять градусов. Пять градусов — угол, сопоставимый с легким дуновением ветра, вызывающим шелест листьев". Далее архитекторы уподобляют хозяина дома и его семью играющим детям, которые "забрались на корень осокаря, развесили лоскутки, разложили камни и битые стекла, и старший объявляет: "Заходите, магазин промтоваров открылся". А вещи, нажитые заказчиком непосильным трудом, объявляются лишь "продолжением игры, то есть ее (вещи) полезность произрастает не из привычек, а из перформанса". Конец цитаты. Привет дому "Елка" и Введенскому. И, позвольте заметить, сила искусства такова, что нашелся человек, согласившийся уподобить свою жизнь перформансу.
Но большинство волжских жителей предпочитают постройки менее экзотические. Коттедж в Самаре, спроектированный санкт-петербургским бюро А-Лен, и дом архитекторов Анатолия Баранникова и Александра Варенова — это региональный вариант "интернационального" стиля. Региональный, потому, что при всем внешнем отличии от "постпроекта" постмодернистский след явственно ощущается в излишней сложности композиции и детальной "навороченности". Однако здесь совсем иная литературная основа, соответственно и цитаты другие, взятые не из народного творчества, а из профессиональной зарубежной практики.
А вот небольшой объект — плавучий домик-эллинг — демонстрирует полную свободу автора и заказчика от стереотипов. Используя самые незатейливые материалы, архитекторы Дмитрий Храмов и Марат Гареев создает легкую конструкцию, "беззаботную", как купальный сезон на Волге.
Подписи
1. Дом, который архитектор увидел во сне
2. Дом под Омском с чудным названием "Родной"
3. Сибирский "дом на заимке"
4. "Дом актера Борисова"
5. "Три шпиля"
6. Абсурдистский дом "Елка"