Два часа на поезде разделяют два часовых королевства. И оба королевства — швейцарские: Базель и Женева. Два небольших городка не самой большой страны определяют часовую моду во всем мире. Молодых часофилов это даже обижает. Почему так тесен круг знаменитых марок, почему в него не пускают талантливых одиночек, где право на ошибку и не скучно ли десятилетиями пережевывать одни и те же названия, одни и те же модели? — вопрошают они. Алексей Тарханов побывал и в Базеле, и в Женеве.
Сплошное дежавю, преследующее журналистов и на базельском Baselworld, и на женевском SIHH, раздражает пытливые умы. Каждый год, отбиваясь от настойчивых объятий асовых грандов, журналисты разбредаются по этажам бесконечных часовых ангаров в поисках той молодой шпаны, которая сотрет с лица земли Бреге с Вашроном. Это немного напоминает рыбалку, ходьбу по грибы или охоту на тайные места общественного питания, свойственную авторам продвинутых городских путеводителей.
Мечта найти что-нибудь удивительное там, где другие не ходят, свойственна человеку. Спросите любого журналиста, и он вам расскажет историю о том, как чудесные молодые часовщики, встреченные им в коридорах Базеля, показывали на коленке удивительнейшие вещи, не заботясь о маркетинге и сверхприбылях.
У меня тоже завелись свои фавориты вроде англичанина Майкла Вогта, чью модель Wogard я, правда, оценил сначала не на салоне, а на собственной руке. Но Wogard занимал маленькую комнатку под самой крышей Базеля, а, к примеру, Rolex — два огромных дома на главной улице ярмарки. Счесть ли это несправедливостью? Не знаю. Зато рядом с лавочкой Вогта я услышал родную речь и громко сказанное слово "лохи!": там обосновалась русско-швейцарская фирма, тоже, видимо, точившая зубы на засилье сверхмощных брэндов.
Может ли независимый часовщик поспорить с создававшимися десятилетиями, а то и веками часовыми империями? Такое бывало и на нашей памяти, но процесс этот очень болезненный. Например, Франку Мюллеру, гению пиара, часовщику и дизайнеру, пришлось долго бороться со славой парвеню — то ли шарлатана, то ли безумца, нечто вроде художника Шилова или певца Киркорова. Когда он открыл свою фирму, его гордый девиз maitre of complication ("мастер усложнений") стали переводить как "любитель все усложнять". Только сейчас, когда он сам почти отошел от дел, а его заведение превратилось в почти что традиционную марку, к нему перестали относиться с таким ожесточением.
Франсуа-Поль Журн, несравнимо более талантливый часовщик, открыл свою мануфактуру в Женеве и выпускает фантастического качества модели. Он был независимым и хочет таковым оставаться, но для этого ему все равно нужен трескучий пиар, журналисты и шампанское, а не дальние коридоры часовых ярмарок.
У независимых есть несколько путей. Бодаться с грандами, как Мюллер, игнорировать их, как Журн, заниматься часовой наукой, как работающий в часовом музее в Локле Людвиг Окшлин. Но можно и работать в рамках готовой структуры. В поисках свежей крови большие брэнды приглашают часовщиков выступить на своей территории. Так поступают, например, алмазные короли из Harry Winston, каждый год приглашающие самого безумного из независимых часовщиков осуществить самый безумный из своих проектов под названием Harry Winston Opus. Это должны быть часы, о которых говорили бы целый год. Так произошло с первым "Опусом", который сделал тот же Франсуа-Поль Журн, за ним последовали опусы Антуана Прецьюзо, Вианни Хальтера, Феликса Баумгартнера. В 2007 году коллекцию независимых пополнил молодой очкастый "ботаник" Андреас Штрелер, собиравший часы в своем гараже.
Можно не ограничиваться именами, а взять целую марку, как поступил в этом году Montblanc, долгое время убеждавший публику, что может делать часы не хуже ручек. Для них купили известную независимую мануфактуру Minerva SA, основанную в 1858 году. Новая модель Minerva — хронометр стопроцентно ручной сборки с замечательным механизмом — была представлена в Женеве и вызвала больший интерес, чем многие прежние монблановские часовые премьеры. Так что пусть теперь кто-нибудь скажет, что у Монблана нет часовых традиций — да их у него теперь полная мануфактура!
Так что напрасно подозревают большие марки в снобизме и консерватизме. Независимые и у них в большом почете, хотя удобнее, конечно, растить независимых в своем коллективе. В сущности, смена часовых идет сейчас повсюду — разве что главные лица не меняются, но главными лицами уже давно стали люди коммерции, а не мастера усложнений.
Всем хочется новых лиц, все новые лица мечтают о том, как однажды, спустившись со своих антресолей, они станут на главной базельской аллее рядом с главными часовыми мажорами. А пока пусть их ищут журналисты. Я тоже искал их и в коридорах, и на лестницах, и даже в заботливо спрятанных сортирах, где стоял, случалось, бок о бок рядом с виднейшими деятелями часового мастерства, ведущими "вотчмейкерами" и "орложерами". Возможно, и они приходили туда в поисках достойных преемников.