Вчера вечером, когда тело первого президента России Бориса Ельцина уже было предано земле на Новодевичьем кладбище в Москве (см. стр. 1), в Санкт-Петербурге на площади Андрея Сахарова прошел траурный митинг его памяти. Акция получилась камерной — как по числу участников, так и по доверительности и искренности речей.
Заявку на митинг подала группа бывших соратников Бориса Ельцина по съезду народных депутатов СССР и Верховному Совету России конца 1980-х — начала 1990-х годов: Олег Басилашвили, Игорь Кучеренко, Михаил Толстой и т. д. "Мы посчитали целесообразным включить в организационный комитет не представителей политических партий, а отдельных известных граждан, чтобы было легче согласовать акцию в такие сжатые сроки. И не ошиблись — разрешение в Смольном получили быстро и без проблем", — пояснил исполнительный директор местного отделения СПС Антон Богатушин.
Площадь Сахарова была оцеплена несколькими десятками стражей порядка. В ближайших переулках припарковалась пара милицейских грузовиков. Но они не понадобились, участников акции собралось ненамного больше — человек двести. Никаких лозунгов, кроме транспаранта с надписью "Мемориал", не развернули. Люди держали в руках лишь российские флаги с траурными лентами, цветы и свечи. Возле наскоро сбитого дощатого помоста, в двух шагах от памятника академику Сахарову, установили портрет покойного президента.
Поскольку большинство выступавших были знакомы с Борисом Ельциным лично, в своих речах они не скупились на воспоминания. Так, Ольга Старовойтова рассказала, как впервые повстречалась с президентом: "Я пришла на заседание Межрегиональной группы народных депутатов и вдруг, не оборачиваясь, спиной почувствовала мощный энергетический толчок. Это был, конечно, Борис Ельцин с его необычайной мощью". Народный артист России и бывший депутат Олег Басилашвили вспомнил, как отважился попросить денег для смертельно заболевшего коллеги, актера Михаила Данилова: "Борис Николаевич не колеблясь перевел в американскую клинику $20 тыс., свой гонорар за написанную им и изданную за рубежом книжку, хотя знать не знал, кто такой Данилов". "А я каждое утро молилась за здоровье Бориса Николаевича. И в тот же день могла резко его критиковать. За что сейчас себя ругаю, — призналась депутат Петросовета Марина Салье. — Вспомните, как мы в Петербурге провожали в последний путь Андрея Сахарова. Шествие по центру города в дикий мороз было огромное — десятки тысяч людей. А теперь нас так мало. Что с нами всеми случилось? Надо что-то делать с собой, детьми, внуками, иначе не сохранить то, что сделал этот великий человек".
Мысль о том, как бы смерть Бориса Ельцина не стала окончательными похоронами российской демократии, была очень популярна у выступавших. "Прошу не опускать руки, не переставать биться за свободу", — уговаривал участников митинга Сергей Цыпляев, представлявший в середине 1990-х президента Ельцина в Петербурге. "Самое большее, что мы можем сделать ради памяти Бориса Николаевича, — это не считать, что кто-то нам может даровать свободу или ее отнять. Мы должны понять: народ сам находит лидера, готового совершить то, что назрело в обществе", — вторил экс-депутат Госдумы Юрий Нестеров.
Ярким и образным стало выступление политолога Валерия Островского, сравнившего первого президента России с "рыцарем, который, как на одной старинной гравюре, сел играть в карты со Смертью. И, несмотря на плохой расклад, выиграл". С самой полемической и обличительной речью выступила писательница Татьяна Тодорова. Бориса Ельцина она назвала "первым и последним президентом свободной России", а его сменщика — "человечком, достойным одного — сидеть в маленькой комнате в конце коридора и слать пустые факсы". Выбор Ельциным Владимира Путина в качестве преемника госпожа Тодорова считает "роковой, трагической ошибкой". Ее выступление не очень понравилось организаторам митинга (чего не скажешь о рядовых участниках). Но ради соблюдения демократических норм писательницу не прервали.
Митинг продлился около полутора часов. Расходясь, его участники обещали друг другу не предавать идеалы демократии. И договаривались встретиться на оппозиционном марше 1 мая.
Мария Олькина