Прямой эфир по-чеченски

Изменение концепции телевизионного эфира — дело не редкое. Корреспондент "Власти" Муса Мурадов вспоминает, как это происходило на чеченском телевидении.

"Эти танки будут гореть, как спичечные коробки"

19 августа 1991 года Джохар Дудаев зашел в кабинет председателя тогда еще чечено-ингушского телерадиокомитета и попросил дать ему несколько минут в прямом эфире: "Я хочу обратиться к моему народу, он в смятении, не знает, что делать". Но Дудаева в эфир не пустили.

Через две недели после этого дудаевцы разогнали Верховный совет ЧИАССР и объявили о фактической независимости Чечни. Не пустивший Дудаева в эфир теленачальник был уволен. Однако, придя к власти, Джохар Дудаев заполнять собой телеэфир не стал. Зато в эфире мог выступить любой, кто разделял идеи независимости и признавал новую власть. Главный жанр тогдашнего чеченского ТВ — теледискуссии, что-то вроде жанра политического ток-шоу на российском ТВ. Только без ограничения времени и зачастую без ведущего.

Власть дудаевцев тогда была не тотальной: кроме явных противников нового режима, которых в эфир не пускали категорически, много было сомневавшихся. Им иногда давали высказаться по телевизору. Это приводило к конфликтам. Порой выяснение отношений в прямом эфире продолжалось часами. Нередко ведущий оставлял ругающихся одних в студии.

Вот привычная картина дудаевского ТВ. Прямой эфир. Закончилась очередная дискуссия, в которой участвовали несколько старейшин. В эфире минутная пауза. Вдруг в студии появляется чеченец средних лет, садится и, не представляясь, приветствует телезрителей. Ведущий отсутствует — он ушел, обидевшись на выпады гостей в свой адрес. Новый визитер тем временем озирается кругом, надеясь, видимо, на появление журналиста. Через несколько минут гость начинает сам.

"Я тут шел мимо и решил зайти,— обращается он в камеру,— слышал, как тут вчера спорили. Вот и решил поделиться своими мыслями. Мне, в общем-то, и сказать нечего, не думаю, что знаю больше вашего. Но все же скажу. Нельзя нам ссориться друг с другом, надо искать согласие. А с тех, кто с нами не согласен,— головы долой!" После этого самодеятельный комментатор встает и идет к выходу. Но тут же вспоминает, что сказал не все, возвращается, садится за стол и говорит, обращаясь, видимо, к кому-то из своих знакомых: "Знаешь, Рамзан, хочу тебе сказать, что в тот день ты был неправ, и я тебе это докажу". Кто такой этот Рамзан, в чем он был неправ, да и вообще, о чем шла речь, остается неизвестным.

Тогдашнее ТВ запомнилось еще тем, что по распоряжению Джохара Дудаева с показа сняли популярный мультфильм "Ну, погоди!". По мнению генерала, в нем оскорблялся образ волка — государственного символа независимой Ичкерии.

31 марта 1992 года дудаевская оппозиция попыталась взять реванш. Начали с захвата телевидения. Боевики оппозиции разоружили охрану телекомплекса. Однако никто из лидеров оппозиции не решился в прямом эфире обратиться к народу, и путч провалился, едва начавшись. С тех пор охрану телевидения утроили и ограничили допуск к прямому эфиру. Жанр свободных теледискуссий постепенно исчез, программа вещания стала регламентированной.

Ближе к войне все чаще на экране стал появляться и Джохар Дудаев, одетый в камуфляж. Летом 1994 года, за несколько месяцев до начала войны, президентские телеобращения стали практически ежедневными. Большая часть эфирного времени отводилась обучению населения военному делу — каждый вечер по ТВ демонстрировали, как лучше подбивать на улицах танки. "Эти танки будут гореть, как спичечные коробки, я вам говорю",— заверял чеченцев Джохар Дудаев. Телеуроки пошли впрок. После знаменитого новогоднего штурма Грозного счет подбитым защитниками города танкам шел на десятки.

"Да, эти иностранцы у меня, а ты попробуй забери!"

При Аслане Масхадове на чеченском ТВ стали транслироваться длинные репортажи с правительственных заседаний. Сюжет шел без купюр, никем не комментировался, все происходящее снималось подряд и в полном объеме передавалось в эфир. Иногда такой репортаж длился дольше, чем было предусмотрено в программе телепередач.

Но зритель не скучал. За некоторыми любопытными дискуссиями чеченцы следили неотрывно. Я, например, очень хорошо помню репортаж об отчете и. о. премьер-министра Ичкерии Шамиля Басаева перед депутатами республиканского парламента.

— Ты вот упрекаешь президента Масхадова за то, что он, дескать, заигрывает с Москвой,— сказал председательствовавший на заседании спикер парламента Руслан Алихаджиев, обращаясь к Басаеву,— а сам-то у Бориса Березовского (тогда заместитель секретаря Совета безопасности РФ.— "Власть") полтора миллиона долларов взял!

— Ну взял, и что дальше? — не смутился Басаев.

— А за что он тебе их дал? Миллионы просто так не дают.

— Вам-то какое дело? Возьмите и вы, если вам дадут,— парировал Басаев.

Затем Басаев в деталях рассказал, как он распорядился деньгами от Березовского: половину денег отдал на восстановление цементного завода, а на остальные купил высококачественный бакинский бензин и перепродал его. "На этой сделке я заработал полмиллиона долларов",— с гордостью сообщил Басаев.

Репортаж длился несколько часов — столько, сколько продолжались парламентские слушания. На следующий день в республике только и говорили о миллионах, которые Березовский подарил Басаеву.

Порой в эфир попадали просто сенсационные вещи. Так, однажды зрители стали свидетелями состоявшегося на каком-то правительственном совещании диалога между Зелимханом Яндарбиевым и вице-президентом Ичкерии Вахой Арсановым. Речь зашла о похищенных иностранцах. Яндарбиев, обиженный на команду Аслана Масхадова за проигранные президентские выборы, заметил, что похищениями занимаются люди Вахи Арсанова. "Да, эти иностранцы у меня",— неожиданно признался Ваха Арсанов. И добавил, обращаясь лично к Зелимхану Яндарбиеву: "А ты попробуй-ка забери их у меня!" Председательствующий на заседании президент Чечни Аслан Масхадов вмешиваться в спор не стал.

Особой приметой чеченского ТВ периода масхадовского правления стали телеобращения родственников пропавших людей к их похитителям. Каждый день в прайм-тайм люди по телевизору со слезами на глазах умоляли отпустить похищенных родственников. Похищения людей тогда в республике приняли такой размах, что порой обращения родственников занимали в вечернем телеэфире больше часа. В конце концов это стало раздражать ичкерийские власти, и обращения к похитителям попали под запрет.

С появлением разногласий в ичкерийском руководстве усилилась борьба за эфир. В середине 1998 года масхадовские сторонники сменили руководство телевидения, и оппозиционеры типа Басаева, Радуева и Удугова в эфире национальной телекомпании стали появляться все реже. Зато активно стала освещаться деятельность Аслана Масхадова. С этой целью была запущена специальная программа "Президентский канал". Передача выходила регулярно и подробно рассказывала практически о каждом рабочем дне президента.

Оставаться в тени оппозиция не собиралась. Однажды Салман Радуев (он тогда командовал так называемой армией Джохара Дудаева, никому не подчинявшейся) попытался силой прорваться в эфир. Он приехал в студию с вооруженной группой и потребовал немедленно предоставить ему возможность обратиться к народу. Получив отказ, Радуев обезоружил охрану телевидения и заставил операторов включить камеры. Но тут подоспела посланная властями спецгруппа во главе с руководителем масхадовской спецслужбы Лечей Хултыговым. В стычке погиб как Хултыгов, так и заместитель Салмана Радуева Ахмед Джафаров. Радуевцы отступили, так и не получив эфир.

Вскоре оппозиция учредила собственную телекомпанию под названием "Кавказ". По техническим возможностям "Кавказ" заметно превосходил государственную телекомпанию "Ичкерия", и чеченский зритель получил довольно профессиональный альтернативный источник информации. Одни и те же события в новостных программах журналисты "Кавказа" и "Ичкерии" преподносили по-разному. Пример: между масхадовскими гвардейцами и бараевцами произошла кровавая стычка. Бараевцы убили трех бойцов президентской гвардии. Через некоторое время масхадовцы задержали виновного в расстреле гвардейцев и посадили его в тюрьму. В таком виде эту новость передали в информационной программе "Ичкерии". Журналисты же "Кавказа" случившееся представили совершенно иначе: мол, сотрудники правоохранительных органов без всякого на то повода задержали правоверного мусульманина и издеваются над ним.

Самого большого накала информационная война между масхадовцами и оппозицией достигла летом 1999 года, когда басаевцы пошли на Дагестан. Журналисты "Кавказа" ежедневно передавали репортажи о сражениях в соседней республике, называя происходящее "великим джихадом". В эфире "Ичкерии", в свою очередь, воюющих в Дагестане боевиков Басаева и Хаттаба называли провокаторами, которые посланы в Дагестан, чтобы "похоронить чеченскую независимость". "Нет, чеченцы в Дагестане не воюют",— заверял в одном интервью тогдашний масхадовский министр обороны, а ныне депутат парламента Чечни Магомед Хамбиев. А когда журналист возразил, приведя в пример Шамиля Басаева, министр заметил: "А вы разве не знаете, что Шамиль этнический аварец, в Дагестан он отправился по зову крови". На следующий день в эфире "Кавказа" выступил отец Шамиля Салман Басаев с гневной отповедью Магомеду Хамбиеву. "Мы чистокровные чеченцы, если надо, я докажу это",— уверял он.

Информационные баталии грозили перерасти в настоящую войну между масхадовцами и басаевцами, если бы не вторжение в республику федеральных войск.

"Вы мне бросьте эти свои мульки"

В нынешней Чечне функционируют два телеканала — Чеченская государственная телерадиокомпания (ЧГТРК), которая является "дочкой" ВГТРК, и Грозненская телерадиокомпания, учрежденная республиканским правительством. Информационные выпуски обоих телеканалов в основном посвящены деятельности главы республики Рамзана Кадырова. Впрочем, главным ньюсмейкером для местных телепередач Кадыров стал еще до президентства — с мая 2004 года, когда он после гибели своего отца Ахмата Кадырова стал первым вице-премьером.

На ЧГТРК уже давно существует передача "Специальный репортаж", в которой подробнейшим образом освещается деятельность Кадырова. Длительность передачи не регламентирована — оборвать Рамзана Кадырова на полуслове просто немыслимо. Впрочем, надо признать, что, какими бы длинными ни оказались передачи с его участием, их всегда интересно смотреть. Возможно, потому, что он единственный в Чечне ведет себя перед камерой свободно.

Вот Рамзан Кадыров, еще будучи премьером, рассказывает, как он борется с беззаконием на дорогах. Сев сам за руль, Кадыров выезжает в город и наблюдает, кто нарушает правила движения. На одной из городских улиц премьерские "Жигули" пытается грубо подсечь иномарка, которую ведет какой-то милиционер. "Жигули" не пропускают иномарку. Тогда ее водитель перекрывает дорогу, останавливает машину и, хватаясь за пистолет, обрушивается с руганью на водителя "Жигулей", не разглядев через затемненные стекла, кто за рулем. Кадыров опускает стекло двери, и милиционер видит, на кого он "наехал". "Рамзан, я тебя не узнал, прости меня",— начинает скулить минуту назад грозивший расправой милиционер. Рамзан забирает у трясущегося милиционера документы и показывает ему на багажник своих "Жигулей": "Лезь". Милиционер беспрекословно выполняет приказ. Говорят, впоследствии он был снят с должности и наказан исправительными работами.

А вот как в прямом телеэфире Рамзан Кадыров отчитывал нерадивых директоров совхозов: "Вы мне бросьте эти свои мульки про то, как урожай не удался из-за слишком жаркого солнца или слишком мокрого дождя! Вы мне головой ответите, если не дадите урожай. Не справитесь, быстро найду вам замену. Вон сколько желающих на ваше место — толпами рвутся ко мне, предлагая за директорское место десять, двадцать, тридцать тысяч долларов!"

Телекамеры сопровождают Кадырова всюду — при проведении силовой операции в горах, в инспекционных поездках по восстанавливаемым объектам и на правительственных совещаниях. Подробнейшим образом демонстрируются финансируемые Фондом Ахмата Кадырова благотворительные акции и знаменательные события в жизни Рамзана Кадырова.

Так, репортаж о продолжавшемся почти сутки праздновании 30-летия Рамзана Кадырова передали в полном объеме. На это ушло несколько телевизионных вечеров. В то же время 50-летию тогда еще президента Чечни Алу Алханова республиканское телевидение не уделило и минуты эфира. "Был подготовлен сюжет о юбилее президента, но ставить его в эфир нам не разрешили",— признался мне сотрудник чеченской телекомпании.

При этом нельзя сказать, что весь эфир посвящен Рамзану Кадырову. Телевидение пытается показывать жизнь простых людей. Или, точнее, предлагает рассказать им про эту жизнь. Один из самых распространенных приемов — репортаж из села. Приезжает съемочная группа в населенный пункт, подходит журналист к местному жителю, подносит микрофон и задает стандартный вопрос: "Как живется?" Такие встречи с журналистами сельчане обычно используют для обращений к всемогущему Рамзану.

На жизнь чеченский телезритель часто жалуется и в письмах в редакции телепрограмм. Ведущие, как могут, поддерживают веру народа в чудесное избавление от невзгод. В одном из выпусков передачи "Молодежный канал" ведущая зачитывала несколько писем учащихся выпускных классов. Ребята жаловались, что у них нет возможности без взятки поступить в вузы, найти работу и вообще нормально устроить свою жизнь. Желая подбодрить чеченскую молодежь, ведущая закончила этот грустный обзор оптимистично: "Ничего, и на нашей улице перевернется грузовик с пряниками!"