Если взять простую картину мира у Солженицына ("волкодав прав, людоед — нет"), глубокую осведомленность в подоплеке текущей политики — у Юлии Латыниной и не брать у них обоих цветы красноречия, то мы получим прозу Фредерика Форсайта.
В его новом романе "Афганец" (Эксмо, 2007, пер. С. Самуйлова) находим заслуженно любимую читателем прямолинейность сюжета и стиля и устремленность в потенциально страшное будущее. Ничего лишнего: как и в "Дне Шакала", "Четвертом протоколе" или "Абсолютном оружии", злодеи (исламские террористы) хотят совершить грандиозное злодейство, герои должны его предотвратить. Речь у Форсайта всегда не о наказании, а о предотвращении мировой катастрофы. Не наказать за прошлое, а предотвратить будущее. (Несовместимость возмездия и профилактики — тема его предпоследнего романа "Мститель" (2003): поимка сербского военного преступника мешает борьбе с "Аль-Каидой" и предотвращению теракта 11 сентября).
Гонка героев и злодеев — и никаких человеческих утеплителей и наполнителей, которые так портят романы какого-нибудь Тома Клэнси. Остановки делаются только для сообщения необходимых сведений, экскурсов в изнанку вещей. Форсайт снова рассказывает о том, как "устроен наш мир", как в нем "делаются дела". Мы узнаем, как действуют исламские террористы и филиппинские пираты, узнаем, почему Шах Масуд был убит именно накануне терактов 11 сентября и много других интереснейших фактов. Но форсайтовское "на самом деле все не так, как кажется" не имеет ничего общего с теориями заговора. Это не разоблачение обмана, а скорее "картина мира для взрослых".
Как всегда, Форсайт дает много полезных советов. Если из "Дня Шакала" можно было узнать, как спрятать винтовку в костыле, то из "Афганца" мы узнаем, как превратить сухогруз в танкер. Сообщение некоторых рецептов такого рода (например, как получить подлинный британский паспорт на чужое имя) уже навлекло на Форсайта недовольство властей.
За беспристрастное описание не только технических хитростей, но и разного рода жестокости Форсайта обвиняют в имморализме. Он на такие обвинения отвечает: "Я не учу людей жить. Я описываю, как живут некоторые люди. Хотите ужасаться — ужасайтесь, хотите удивляться — удивляйтесь. Это ваш выбор, не мой".
Западный читатель-идеалист восклицает: "ЦРУ пытает террористов — значит, надо защищать бедных исламистов" — и считает Форсайта циником. Русский читатель-циник усмехается: "ЦРУ пытает террористов — значит, между ЦРУ и террористами нет разницы" и считает Форсайта наивным идеалистом. Дело же в том, что Форсайт — в отличие от своих читателей — не гуманист. Он говорит: дело не в том, кто жесток, а в том, кто прав. Западные спецслужбы пользуются коварными и жестокими методами, но они защищают свободный мир и потому правы. И с врагами в мире Форсайта надо бороться не потому, что это дурные люди, а потому, что они угрожают свободному миру.
Однако внимательный читатель Форсайта всегда чувствует легкий диссонанс между нейтральной техничностью жестокого мира и правотой защитников свободы. И вовсе не спаситель человечества, а анонимный наемник — подлинный хозяин мира Форсайта.
В подготовке полосы принимала участие Лиза Биргер